знакомых возникнут вопросы, наверняка.
— Как вам такие варианты? — девушка-консультант возвращается, неся в руках на вешалках два платья и костюм. — Предлагаю примерить и уже сделать выводы. Если что, подберём ещё что-нибудь.
Все три мне нравятся, и я решаю примерить. Захожу в примерочную, раздеваюсь и решаю начать с брючного синего костюма. Цвет идеально подходит к глазам, приятно оттеняя мою смуглую кожу.
Но и платья тоже смотрятся очень красиво и стильно. Деловой торжественный стиль, как сказала консультант.
И всё же между костюмом и платьями, я останавливаю свой выбор на классическом платье-футляре цвета шампанского без рукавов и без декольте. Длина прямо в точку — ровно по колено. И туфли у меня к нему есть точно в тон.
В костюме слишком строго, а чёрное платье больше будет уместным для более неформальной вечеринки.
— Болеро к платью хотите подобрать?
— Да, пожалуйста, — решаю всё же иметь возможность прикрыть плечи.
— Есть в тон, а есть в контрасте из такой же ткани.
— Давайте в тон.
— Какая безвкусица, — слышу насмешливый голос.
Обернувшись, замечаю у стеллажа с сумками Риту. Вот кого я точно не хочу видеть, так это её, хотя, признаться, я почему-то совсем не удивлена, что она тут. Рита вообще мастер неуместно появляться там, где её никто не ждёт.
— Тебе бы красное платье. Такая себе женщина-вамп, — говорит она, пренебрежительно пробегаясь по мне взглядом.
— Здравствуй, Рита, — поднимаю бровь. — Я тебя и не заметила.
Понятно же, что нашей дружбе конец. Да и была ли это дружба? Если только в одностороннем порядке.
— Слилась с манекенами? — ухмыляется она, видимо, имея ввиду то, как идеально на ней сидит одежда. Кричащая и не по случаю броская, как обычно.
— Именно, — киваю. — Такая же деревянная.
Девушка-консультант тактично не обращает внимания на нашу с Ритой перепалку, отворачиваясь, чтобы оформить мою покупку, а ухмылка на лице бывшей подруги тут же гаснет. Как обычно в моменты злости или сильной досады, лицо Риты немного перекашивает. Истинный лик, как говорится, миру является.
— Это ты такая дерзкая и ироничная стала, когда в разведёнки подалась? — хмыкает Рита. — От одиночества?
— Тебе виднее, что происходит от одиночества. Я-то не одна — у меня есть дочь.
Рита делает ко мне несколько шагов, а я периферийным зрением замечаю, как напрягается, подняв на нас взгляд, девушка-консультант. Рита же смотрит с такой ненавистью, будто я ей жизнь сломала. Кажется, вот-вот мне или в волосы вцепится, или откроет рот и, высунув раздвоенный язык, брызнет ядом прямо в лицо.
— Ты столького не знаешь… — шипит ядовито, покачав головой. — Даже жаль тебя. Я бы, конечно, рассказала, но… не стану облегчать тебе задачу, Ира. Да и обещала кое-кому. Угадай, кому?
Горло пересыхает. Что она обещала? Кому?
Вопрос скорее риторический, потому что речь сейчас может идти только об одном человеке — моём бывшем муже.
Может, именно поэтому он ничего мне не рассказал об их общем прошлом, не оградил от общения с нею? Потому что она поставила такое условие за молчание. Но… молчание о чём?
Наверное, мою оторопь от её слов можно прочесть по моему лицу, потому что Рита выглядит вполне удовлетворённой реакцией.
Боже, как мы вообще могли дружить? Общаться? Что общего могло быть между нами? Точнее, что казалось мне общим.
— Ладно, Ириш, не буду мешать тебе выбирать очередной скучный наряд. Дала бы пару советов, но мне давно говорят, что нельзя бесплатно разбазаривать чувство стиля.
— Да не дай Бог мне следовать твоим советам, — поджимаю губы. — И особенно чувству стиля.
Хихикнув, Рита проходится вдоль стеллажа с сумками, поправляет последнюю зачем-то и, наконец, уползает, оставив свой отвратный слизистый след на моём настроении.
Glava 26
— Ирина, меня не поймут, — басит Сабур в трубку. — Это же этикет, тебе ли не знать.
— Средневековый? — трогаюсь на светофоре и поворачиваю направо. — В России женщины в наше время вполне самостоятельны, Сабур, так что тебе не стоит волноваться.
— За нашим столом две женщины. Радмира — моя сестра, и ты. Меня не поймут ни коллеги, ни братья, Ира. У нас так не принято.
— Мы в светском обществе, Сабур, так что не все могут разделять ваши семейные устои. Уважать, безусловно, но не разделять. Мне удобнее добраться самой.
— Чёрт, — рычит в трубку. — Ты строптива как элитный арабский скакун в конюшне моего деда.
— Супер. Я оценила комплимент.
— Прости, — выдыхает. — Ладно. Только позвони, когда будешь подъезжать, Ирина, я выйду встретить.
Закатываю глаза, но решаю не отказываться, чтобы не обижать его совсем уж.
— Хорошо. До встречи, — отвечаю и отключаюсь.
Пальцы, сжимающие руль, становятся влажными. Начало форума уже через час, и меня начинает потряхивать. Как бы я себя не настраивала, меня однозначно выбивает из колеи всего лишь от того, как я начинаю представлять все эти взгляды, направленные на меня. Ведь в прошлом году я сидела совсем за другим столиком. И, уверена, всем будет абсолютно плевать, что меня с Сабуровым связывают лишь деловые отношения, что я на него работаю. Людям только дай пищу для ума и повод зубы о чью-то жизнь поточить.
— Мам, ты сегодня меня заберёшь, или я с ночёвкой у бабушки? — спрашивает с заднего сиденья Вика.
— У бабушки, зайка. Я точно не знаю, когда вернусь.
— Хорошо, — кивает она, но не особенно вдохновлённо.
В последнее время я всё чаще оставляю её с ночёвкой у мамы. Мне и самой это не по нутру, но проект занимает столько времени, что иногда я прихожу домой уже часов в девять вечера. Вика ничего не говорит, но я замечаю, что она всё реже зовёт меня поиграть или прибегает спеть новую выученную в детском саду песенку.
Быть работающей мамой оказалось непросто. Я думала, что буду успевать сделать все дела, потом забирать её из сада, и мы будем, как и раньше, гулять на площадке, забегать в кофейню на углу, играть дома, а по выходным вместе лепить вареники или печь шарлотку.
Но на деле же я едва успеваю сунуть в духовку рукав с картошкой и овощами, закинуть мясо в мультиварку и запустить на ночь
