полотенце на постель.
Уильям так и не взглянул на меня и больше ничего не сказал. Я сжала ладони в кулак и решила уйти. Или Уильям проснулся не в духе, или это я испортила ему настроение своим вопросом. Но откуда мне было знать, что тема его отца больная для него.
Ну вот, мой проснувшийся эгоизм снова пытается оправдать мою неисправную личность.
Чтобы не докучать ему, я ушла молча, больше ничего не сказав.
Выдохнула из себя напряжение уже на улице, когда не столкнулась с его мамой в доме. Когда зашла в свой дом, вернулись те самые удручающие меня эмоции: страх, ненависть, отвращение, злость.
Зашла на кухню, чтобы выпить воды и промочить просохшее горло, перед тем как вернуться в свою спальню, являющаяся единственным местом в этом большом «прозрачном» доме, каждый угол которого несет для меня опасность.
Я жадно опустошила стакан, стоя перед раковиной, а когда развернулась, чтобы уйти, столкнулась с невидимым препятствием. Передо мной стоял Джексон со взъерошенными волосами в одних хлопковых штанах.
Я напряглась всем телом и тут же принялась анализировать его настроение. Джексон стоял расслабленным. Не похоже, что чудовище готовится напасть на меня. Но я должна сохранять бдительность и держаться на расстоянии.
Я снова вернулась на прежнее место, сделав один шаг назад, упираясь поясницей в раковину. Мне даже моргать не хотелось, только бы держать Джексона на мушке и не потерять контроль над его состоянием. Если он превратится в хищника, то мне придется включить на максимум инстинкт самосохранения.
— Ты где была? — хрипло спросил он, засунув руки в передние карманы штанов. Я не упускаю ни одного его движения и внимательно смотрю за черными глазами, которые пока пребывают в равнодушии, не выражая никаких пугающих меня порывов.
— Тебя это не касается, — грубо заявила я, сжимая руками края раковины.
— Ещё как касается, я твой брат. — Все тот же спокойный вид и тон.
— Сводный брат, — процедила я.
Джексон усмехнулся, но не зловеще, а обыденно, непринужденно, словно я сказала какую-то глупость.
— Этот статус не позволяет мне беспокоится о тебе? Ты заявляешься утром. Непонятно где проводишь ночь. — Он немного помолчал, затем тихо добавил: — Тебе всего семнадцать.
Я нахмурилась, пребывая в негодовании, и смотря на него со всем отвращением.
— Год назад тебя не смущал мой возраст, и ты не говорил: «Тебе всего шестнадцать». — Я подавила жалость к самой себе.
Джексон тяжело вздохнул, провел ладонью по лицу и снова поднял на меня глаза. Мне кажется, или он смотрит на меня с чувством вины?
— Алиса, прости меня.
Он сделал два быстрых шага по направлению ко мне, но моя быстрая реакция дала о себе знать. Я тут же выхватила нож из набора столовых приборов, который к моему везенью находился на раковине со стороны сушилки для посуды, и выставила его перед собой, крепко сжимая в руке. Джексон резко затормозил. Выражение вины на его лице стало более явным.
— Не подходи ко мне! — процедила я. — Клянусь, я воткну этот нож в твое сердце, если ты сделаешь ещё один шаг.
Мне и не надо стараться, чтобы показать угрожающий вид. За меня его выводит ненависть к этому монстру, который умеет манипулировать всеми. Уверена, он и мою бдительность желает усмирить, показывая, что меняется, но Джексон будет пушистым и покорным до определенного момента — пока снова не сойдет с ума и не покажет истинную суть в ином, более сильном обличии.
Такое впечатление, будто он питается наивностью тех, кто верит в его добродушие, хорошее отношение и доброжелательность. Но он уже исчерпал мое доверие. Я больше никогда не поверю в то, что Джексон милый парень, который просто хочет обезопасить свою сестру любыми способами. Я уже убедилась в том, что они у него извращенные и не поддаются коррекции.
— Прости меня, не знаю, что на меня нашло тогда. Возможно, я приревновал и лишился рассудка. Этот упырь крутился вокруг тебя, ты улыбалась ему и меня это приводило в ярость.
Его слова заставили меня издать нервный смешок. Я сильнее сжала нож в руке, что она побелела от напора. Просто боялась, что реакция Джексона окажется быстрее моей, и я упущу момент, когда он нападет на меня и отберет единственную защиту.
— Ты просто больной. Ты не имеешь права ревновать меня.
Джексон сглотнул. Он держал руки перед собой, показывая мне, что совершенно не опасен. Но нет. Его руки опаснее любого оружия. Они способны заблокировать мои, заломить за спину или сфокусировать над головой и крепко удерживать. Воспоминания прошлого делают меня слабее, поэтому я пытаюсь подавить их и снова спрятать глубоко в подсознание.
— Я привык, что ты всегда маленькая и моя. Но потом ты выросла и вокруг тебя начали крутиться другие парни. Я осознал, что не вынесу, если ты будешь принадлежать другому. Привык, что ты всегда рядом. Я никому не желал тебя отдавать. Стоило понять, что в любую секунду ты ускользнешь, я осознал, что влюблён и не хочу терять.
Дыхание перехватило, но я старалась не показать вида, что ошеломлена его словами.
Что он несет!?
Какая к черту влюбленность!?
Джексон смотрел на меня в упор, полностью раскрываясь. Я решила не закатывать истерик, а сохранять благоразумие и объяснить для незнающего человека, что такое влюбленность. Джексон не видит грани между одержимостью и влюбленностью. Я поняла это год назад.
— Быть влюблённым — не значит присвоить себе. Ты просто хочешь обладать мною. Ты одержим этой идеей. В тебе нет любви.
Нож я продолжала держать перед собой.
— Твоё право так считать.
Меня бесило его спокойствие, и я взорвалась. Стоит напомнить ему, что он собирался сделать и этот поступок не говорит о его влюблённости.
— Ты хотел меня изнасиловать! — почти выкрикнула я, тряся нож. — Это твоя влюблённость? Если бы не статуэтка, которой я огрела твою голову, ты бы не остановился.
Год назад.
— Джексон! Что ты творишь!?
Я кричала не своим голосом, пытаясь освободиться из его сильной хватки. Меня охватили ужас и неверие, что мой брат на такое способен. Его глаза горели безумным блеском, и я уже сомневалась, что Джексон меня вообще слышит. Он потерял контроль над собой и желает довести начатое до конца.
Джексон перехватил мои руки, которыми я отталкивала его, крепко сжал запястья и сфокусировал их над моей головой. Другой своей рукой он порвал платье на моей груди и стал осыпать доступный участок моей оголенной кожи одержимыми поцелуями. Точнее укусами. Его рука в это время двигалась по
