Диана Килина - #Сосед

Медленно моргая, я вглядывалась в рисунки на его руке, до тех пор, пока не увидела кое—что новенькое…

Агата.

На том месте, где раньше было написано «Доверие», теперь было моё имя.

Пришлось прищуриться, чтобы разглядеть под свежими буквами очертания старых – перекрыть полностью не получилось. Моя рука сама потянулась к надписи, кончики пальцев прикоснулись к огромным буквам, и я прикусила губу, когда Расмус за моей спиной вздрогнул.

– Моё имя, – прошептала я, – Ты сделал моё имя.

– Да, – хрипнул он, выпрямляясь и поддерживая меня руками, – Давно уже.

– Я не заметила.

Медленно выпрямившись, я одёрнула юбку и стыдливо залилась краской, стягивая испорченные колготки и сбрасывая туфли. Расмус усмехнулся, быстрым движением натянул свои трусы и поднял джинсы с пола, застегнув ширинку.

– Тебе надо спину вытереть, – он глубоко вздохнул и улыбнулся, – Сейчас.

Скрылся за ближайшей дверью, зажурчала вода. Тут же выключилась, и он вернулся с влажным полотенцем в руках.

– Повернись.

Я послушно выполнила указание и поморщилась от прохлады, когда он стал вытирать мою кожу. Отбросив тряпку в сторону, он прижал меня к себе и уткнулся лицом в мои волосы, вдыхая запах. Зажмурившись, я начала впитывать это ощущение – близости его тела и улыбнулась, когда он коснулся губами моей щеки.

– Чай?

Отрицательно покачав головой, я развернулась в его руках и погладила колючий подбородок. Он улыбнулся – в уголках глаз заиграли тонкие мимические морщинки, и поцеловал кончики моих пальцев.

– Мне домой надо.

– Да, конечно. Я провожу тебя, – он вмиг посерьёзнел и нахмурился, – Поздно ты со свиданий возвращаешься.

– Это было ошибкой, – ехидно бросила я, – Дай мне какие—нибудь штаны, иначе я околею, пока дойдём.

Расмус опустил руки и скрылся в одной из дверей дальше по коридору. Я оглядела прихожую, и с любопытством заглянула в ванную, затем на кухню и в гостиную. Квартира была большой, вполне прилично обставленной и уютной. Интересно, каково жить в трёхкомнатных апартаментах одному – судя по количеству дверей, комнат как раз было столько. Развить эту мысль я не успела, потому что за спиной раздались шаги Расмуса.

Он протянул мне свои джинсы, я быстро расстегнула юбку и влезла в широкие штанины. Пояс низко болтался на бёдрах, низ пришлось немного подкатать, а в целом – ничего. Boyfriend style, сейчас модно.

Я захихикала, увидев своё отражение в зеркале шкафа, я набросила пальто на плечи. Расмус тоже оделся, поднял мою сумочку с пола и протянул мне, другой рукой открывая дверь.

До моего дома шли молча. Я вжималась в тонкую шерсть – на улице поднялся сильный ветер. Волосы окончательно спутались и больно хлестали по лицу, но я улыбалась, как дура. Снова гадала – что же будет дальше? И будет ли?

У подъезда приложила таблетку ключа к домофону, открыла дверь, но Расмус удержал меня за руку, порывисто прижал к себе и поцеловал на прощание. Улыбнулся у моих губ и тихо прошептал:

– Завтра утром приду.

– Буду ждать, – ответила я.

Как—то завертелось… Не заметила сразу, постепенно начала перебираться к нему. Сначала просто заходила после прогулки, затем стали оставаться с Витькой в большой квартире.

Самым сложным оказалось знакомство с родителями – папа устроил допрос с пристрастиями. Мама тоже недоверчиво косилась на моего избранника – мало того, что моложе на два года, так ещё и разрисован «как газета» – её слова. Я, молча, улыбалась, и ловила испуганные взгляды Расмуса, ободряюще ему улыбаясь.

Витюшка пошёл после Нового года, который встречали втроём – семьёй. Слово было для меня странным, новым и непривычным, но вкусным. Хотелось произносить его вслух, смаковать на языке и наслаждаться.

Расмус по—прежнему работал охранником, мою квартиру мы сдавали. Меня радовало, что он так много времени может проводить с нами – работая всего четыре ночи в неделю, он всё остальное время был дома. К весне встал вопрос о его отъезде на Крит, но я покачала головой и попросила не ехать. Денег нам хватает, а почти полгода разлуки – это слишком. Я с ребёнком работать там не смогу, а отпускать его одного не хотелось – мне думалось, что мы итак потеряли много времени, и казалось, что не успеваем его нагнать.

Он остался.

Первым словом, которое сказал Витька было – «Папа».

– Уснул? – шепнула, когда Расмус вошёл на кухню и обнял меня сзади, прижимая к себе.

– Ага. Кто мастер по укладыванию малышей?

– Ты, ты и только ты, – улыбнулась я, – Сейчас обедать будем.

– А ты и вправду готовишь, – пощекотав меня под ребром, он тихо рассмеялся, когда я недовольно пискнула.

– Давно пора признать, что я – идеальная, – пробормотала я, убирая его настойчивую руку, двигающуюся вверх, к груди.

– Да, мне повезло, – промычал он, откинув мои волосы с плеча и поцеловав изгиб шеи.

Томящее тепло пробежало по коже, я запрокинула голову и шумно выдохнула, когда его рука всё—таки легла на мою грудь сжала её. Другая самым наглым образом отодвинула резинку моих домашних штанов и проскользнула в трусики.

– Что ты делаешь? – скворчащие на сковородке котлеты мгновенно были забыты, когда его ладонь погладила мою плоть сверху—вниз, а затем обратно.

И ещё раз… И ещё… В трусиках стало до неприличия влажно, Расмус удовлетворённо рыкнул и прикусил мою мочку. Скользнул пальцами чуть глубже, я не сдержала стон. Кровь забурлила в венах, застучала в висках.

– Не шуми, – шепнул он на ушко, убирая руки.

Развернув меня лицом к себе, он выключил плиту и мягко поцеловал мои губы – одним касанием. Я протестующе захныкала, когда он отодвинулся и отступил на шаг.

– Стол, – хрипло скомандовал он, дёргая моё запястье.

Усадив меня на предмет мебели, предназначенный, в общем—то, для других целей, он быстрыми рывками стянул штанины с моих ног. Следом за ними на пол отправились трусики и моя футболка. Я потянулась к нему, помогая расстегнуть джинсы, и быстро облизнула губы, от чего Расмус что—то забормотал себе под нос. Шагнув ко мне, он привычным жестом поднял мои щиколотки и положил их себе на бёдра, опуская меня спиной на холодное стекло.

Кожа мгновенно покрылась мурашками, тело пробила дрожь, когда он начал покусывать, посасывать мою шею, ключицы, грудь, пупок, кожу на животе. Я любовалась татуировками, в особенности драконом, который перекатывался, словно живой – мышцы его спины подрагивали. Его рука снова оказалась на чувствительном местечке, пальцы осторожно поглаживали меня снаружи, скользили внутрь и обратно. В такие моменты я всегда разрывалась на части, не могла понять, что мне нравится больше – его ласкающие губы или дразнящие руки.