– Мы будем воспитывать из него курицу, – важно ответил маленький Борис.
– А-а, так это ле-етом… А сейчас только Новый год, – жалобно протянула Стася.
Ксения закусила губу. Прекрасно! Ее, собственно, и пригласили, потому что она знает кучу всяких интересных вещей, а дети у них страдают, что сейчас Новый год. Хорош праздник!
– А чего это у нас музыка кончилась? – встрепенулась вдруг она. – Включите нам самую-самую новогоднюю! Мы сейчас плясать будем!
Остромичев хитро склонил голову и приготовился смотреть, как это Ксения будет танцевать. Но не тут-то было!
– А зайцу своему я приказываю – тоже с нами танцевать! – по-королевски велела гостья.
– Да я не умею…
– Съем! – рявкнула Ксения и милостиво добавила: – Тогда просто передразнивай под музыку.
– Вот так мы и начинаем плясать под их дудку, – бурчал Остромичев, поправляя рубашку.
Заиграла бурная мелодия, и Ксения ринулась к елке, увлекая за собой детей. Те быстро переключились на танцы, и начало твориться такое! Господа Егерьцевы не стали ждать, когда их начнут уговаривать, Андрей вскочил в круг, высоко задирая ноги, а Инга вплыла белой лебедушкой. Остромичеву ничего не оставалось делать, как присоединиться.
Конечно, Ксения танцевала лучше всех. Еще бы, не зря же она четыре года занималась в танцевальном кружке. Остромичев добросовестно пытался ее передразнивать, но не успевал, все у него выходило нелепо.
– Ксения, ну погоди… сейчас. Ксюша! Да не успеваю я!
– А ты вот так и так, а ногой сюда!
– Погоди, я еще этой ногой не сделал крендель.
Как-то незаметно они взялись за руки, и Ксения начала его обучать. Ученик из него был никудышний, чего уж там.
– Сашка! Не позорь заячий род! – кричал Андрей. – Ногами не можешь, так хоть хвостом наяривай!
– Ха-ха! Хвостом! У папы же нет хвоста! – от всей души прыгала рядом Стася.
– А я… я не заяц, – делал страшное лицо Остромичев. – Я Волк! И я, между прочим, читал! Сказка такая есть, где битый небитого везет! Поэтому нашу лису сейчас… Наказать надо!
– Пап, а где битый небитого везет? – пристала Стаська. – Это про тебя сказка, да, пап? Ты сегодня битый весь день нас возил.
Взрослые грохнули от смеха, а Остромичев скроил и вовсе ужасную физиономию.
– Стася-я-я! Я не про себя читал! Говорю же – сказка!
– А я не знаю! Я не знаю! – скакала возле отца девочка.
– Вот и хорошо, – послышался чей-то голос, и со второго этажа стала спускаться пожилая женщина.
– Знакомься, Ксения, это мама Андрея, Вера Васильевна, – представила Инга. – Мама, а это Ксения, наша воспитательница. Я тебе о ней рассказывала.
– Баба Вера! – тут же кинулась Стася к пожилой леди.
– Погоди, Стасенька. Очень приятно. Я надеюсь, вы позволите увести детей? – дружелюбно улыбнулась Вера Васильевна и обернулась к детям. – И кто пойдет слушать волшебные сказки? Время уже вон сколько, надо успеть загадать желание в такую ночь. Идем?
Дети рванули впереди бабушки, но Стася вдруг остановилась на полпути, повернулась, бросилась назад, к Ксении. Обхватив ее ноги ручонками, она заглянула ей в глаза и быстро спросила:
– Ксения Андреевна, а вы… а вы не уйдете? Не уедете? Вы с нами потом пойдете домой?
Ксения не знала, что и ответить. На выручку пришел Остромичев:
– А как же она уедет, у нее ж машины нет!
– Нету машины? Правда? – все еще не отпускала ноги любимой воспитательницы Стася.
Ксения уселась перед ней на корточки.
– Беги, отдыхай. Я никуда не уеду. Мы с тобой еще на каток сходим.
Только после этого девочка расцепила руки и вприпрыжку побежала догонять Бориса. Теперь детей в зале не было, а возле елки остались две пары.
– Все, садимся за стол, – позвала Инга, тяжело дыша после бешеных танцев. – Праздник продолжается, но уже без деток. Сейчас их мама спать уложит, а то устала малышня.
– Неудобно как-то, – пожала плечами Ксения. – Мы Стаську вот так взяли и на человека оставили.
– А чего неудобного? – фыркнул Андрей. – Мы тоже у вас Борика оставляли. А Стаська у нас не первый день остается. Вон она как маму встретила… Давайте выпьем за наших красивых женщин!
И он опять налил дамам вина.
«Плесните волшебства в хрустальный мрак бокала…» Здесь волшебства не пожалели! Нарядная, высокая елка поблескивала мишурой и дождем, свет уже выключили, и теперь четыре больших подсвечника дарили колдовской, завораживающий свет.
Андрей взял гитару, и казалось, сейчас польется прекрасный русский романс…
И полилось…
Проигрыш был знакомым, но Ксения не сразу вспомнила песню, а только когда Егерьцев, влюбленно глядя на свою Ингу, запел:
Ах, сударыня, вы, верно, согласитесь,
То, что вечер необычный настает?
Инга тут же жеманно ответила ему тоненьким голоском:
Ах, вы, сударь – бегемот!
Это ж праздник Новый год!
Даже я вам смастерила бутерброд!.. —
Заметь, Ксения, это экспромт!
Полился проигрыш, а Инга вышла из-за стола и плавно выделывала па вокруг своего кавалера. Кавалер заиграл дальше и неожиданно кивнул Остромичеву. Тот понял его правильно. Приятным, грудным голосом он запел, глядя на Ксению собачьими, жалобными глазами:
Ах, сударыня, когда мы с вами вместе,
Даже дома елка, будто бы в снегу!
Ксения поняла – надо отвечать:
Я скажу вам, сударь мой,
Мне и надобно домой,
Только елку я обидеть не могу, —
жеманно отводила она взгляд.
И потом уже все хором рявкнули:
– Как приятно! И забавно, что я очень нравлюсь вам!..
Ксения тоже выскочила из-за стола и принялась вместе с Ингой выплясывать на старинный манер.
Их такие славные старинные танцы прервал топот в прихожей.
– Вы не закрыли двери? – посмотрел на Андрея Остромичев.
– А зачем? – пожал плечами тот. – Мы никогда не закрываем.
– Чужие к нам не ходят, – поддержала мужа Инга. – У нас же табличка у ворот «Осторожно, очень злая собака».
– Так у вас… очень злая собака? – вытаращилась Ксения.
– Нет, – легко отмахнулся Андрей и лукаво посмотрел на жену. – Пока денег хватило только на табличку. А собака… Инга справляется сама.
Не успела Инга ответить, как в гостиную ввалился Дед Мороз и Снегурочка. Согласно новогоднему обычаю, оба держались елочкой, криво оперевшись друг на друга.
– Вы заказывали Деда Мороза? – удивился Остромичев. – А чего так поздно?
– Нет, мы рано заказывали, – еле сдерживала улыбку Инга. – Вчера еще. И они приходили, вот эти самые… Видимо, сегодня нам бонус.
Дедушка Мороз пробормотал что-то невнятное, а вот Снегурочка, довольно пожилая леди, раскрашенная во все цвета радуги, отчего-то сразу же направилась к Остромичеву.
