так же потерян без тебя, как и ты без него. Он был в ужасном состоянии после того, как ты уехал. Мы оба были в таком состоянии. Я больше никогда не хочу его таким видеть.
— А как ты думаешь, что чувствовал я? Я никогда не хотел покидать никого из вас. Долгое время, Мия, ты была для меня моим «чем-нибудь хорошим».
— Ты всегда был моим, — шепчет она. — Даже сейчас, хотя мне и неприятно это признавать. Прошлая ночь была одной из лучших в моей жизни. Я годами ждала, когда ты поцелуешь меня. Раньше я сидела на качелях рядом с тобой и надеялась, что хотя бы раз ты заключишь меня в свои объятия и поцелуешь.
Я хватаю ее за бедра и сажаю к себе на колени. Она прижимается к моей груди и проводит рукой по моей шее сзади. Когда я обхватываю ее щеку ладонью, она закрывает глаза и тихо стонет. Она хочет этого так же сильно, как и я. Нам обоим это нужно.
Итак, я целую ее, как будто это последний раз, когда я прикасаюсь к ней. Я целую ее так, словно она — мой последний вздох. Больше всего я целую ее на прощание. Потому что я должен держаться подальше от Мии. Она — еще один наркотик, от которого мне нужно избавиться.
Мия
Итан пропал или, по крайней мере, избегает меня. Первые несколько дней после нашего разговора он либо спал, либо его не было дома. Понятия не имею, где его найти. Уилл ни словом не обмолвился об Итане, а я не потрудилась упомянуть о нем. Привлечение большего внимания к тому факту, что мне не все равно, только усилило бы подозрения моего брата.
Уилл протягивает руку через кухонный стол:
— Можешь передать мне сахар?
Я ставлю перед ним сахарницу и делаю глоток из своей чашки.
— Спасибо, сестренка, — он бросает в кофе три чайные ложки и размешивает его ножом, а не ложкой, лежащей перед ним.
Чудак.
Во время регулярного чемпионата Уилл пьет мало кофеина, но в послесезонье он налегает на кофе и «Ред Булл» так, словно больше никогда его не попробует.
— Почему ты такая тихая этим утром? — Уилл подносит кружку к губам и сдувает немного пара. — Ты даже не накричала на меня за то, что меня не было дома всю ночь.
Пожимаю плечами, откидываясь на спинку деревянного стула:
— Думаю, я слишком устала, чтобы доставать тебя с этим дерьмом. Я мало спала на этой неделе.
Он ухмыляется:
— Я тоже.
— Ты бы больше спал, если бы не шлялся повсюду, — язвительно замечаю я.
Уилл невозмутимо пожимает плечами:
— Посплю, когда умру.
— Это может случиться раньше, если ты будешь продолжать в том же духе. С тех пор, как закончился твой сезон, ты гуляешь каждую ночь. Раньше ты никогда так много не веселился.
Уилл не отвечает. Он выпивает половину кофе и отворачивается от меня.
С ним что-то происходит уже некоторое время. Я бы хотела, чтобы он поговорил со мной. Как и Итан, мой брат скрытен. Он впускает меня только тогда, когда ему это удобно.
Я снимаю обертку с «Данкин Донатс» и откусываю кусочек сэндвича с колбасой и яйцом, который Уилл принес мне. Он тусил с девушкой прямо до того, как сработал мой будильник, и около половины седьмого, спотыкаясь, вошел в парадную дверь с помощью ключа, который я для него сделала. Я не делала ключ для Итана, не сейчас, когда он разыгрывает свое исчезновение. Снова. Особое умение Итана — уходить так, как будто его никогда, блядь, и не существовало. Ублюдок.
Я не имею права злиться. Но я злюсь. Итан поцеловал меня на полу в моей гостиной, посидел со мной, пока я ела китайскую еду на вынос, а потом я пошла спать, предполагая, что снова увижу его утром. Когда он поцеловал меня в лоб и пожелал спокойной ночи, это был последний раз, когда я видела его. Больше пяти дней назад. Я скучаю по нему, хотя мне следовало бы его ненавидеть.
Сколько я знаю Итана Уотерса, я была его игрушкой. Возможно, домашним животным. Я прихожу, когда он мне говорит. Он щелкает пальцами, и я оказываюсь рядом, умоляя его использовать меня. И я позволяю ему это. Каждый раз. Как идиотка.
В середине приема пищи на столе зазвенел мой сотовый телефон, вибрируя и двигаясь в моем направлении. Больная часть меня хочет, чтобы это был Итан. Мой желудок сжимается, яйца в моем желудке угрожают вернуться обратно. Я вздыхаю с облегчением, хотя и не совсем уверена в этом, когда вижу, как имя Кларк появляется на моем экране.
Скользя большим пальцем по стеклу, я поднимаю телефон, чтобы прочитать ее сообщение.
Ты была права насчет «Олд Сити Рекордс». Фред помешался на этой истории. Из того, что я услышала в комнате отдыха, он договорился для тебя о собеседовании на неполный рабочий день, если ты этого хочешь.
Прежде чем я успеваю ответить, наш разговор прерывает звонок от Фреда Стивенсона, моего босса из ада. Сделав глубокий вдох, я нажимаю зеленую кнопку, чтобы ответить, и выдвигаю свой стул из-за стола:
— Привет, Фред.
— Мия, отмени все, что ты запланировала на утро.
И тебе привет.
— Ты нужна мне в «Олд Сити Рекордс» в девять часов для собеседования с владельцем, — его глубокий голос звучит как гравий, и мне больно слышать, как он лает каждое слово. — Мне пришлось потянуть за несколько ниточек, чтобы это случилось, но, прочитав твои заметки, думаю, ты на что-то наткнулась. Воспользуйся этой зацепкой и посмотри, куда она тебя приведет.
Прижимая телефон к уху, я поспешно встаю и ухожу от Уилла. Несмотря на то, что мы близки, я не могу рассказать своему брату о некоторых аспектах своей работы. Слежка за наркоторговцами, чтобы написать статью — одна из них.
— Конечно, босс, — говорю я, направляясь в гостиную.
— И еще кое-что, Мия.
— Что такое?
— Не облажайся. Надень что-нибудь короткое и обтягивающее. Ты должна произвести впечатление на владельца, если понимаешь, что я имею в виду.
На самом деле, нет, не хочу понимать, ты гребаный мудак.
— Мне нужна работа и эта история. Я не разочарую.
— Выше нос, выпяти грудь, — говорит он. — Позвони мне, когда все закончится.
Затем связь обрывается.
Почему все мужчины в моей жизни должны быть такой занозой в заднице? И при этом пошлыми. Фред ежедневно сексуально домогается меня, хотя я знаю, что он
