— Например, Санчо.
— И что это ты так презрительно морщишься, Эстебан? — язвительно осведомилась она. — Если ты не видишь разницы между: «Послушайте, Джасмин, а стоит ли носить эти кошмарные брюки?» и «Ах, guapa, до чего ты сегодня хороша и свежа, прямо как роза в моем саду», — то для меня эта разница очень даже ощутима. А уж что до фраз вроде: «Увы, Джасмин, но бывает так, что ребенок случается не ко времени и ужасно некстати…». — К горлу молодой женщины подступил комок, и она судорожно сглотнула. — Такие слова в устах матери твоего мужа отнюдь не укрепляют и без того непрочный брак.
— Моя мать не могла сказать ничего подобного, — запротестовал Эстебан, бледнея как полотно, но он чувствовал, что жена говорит правду. — Она не повела бы себя так…
— Жестоко? — докончила за мужа Джасмин. — А ты сам? «Пожалуй, оно и к лучшему», — глухо процитировала она его же слова. — «Мы к этому еще не готовы…»
Эстебан резко повернулся, подошел к окну и встал, вглядываясь в темноту. Джасмин отчаянно хотелось обрушиться на его широкую спину с кулаками. Он разбередил ее самые горестные, самые черные воспоминания, и все худшее, что только было в их браке, вырвалось на свободу и грозило сокрушить ее, уничтожить.
— Говоря это, я стыдился собственных слов, — еле слышно признался он.
— Мне тоже в тот момент было стыдно за тебя, — кивнула Джасмин, затем она подошла к комоду, извлекла из него свежую ночную рубашку и пошла в ванную.
Дверь она запирать не стала. На этот раз она убегать и не думала. Ни от прошлого, ни от Эстебана. Он встал в дверном проеме. Повернувшись к нему спиной, Джасмин сбросила халат и надела рубашку.
— Ты была безутешна. Я просто не знал, с какой стороны к тебе подступиться, — глухо произнес он.
— Вовсе нет. Ты был ужасно занят, тебя вызвали в больницу с какого-то важного заседания, — излагала Джасмин собственную версию событий. — Притом что тебе вообще не хотелось никаких детей. В итоге тебе пришлось иметь дело с истеричкой, напрочь неспособной оценить мудрость присловья: «Пожалуй, оно и к лучшему».
— Да, я в самом деле не очень хотел, чтобы ты забеременела! — рявкнул он. — Я действительно не планировал так скоро завести ребенка!.. Но это не значит, что я не переживал вместе с тобой.
Джасмин ушам своим не верила. У него хватило-таки смелости признать правду! Неудивительно, что лицо его приняло такой мертвенно-серый оттенок.
— Мы оба были слишком молоды. Да и брак наш был на грани краха. Мы почти перестали общаться на каком бы то ни было уровне…
— В том числе и в постели!
— Да, и в постели тоже. — Эстебан скрипнул зубами и, внезапно подавшись вперед, схватил ее за плечи. — Я тебя обожал! Ты меня с ума сводила! Ты ослепляла красотой, злилась и дерзила, от твоей храбрости у меня просто дух захватывало. Держать тебя в объятиях было все равно, что редкий, ценный дар судьбы! Но наш брак не успел продвинуться дальше стадии всепоглощающей чувственной одержимости, когда ты стала избегать меня. Я не знал, что делать, потому что останавливаться не собирался.
— Правда?
— Правда. — Внезапно успокоившись, Эстебан уронил руки и отступил назад. — Ты казалась такой хрупкой, такой слабой, точно на мелкие осколки разобьешься, стоит к тебе пальцем прикоснуться.
Эстебан вернулся в спальню. На сей раз, Джасмин последовала за ним.
— А ты не мог мне сказать обо всем этом, вместо того чтобы держаться со мною холодно и отстраненно?
— Что я мог тебе сказать? Дескать, я эгоистичная свинья и воздержание мне претит? — Он зло рассмеялся, и с губ его сорвалось крепкое ругательство. — Я презирал сам себя. Я уже и не знал, что происходит в моей голове! А когда у тебя случился выкидыш, я поверил, что и в самом деле хотел этого. И наказание не заставило себя ждать: я потерял тебя. Я был готов на все, лишь бы избавиться от мучительного чувства вины.
— И ты позволил мне уехать. — Перед Джасмин забрезжил слабый свет.
— В какой-то мере для меня это стало облегчением. Слишком уж жесткую эмоциональную зависимость от тебя я испытывал.
— И ты разбил мне сердце, — пожаловалась она. — Тебе не приходило на ум, что я в тебе отчаянно нуждалась?
Эстебан покачал головой.
— Я сам себя презирал. Так что мне не составило труда убедить себя в том, что и ты меня презираешь.
— Так и было.
Воцарилась тишина. Джасмин беспомощно оглядывала спальню, отделанную в небесно-голубых тонах, и удивлялась, как это безмолвие может причинять такую невыносимую, почти физическую боль.
— Твоей вины тут не было, — наконец прошептала она. — Я имею в виду потерю ребенка. — И сглотнула слезы, поймав на себе его взгляд, такой молящий, такой беспомощный. — По статистике при первой беременности выкидыш на ранней стадии случается довольно часто. Нам просто не повезло…
Голос Джасмин беспомощно прервался. Она отвернулась и обхватила себя руками за плечи, стараясь унять нервную дрожь. Но тут ладони мужа накрыли ее руки. В кои-то веки, чувствуя себя под надежной защитой, Джасмин всхлипнула.
— Меня тоже терзало чувство вины, — глухо покаялась она. — Мне казалось, что, как женщина, я доказала свою несостоятельность по всем статьям, проиграла во всех отношениях. Я уехала, потому что не смогла больше выносить сочувственных взглядов. Мне казалось, что все думают, будто утрата ребенка раз и навсегда подвела итог нашему несчастливому браку.
Эстебан промолчал. Он лишь крепче сомкнул объятия, утешающие куда лучше слов. Шмыгнув носом, Джасмин повернулась и уткнулась лицом в плечо мужа.
— Будем считать, что судьба дает нам еще шанс, — сказал он, и Джасмин кивнула. — Вместо того чтобы сражаться друг с другом, мы будем учиться разговаривать.
Она кивнула снова.
— Если ты услышишь что-то для себя неприятное, ты скажешь об этом мне, а я внимательно тебя выслушаю.
Последовал третий кивок.
— Только не пугай меня этой своей новообретенной кротостью, — улыбнулся Эстебан. — А то я с непривычки начинаю нервничать.
— Кротость тут ни при чем, — тихо возразила Джасмин. — Мне просто приятно слушать, как вибрирует твой голос у моей щеки.
Эстебан глухо зарычал, подхватил жену на руки и жадно припал к ее губам. Поцелуй повлек за собой новые ласки и возвращение на такую знакомую супружескую кровать…
Они уснули в объятиях друг друга, а проснувшись, вместе приняли душ. Расстались они лишь на несколько минут, не более, когда Джасмин пришлось вернуться в свою спальню и подыскать себе какую-нибудь одежду.
Вновь они встретились на террасе. Тогда-то на безоблачный доселе небосвод и набежало первое облачко. Эстебан спустился к завтраку в деловом костюме и при галстуке. Выглядел он «на все сто», но Джасмин так хотелось, чтобы сегодняшний день муж провел с ней.
