Она быстро все вспомнит и наверстает упущенное. Ей ведь легче, чем ему. Для того чтобы вызубрить правописание гласных в корне и четыре сна Веры Павловны, большого ума не надо. А вот играть перед серьезной придирчивой комиссией она больше не сможет никогда.
Катя вспомнила, как получала в музыкальной школе на экзаменах незаслуженно низкие отметки только потому, что терялась, робела одна на сцене, увидев в пустом зале за столом суровые лица педагогов во главе с завучем и директрисой…
Они внушали ей животный, панический страх, и Катя путала ноты, забывала текст, пальцы дрожали, и вместо вибрации получалось скрипучее взвизгивание… и скрипка в ее руках оправдывала свое название…
Нет, Катин удел не сцена и не театральные подмостки. Ей нужно что-нибудь тихое, вроде Фединой лаборатории…
И ей, как никому другому, было понятно Димкино душевное состояние, его мандраж. Хоть он и хорохорится из последних сил, но ведь сам осознает всю ответственность момента. И от этого осознания становится еще хуже.
Поэтому Катя заранее отпросилась у хозяина на сегодняшний день, только Димке не стала говорить об этом. Пусть будет маленький сюрприз.
Она встала пораньше и пожарила его любимую цыганскую яичницу, накрошив в сковороду все, что оставалось в холодильнике: хлеб, помидор, колбасу, лук, зелень, а сверху залила яйцами и потерла остатки сыра.
Димку она разбудила поцелуем, когда готовый завтрак уже томился под крышкой.
— Вставайте, граф, вас ждут великие дела!
— Что? — подскочил он. — Проспали? Трудно было завести будильник?!
Катя пропустила мимо ушей его выпад и засмеялась:
— Будильник звонил, милый… Ты не слышал? Не беда… Времени у нас вагон! Ты лучше понюхай, чем пахнет?
Димка с шумом втянул ноздрями воздух и уточнил:
— Цыганская?
— А то!
И тогда он быстро вскочил с кровати и помчался на кухню. Приподнял крышку, изучил содержимое сковороды и удовлетворенно кивнул:
— Молодец, одобряю… Давай накладывай, а я пока умоюсь.
— Димочка, тебе кофе с сахаром? — крикнула вслед Катя.
— Конечно! Для мозгов полезно!
Странно, что его даже не заинтересовало, почему это Катя задержалась дома. Ведь обычно она уходит ни свет ни заря… Но он так погружен в свои переживания, что вряд ли способен замечать что-нибудь вокруг.
Он уселся за яичницу и даже не отреагировал, когда Катя надела свое самое нарядное летнее платье — белое, в крупных голубых подсолнухах. Оно так шло к ее голубым глазам и светлым волосам… В прошлом году Димочка то и дело восторгался им, а теперь и головы не повернул.
Катя демонстративно покрутилась перед ним.
— Перестань, — скривился он. — И так в глазах круги… Наверное, у меня давление поднялось.
— Это нервное, — сказала Катя.
— И как ты догадалась? — усмехнулся он.
Нервы нервами, а завтрак он уплел весь, подчистую. Даже не спросил, ела ли Катя…
Впрочем, она от волнения и крошки не могла проглотить, словно не Димке, а ей самой вновь надо было предстать перед взыскательной комиссией.
И совсем как в детстве, у нее томительно ныло под ложечкой и в голове проносились панические мысли о том, что она совершенно ничего не помнит…
— А ты куда? — спросил Дима, когда они уже вошли в метро.
— С тобой.
Он вскинул брови и хотел было возразить, но передумал и махнул рукой:
— Ладно, Катюха, поехали. Будешь за меня кулачки держать.
А Катя обрадованно кивнула и покосилась на окружающих. Ей так нравилось ехать рядом с Димкой. Они уже столько времени никуда вместе не выходили… Катя уставала на рынке, работать приходилось каждый день, так что к вечеру уже не до прогулок.
Ой, девушка напротив заинтересованно посматривает на Димку. А он поймал ее взгляд, приосанился, мужественно сдвинул брови…
Но Катя покрепче взяла его за локоть и тоже посмотрела на девушку. Та скользнула по ней взглядом и отвернулась.
Ага! Потеряла интерес, когда поняла, что объект занят!
Димочка едва уловимо высвободил локоть, провел освободившейся рукой по волосам, обтер шею и отодвинулся от Кати.
— Жарко, — буркнул он. — Не липни, я уже весь мокрый.
Девица чуть заметно усмехнулась и вновь стрельнула глазками в его сторону.
— «Новокузнецкая»! — вдруг спохватилась Катя. — Нам выходить! — И она крепко ухватила Димку за руку и потащила к выходу.
— Ты что? Люди же смотрят! — напустился на нее Димка, когда они выбрались на перрон. — Тащишь меня, как маленького! Так паникуют только провинциалы, которые боятся в метро заблудиться.
— Так мы и есть провинциалы, — пожала плечами Катя. — Что тут стыдного?
Димка смерил ее уничтожающим взглядом, повернулся и быстро зашагал к эскалатору. Катя не успевала за ним и только семенила следом, стараясь не потерять из виду его высокую стройную фигуру.
…У затерянного в проходных дворах Замоскворечья подвальчика, гордо именуемого Молодежным театром-студией, толпились претенденты на вакансию. Среди них почему-то было много манерных, жеманных мальчиков Катиного возраста и чуть постарше, которые тонкими ломкими голосками интересовались друг у друга:
— Скажите, а обязательно иметь актерское образование?
— А возраст имеет значение?
— А рост?
— Говорят, главный не любит смазливеньких…
— Ах, какой ужас!
Кате было смешно слушать их манерный, акающий говор, ее забавляло неестественное позерство. Она незаметно толкнула Димку локтем и шепнула:
— Смотри… они что, голубые?
— Ну и что из того?! — неожиданно взвился он. — Что они, не люди?! Или не могут быть талантливы?
— Могут, Димочка, успокойся… — взмолилась Катя, стараясь, чтобы их не услышали окружающие.
На них уже стали оглядываться, но тут, к счастью, из подвальчика вышел всклокоченный мужчина в измятых брюках. Он обвел собравшихся мутным усталым взглядом и ткнул пальцем в нескольких человек:
— Ты, ты и ты, зайдите. Остальные свободны.
— Совсем? — тоненько ахнул рядом с Катей высокий кудрявый юноша, похожий на Есенина.
— Совсем, — отрезал мужчина.
Катя заметила, как Дима резко побледнел и закусил губу.
— Подождите! — Она метнулась к мужчине и ухватила его за полу пиджака. — Постойте! Вы же не слышали Полякова! Он и поет, и сочиняет…
— Полякова? — Мужчина напряг мозги, пытаясь вспомнить, не просил ли его кто-нибудь из знакомых составить протекцию некоему Полякову.
Вполне возможно, ведь во время отборочной горячки столько просьб, что легко что-то забыть, упустить, перепутать…
