«Небось, зубы вставные, – некстати подумал Олег, сразу ощутив, что одежда мокрая, а холод стальными шупальцами сжимает мышцы. Его начало колотить».
В город он вернулся только утром. В попутки его не брали, только с рассветом какой-то дальнобойщик пожалел его и довез до дома. Денег он не взял, поверив в жалостливую историю о том, что парня ограбили. Трясясь от холода и пережитого ужаса, Олег добрался до квартиры и без сил упал на диван. Все тело болело, словно его били, в горле першило, а онемевшие ноги подгибались от слабости.
Немного отлежавшись, он начал звонить Лене.
Ввалившаяся в кабинет Татьяна Филипповна насладилась видом расстроенной Лениной физиономии. Кораблева сидела с красными глазами, подрагивала губой и обиженно шмыгала носом. Кривая шефского настроения резко скакнула вверх, и начальница торжествующе поинтересовалась:
– Ну что? Проблемы на любовном фронте?
Это был даже не вопрос, а скорее утверждение. Не получив ответной реплики, она удовлетворенно заползла на рабочее место и защелкала мышкой. Судя по траектории движения дрессированного компьютерного животного, занялась она раскладыванием пасьянса.
Работа не клеилась. Лена нервно шуршала бумагами, пытаясь сосредоточиться, но мысли расползались, как кляксы по промокашке.
– Нет, это же надо! Я тут страдаю от угрызений совести, а он гуляет! – в очередной раз мысленно возмущалась она, пытаясь найти перевод труднообъяснимого технического термина, растянувшегося почти на всю строку. Поскольку таких диких слов в словаре не имелось, Лена разбила его на составляющие и терпеливо выписывала варианты значений каждой части. – Самое обидное, что мы вместе всего пару недель, а он мне уже изменил.
В обеденный перерыв к ней прискакала Карякина. Она позвонила с дороги и потребовала, чтобы Лена быстро спускалась к ней. Судя по тону, у нее случилось нечто из ряда вон выходящее, то есть, как обычно, появился новый мужик.
Выглядела Светка сногсшибательно: она светилась изумительным персиковым румянцем, глаза блестели, а губы расплывались в восторженной улыбке. От Карякиной волнами расходились флюиды безудержного счастья. Но Лену они огибали, словно угрюмый замшелый утес: она кисло улыбнулась светящейся подруге и вяло помахала рукой.
– Кораблева! – завопила Светка и рванула мимо пешеходного перехода, ланью перепрыгивая через лужи. – Я тебе сейчас такое расскажу!
«Какое» именно, Лена приблизительно представляла, но в ее сегодняшнем траурном расположении духа подобные рассказы могли только усугубить и без того мрачное настроение.
Карякина произвела легкий фурор на этой малооживленной улочке. Среагировавшие на крик мужики начали переставлять ноги, как в замедленной съемке, и сворачивали шеи, чтобы получше разглядеть мелькающие Светкины конечности. Похоже, что в очередном любовном угаре она совершенно потеряла счет времени и возомнила себя лет на десять моложе, но Лена вынуждена была признать, что убийственный наряд «отпадной тинейджерши» необычайно шел миниатюрной подруге. Оголявшая ноги кожаная мини-юбочка со стразами, больше похожая на широкий ремень, по недоразумению слегка сползший с талии, была, конечно, слишком смелой, но выглядела здорово. Лена, не страдавшая излишней кривизной или чрезмерной волосатостью ног, никогда не решилась бы надеть такую, и, вероятно, напрасно. Но пересилить себя и не думать о том, куда уедут эти три квадратных сантиметра материи, если попытаться сесть, она не могла.
– Кто у тебя помер? – жизнерадостно поинтересовалась Света, углядев горестное выражение лица лучшей подруги.
– Пока никто.
– Вот видишь, как хорошо! – ничто не могло испортить Карякиной настроение.
Но она, прочувствовав всю важность момента, все-таки решила начать с разбора Лениных «полетов». Когда Лена уже плавно подходила к финалу своей печальной истории и оскорбленно озвучила мысль, которую многократно прокручивала в голове последние несколько часов – мы вместе всего пару недель, а он мне уже изменил, – Светка самым возмутительным образом захихикала.
– Что ты ржешь? – обиделась Лена. – Только не надо говорить, что они все такие. Твой опыт – это не правило, а исключение.
– Ты бы сама себя послушала, лебедь белая! – веселилась Карякина. – Нет, я не могу! «Он изменил»! А ты сама чистота и невинность!
– Но я же влюбилась! И я ему не врала так нагло, как он мне!
– Может, он тоже влюбился, – резонно возразила Светка.
– Вот! Представляешь, наглость!
– И не говори! Одно дело, когда ты влюбилась и привела на ночевку неизвестного мужика, и совсем другое, если он где-то с кем-то шлялся! – ехидно закивала Карякина. – Если я правильно поняла, на сегодняшний день имеется только два неоспоримых факта: ты спала фиг знает с кем, а Олег не ночевал дома.
– Это он – фиг знает с кем! А я – не ночевала дома! – завопила припертая в угол Лена.
– Это ты ему будешь рассказывать, а не мне! – хмыкнула Света. – Ты что, свечку держала? Может, у него действительно были переговоры. В отличие от тебя. И откуда нарисовался этот Иван? Хотя мужики, как деньги: то нет ни одного, то сразу пачками.
– Свет, он такой… Ты не представляешь!
– Куда уж мне. Только ты имей в виду, они поначалу все «такие», а потом приглядишься и охнешь. Или ахнешь. Поверь моему опыту!
– Ты про свой опыт лучше молчи. У меня все будет не так!
– Конечно, конечно. Я-то дура, а ты, безусловно, умная, – съязвила Карякина.
– Нет, просто тебе попадаются бракованные экземпляры.
– Ты думаешь, чего я к тебе приперлась? Я наконец-то такого отхватила! Теперь точно все. Этот вариант стопроцентно мой: деньги, фигура, машина, а как запал на меня!
– Это что, основные критерии? – скептически поинтересовалась Лена. – А где в этом гнусном списке любовь?
– Кораблева! Любовь будет! Я пока придавила эмоции, чтобы, если что, не очень горько плакать. Надо подходить к планированию судьбы рационально.
– Мне почему-то кажется, что любовь «придавить» нельзя.
– Это тебе только кажется. Представь, что это пружинка, которую ты придавила пальцем и держишь. А когда надо, отпустишь, и она…
– Даст тебе в лоб со всей силы, – со знанием дела закончила Лена. – Ну-ну. Держи крепче.
– Зануда ты, Ленка, – насмешливо констатировала Карякина. – Что, трудно порадоваться за подругу?
– Нет, легко. Только если за тебя каждый раз сильно радоваться, потом приедается. Нет остроты ощущений.
За разговорами и препирательствами они дошли до маленького уютного кафе.
– Давай что-нибудь легкое, – сказала Лена. – У меня скоро перерыв заканчивается, а мегера сегодня в особом настроении, неохота ее радовать опозданиями.
