мог знать, его же вообще до вечера в районе быть не должно было, понимаете? Он с родителями уехал в область, иначе я бы никогда… – нервно потеребила Алёна ручку сумочки. – Словом, оказалось, что он не уехал. Ворвался с этими своими быками, и они вчетвером на одного Юру кинулись. И это они всё там, в доме, разнесли, Юра ни при чём! И когда во двор его выволокли, знаете, как били! Ногами, и даже лопатой! И это даже хорошо, что их соседи растащили и милицию вызвали, иначе они бы его убили, точно! Но он не воровал! Он хороший, я вам клянусь! Его отпустить надо!
Андрей слушал её и невольно ставил себя на место Николаенко-отца. Не в этом ли суть его конфликта с цыганами? И что сделал бы сам Андрей, если бы вот такой залётный нахал вроде Юраша тёрся возле его Маринки? Убил бы, точно.
Конечно, Алёна боится, что родители узнают правду… Но всё равно пришла в милицию. И конечно Юраш будет молчать до последнего, даже ценой своей свободы. Ну вот и что это, неужели любовь? Э-эх, молодо-зелено! У одного жена и двое детей, а у другой ветер в голове и романтические бредни.
– Пожалуйста, помогите ему! – уронив первую слезу, взмолилась Алёна. – Пожалуйста!
Андрей вздохнул. Только рыданий ему тут не хватало! Дела любовные – совершенно не его конёк. Его бы воля, он бы эту Алёну просто выпорол, а Ворончаку женилку на кулак намотал, чтобы другой раз неповадно было.
Неужели и Маринку когда-нибудь так накроет? Боже, упаси! Хотя, что тут осталось-то, какие-то семь-восемь лет, и понеслась. А то и раньше! И что тогда делать? Всё-таки лучшее лечение – это профилактика. Лучше сразу в ежовые рукавицы посадить, чем потом она вот так же по какому-нибудь дурню непутёвому слёзы лить будет.
– Тут такое дело, Алён… – протягивая свой платок, как можно мягче начал Андрей. Даже официальный тон отбросил. – Как тебе сказать… Вот эти твои «Только никому не говорите» к делу не пришьёшь, понимаешь? Надо официально.
Она испуганно замотала головой.
– Нет, пожалуйста, не надо!
– Не бойся, я не скажу. Хотя бы потому, что ты не по адресу пришла. Дело Юраша веду не я.
Она резко подняла голову. Во взгляде сквознуло непонимание, а следом и недоверие.
– Да и дела-то ещё, собственно, нет, пока только дознания, – попытался успокоить, а может, и уговорить её Андрей. – Пока ещё не поздно разрулить, но как, если вы с Юрашем молчите? Домолчитесь, что версия проникновения с умыслом на кражу так и останется основной. По ней и обвинение выдвигать будут. И несмотря на то, что ты мне всё рассказала, я бессилен что-то изменить.
– Но почему?
– Ну говорю же, ты пришла не по адресу. Я даже не ваш участковый!
– Я знаю. Но мне Тамара сказала, что надо к вам идти. Ну Тамара Ворончак, Юрина сестра!
– Ах, сестра-а-а… – хмыкнул Андрей и задумался.
Нет, ну со стороны Юраша, допустим, ожидаемо не рассказывать девочке-дурочке про жену и детей, но вот сама Тамарка?
– А ты давно с ней знакома?
– Сегодня первый раз увидела. Она сама меня подкараулила и сказала, что именно к вам надо идти и всё-всё рассказать. И что только так можно Юре помочь. А я ещё раньше от соседей слышала, что она очень хорошая гадалка, поэтому сразу и пошла.
– А почему ты решила, что она его сестра?
– Она сама сказала. А что?
– Сама, значит? Угу…
Выходит, все всё знают, кроме Снегурочки естественно, и всех всё устраивает. И всё бы ничего, если бы и Андрей не знал, что Тамара Юрашу жена и мать его детей. Голова шла кругом. Нет ничего хуже, чем любовные дебри. Поднялся.
– Алёна, ты извини, но мне, правда, пора ехать. А по поводу твоего обращения, – развёл руками, – тут либо тебе окончательно выходить из тени и писать официальное заявление с разъяснениями, либо надеяться, что у вас из дома под шумок случайно не пропал миллион рублей. Тогда у твоего горе-Юрки появится шанс отделаться простым условным за хулиганку.
– Так вы что, – тоже вскочила она, – вы ему не поможете?
– Да не могу я! – уже начал злиться Андрей. – Всё, что я могу, это помочь тебе правильно составить объяснительную по существу инцидента, так, чтобы ваш участковый Маруновский не завернул её ещё на старте. А в остальном – я бессилен! Всё сейчас зависит от вас с Юрашем!
Алёна разревелась и убежала.
Перед планёркой Андрей нашёл возможность поговорить с Юрашем. И так и эдак намекал ему на отношения с Алёной, и на то, что это могло бы реально разрулить всю ситуацию, но тот лишь упорно молчал и злился.
____________________________________
* «Под колпак» (сленг.) – Придержать, сделать вид, что обращение не поступало.
** Корса́р – здесь: Морской разбойник, пират.
Чем ближе Андрей подходил к дому, тем отчётливее понимал, что меньше всего хочет разборок с Оксаной. Дети живы-здоровы и, несмотря на шишки, кажутся вполне счастливыми – так чего ещё? Может, от усталости, но злости не осталось совершенно. Теперь он просто чувствовал себя крайне идиотски за ту гневную тираду, что обрушил на Оксану возле магазина и всё.
А она-то какова – «Прекратите!» Ну надо же! Поймал себя на том, что улыбается. Да если бы она дала ему пощёчину – подействовало бы хуже, это точно. А тут просто «прекратите» и слезы в глазах пополам с упрямством. И слегка дрожащая рука нервно заправляет прядь за ухо.
Улыбка исчезла. Нахмурился, вспомнив, как в тот момент ему вдруг остро захотелось поймать эту руку и, прильнув к ней губами, извиниться. Этого не хватало! Хорошо, что рядом были дети и полно народа.
Заходя в подъезд, уже точно решил, что никаких претензий и допросов с пристрастием. Просто спокойный разговор начистоту. И пусть Оксане может показаться, что его вопросы выходят за рамки деловых отношений, но он по-другому не может, и ей придётся либо понять и принять это, либо… Либо ничего у них не получится. Дети – это то, что не отпускает его ни на миг даже во время самых глобальных завалов на работе. Они словно фильтр, через который сочится его собственная жизнь, и чёрт его знает, бывает ли точно так же у других отцов или это он такой ненормальный – но тут уж просто как есть.
Вставляя ключ в замок, замер вдруг – а может, надо было бы купить
