Галина Артемьева - Сто тысяч заповедей хаоса

– Конечно! Ха-ха-ха!!! Кто завладеет моей бородой – тот обретет мою силу! Но ты же никому не скажешь?

– Ну что ты, золотко мое! Как ты мог такое произнести! Да чтобы я! При моей любви… Ты же – единственный! Ты мог такое подумать! Да ты меня в самое сердце!..

– Прости меня, деточка, прости меня, нежная, прости, маленькая. Ну, дурак я! Ну давай, выполню любое твое желание, а?

– Нет! Мне ничего не надо! Вот ничего! Только быть рядом с тобой, подожди, я только наволочку с подарками твоими уберу. Тяжелая…»

И что? Гули-гули, цып-цып-цып… А ночью – чик бороду, и поминай как звали.

И простофиля-дурачина еще даже не сразу догадается, что это его любящая женушка обкорнала!

Известное дело!

Нельзя на Макса обижаться. Но я обижалась. Он же меня подставил! Не себя, не свою бороду, а меня, со всеми потрохами. Нечестно это.

Вроде как знаменитый кутюрье Кристиан Диор изрек: «Настоящая женщина должна быть вредной и капризной». Может быть, может быть. Но все-таки у каждой настоящей женщины, кроме блажи, должна иметься еще и мудрость. Капризничать можно не со всеми подряд, а лишь с теми, кто согласен принять твои правила игры и способен умиляться всяким придурям «настоящей женщины». Со мной не стоило Иришке затеваться. Зря она.

Я, как и вчера, собралась переправить Иришкино послание ее законному супругу, приписав: «Тебе не кажется, что с этим все-таки надо что-то сделать? Избавь меня, пожалуйста, от этого бреда. Удели внимание своей второй половине, обласкай, обогрей. А меня – не вспоминайте, пожалуйста!»

Я задумалась, что бы такое добавить в заключение.

Вспомнилась мне вчерашняя свежевыбритая Асенька. «Ты украл у меня Париж!!!» И он спешит-бежит, плачет-рыдает, утешает. В чем угодно можно обвинить любящего мужика… Во всем будет виноват. А ты бушуй, убегай босиком из дому, жми на газ…

Я что – неужели завидую ей? А может, и да!

И что? Мне мат этот нужен? Этот староватый мужичок с пузом?

Нет! Мат не нужен, и мужичок не нужен.

Мне любовь нужна. Такая, чтоб и в горе, и в радости. И чтоб покапризничать, и поласкаться.

Я немножко подумала и присовокупила к сопроводительной записке: «В конце концов – мое терпение лопнуло! Ты украл у меня…»

Что бы такое написать? А – вот что!

«Ты украл у меня Лондон!»

На этом можно было закончить свое сообщение. Пусть летит, куда надо.

Я снова отправилась на террасу. Закурила, стараясь продумать, а что же я отвечу Максу, если он попросит меня расшифровать смысл последней фразы. Она меня лично смешила донельзя. Ладно, придумаю что-нибудь. Абсурд какой-нибудь. Интереснее будет.

И вдруг меня осенило! Как же это я сразу-то не догадалась, дурища! Эти звонки про старую каргу – это же Иришкиных рук дело. Вот креативщица! И нервы пощекотать, и заставить о возрасте задуматься…

Ухтимаямаленькая! Мимимишечка!

Ладно-ладно! Звони давай. Считай мои дни. Повеселимся вместе.

Макс отозвался ближе к вечеру.

– Поговорить надо. Позволь, я сейчас заеду?

– Ой, нет, – испугалась я. – Мне дополнительные проблемы с твоей женой не нужны. Если ей хочется оставить после себя эпистолярное наследие, пусть ищет другого адресата. Я лишних поводов давать не хочу.

– Не будет больше писем. Совсем. Никогда.

– Макс, да ладно. Мы имеем право обещать только то, что сами сумеем выполнить. За другого человека ты не ответчик. Просто пойми, у меня сейчас обстоятельства к шуткам не располагают. Постарайся ее как-то вразумить.

– Мне надо с тобой поговорить. При личной встрече, – настаивал Макс.

– Ну ладно. Я завтра в Москву все равно еду. За паспортом. И мама еще что-то хотела. Давай между паспортом и мамой. В час. Тебе удобно?

– Вполне. Как раз время ланча. Сходим поедим. И пообщаемся заодно.

– Есть не обещаю, меня мама накормит. А кофе с тобой выпью.

– Кстати, – а почему ты считаешь, что я украл у тебя Лондон?

Я чуть не заржала в трубку. Еле удержалась. Вот – напустила туману, а он всерьез задумался.

– Это не телефонный разговор. Я тебе при встрече объясню, – поведала я скорбно.

Ах, милый, скажи, в чем твоя сила? В мозгах? Ну – задурим. На это мы мастера.

– Божежтыможешты! Не признала! Богатым будешь!

Макс постригся и стал неузнаваемым.

– Буду! – согласился он, не улыбаясь.

– И как-то ты еще… схуднул… Что? Семейная жизнь держит в форме?

– Уже не держит. Я, собственно, и хотел с тобой встретиться, чтобы ты была в курсе ситуации. Я ушел от Ирины. Все закончилось.

– Как-то ты быстро… Башмаков не износив. Зачем было жениться тогда? И знаешь – мне все равно, по большому счету. Это твоя личная жизнь. Я просто не хотела в ней принимать участия. Поэтому просила тебя удержать Иришку от писем ко мне. Вот и все.

– Ты можешь просто выслушать, не перебивая?

– Постараюсь.

– Ты в состоянии понять, что мне хотелось иметь семью? Мне надоело одному. Все эти случайные истории надоели. Хотел жену, которой мог бы доверять. Ребенка, чтоб рос в семье, а не от одного родителя к другому. Это естественное желание, нет?

– Естественное.

– Я с Ириной два года встречался. Присматривался. Она выглядела совершенно положительным человеком. Все два года. Да, я не был в нее влюблен, но я ее уважал. Ценил ее качества. Потом она стала настаивать на свадьбе. Начала дергаться. И я ее понял. Конечно, ей уже к тридцати, ей пора рожать. А я, получается, тяну время. Отнимаю время у нее. Семья у нее вполне приличная, отец, мать…

– В отличие от моей, неполной, солидный плюс, да? – рассвирепела я.

– Слушай, пожалуйста. Я ей доверял. Захотелось поверить человеку. Я не думал, что женщины способны так меняться. Вроде тихо-спокойно, а потом – ураган. Два года – спокойно. А перед свадьбой – началось.

– Что началось-то?

– А вот то самое, что в письмах к тебе было. Что первая жена эгоистка, что думает только о себе, что мне пора по-мужски поступить. Что пусть мать моего сына вносит хоть какую-то часть денег, это ее воспитает, дисциплинирует. А я уже твердо решил жениться. Я на нее смотрел как на человека, с которым буду оставшуюся жизнь бок о бок существовать. И мне показалось, что она права. Я ей, правда, говорил, что мы и так не нуждаемся, что Егору надо дать спокойно доучиться… Но она меня убедила, что тебя надо привлечь к материальному обеспечению сына. Для твоей же пользы, в качестве лекарства от эгоизма и себялюбия.

– Ну хорошо. Привлек. Воспитал. Что вам сейчас от меня надо? Чем я вам мешаю?

– Мне – ничем. Но должен сказать: я женщин не понимаю совсем. Я не понимал, что она ревнует меня к тебе – да еще так… с таким перехлестом.

– И к Егорке ревнует.

– Не понимал и был слеп. Да, она скуповата. Но я думал – это плюс. Думал, это же ради нашей с ней семьи. Мне очень стыдно было все это время брать у тебя деньги. Я не нуждался. А ты отдавала последнее, не споря. И я брал. И отдавал ей. Чтобы она видела: все происходит как она считает нужным. На Егорку мне хватало и так.