Эндрю вновь наполнил бокалы, на сей раз кларетом. Дженис поставила на стол говядину по-веллингтонски и разложила по тарелкам куски розового мяса, полив их густым золотистым соусом. На гарнир она подала запеченные овощи, и все опять воздали должное ее кулинарным способностям.
— А вы не очень разговорчивы, — сказал Нине Джимми, когда они приступили ко второму.
С катания на лыжах разговор перешел к машинам. Подперев подбородок рукой, Ханна нараспев произнесла:
— Мне нравится моя малютка триста двадцать пятая. Смотрится о-о-очень сексуально.
— Я мало понимаю в машинах, — равнодушно ответила Нина.
— А разве вам не интересно то, что они могут рассказать о своих владельцах?
Нина задумалась, но никак не могла вспомнить, как выглядит машина Гордона. Она провела в этой машине не меньше часа, но даже не помнила, какой она марки. Что-то серое, массивное, совершенно не похожее на Гордона. Дурацкая затея.
— Как вы думаете, на чем ездит Дарси? — продолжал тем временем Джимми.
— Дайте подумать. Наверное, на красном «порше».
— Не угадали. На красном «порше» ездил бы я, если бы мог себе это позволить. Нет. У Дарси «мазерати», а еще «рейнджровер» для плохой погоды и когда приходится разъезжать по делам, что практически одно и то же.
— Совершенно верно, — отозвался Дарси с другого конца стола. — А Джимми просто завидует.
Нина рассмеялась. Джимми Роуз был по-своему забавен.
— А кто же не позавидует человеку, у которого есть Уилтон-манор, «мазерати» и Ханна.
— Я тоже подумываю о том, чтобы купить машину, — сказала Нина.
— Неужели у вас нет машины? — брови Джимми поползли вверх.
Нина быстро произнесла.
— У меня была «альфа-ромео спайдер», но я продала ее.
— Красивые машины, — откликнулся Эндрю.
— Сексуальные машины, — прибавил Джимми.
— Вы должны купить другую, такую же шикарную, как вы сами, — вмешалась изрядно подвыпившая Ханна. Нина через стол улыбнулась Стелле. Хотя Звездочка болтала и смеялась не меньше других, в голосе ее ощущалась холодность, и у Нины создалось впечатление, что она не разделяет общего настроения. Может, это делалось в пику Джимми, от которого за столом было больше шума, чем от всех остальных вместе взятых.
— Я скорее всего захочу спросить вашего совета, Ханна, — ответила Нина.
Эндрю убрал тарелки из-под второго, и Дженис подала шоколадное суфле, вызвав новые возгласы восхищения.
— Советоваться надо с Гордоном, — сказала Ханна, указывая ложкой в его сторону. — Гордон большой специалист в этом деле. Даже больший, чем Эндрю. Хотя сегодня Гордон что-то не в себе. Что такое, Гордон? Послеродовая депрессия?
Дженис встала из-за стола, уже нетвердо держась на ногах.
— Все будут кофе? — спросила она. — Эндрю, что еще у нас есть выпить?
— А завтра будет говорить, что у нее болит голова, — вздохнул Эндрю.
— Если уже не сегодня, — поддразнил Джимми.
Нина попыталась встать из-за стола. Вскочив, Джимми отодвинул ее стул. Дженис помахала Нине.
— Можешь воспользоваться моей ванной, — сказала она, заговорщически подмигнув. — Наверх и налево. А то нижняя ванная наверняка полна грязных спортивных костюмов и шортов. Мальчишки никогда за собой не убирают.
Было приятно выбраться из душной комнаты, полной сигаретного дыма. В холле было темно и прохладно. Нина медленно поднялась по лестнице, невидящим взглядом окидывая картины в золотых рамах. Открыв дверь, она вошла в спальню Фростов. На полу был толстый ковер, а вдоль стен — несколько шкафов с зеркальными дверцами. На краю роскошной постели валялось нижнее белье Дженис. Нина шла на цыпочках, чувствуя себя захватчиком, вторгшимся на чужую территорию. На комоде стояла фотография в серебряной рамке, с которой улыбалась худенькая Дженис в свадебном платье, одной рукой придерживая ниспадающую белыми волнами пышную фату. Нина с любопытством принялась разглядывать фотографию. Стекло запотело от ее дыхания. Поставив портрет на место, Нина вошла в ванную.
Там было еще больше зеркал. На блестящей хромированной вешалке аккуратно висели кремовые полотенца с цветочками по углам. Нина представила себе, как, должно быть, любят Эндрю и Дженис заниматься любовью прямо здесь, в ванной, глядя на умножающуюся в зеркалах картину своей страсти. Нина присела, не запирая дверь.
Гордон тоже встал из-за стола. Его единственным желанием было сейчас найти Нину и провести с ней наедине хотя бы несколько минут, избавившись наконец от необходимости слушать всю эту однообразную болтовню.
Гордон открыл дверь ванной и увидел Нину. Она подняла глаза, в которых Гордон прочел негодование.
— Что ты, черт возьми, здесь делаешь?
Эта вспышка стыда и гнева тронула Гордона.
— Я просто хотел тебя увидеть. Не надо стесняться, — ответил он на вопрос Нины.
Нина встала.
— Они заметят, что не хватает нас обоих.
— Не заметят. Они решат, что я делаю то же самое внизу, в компании шортов и спортивных костюмов.
Почти одновременно они подались друг к другу. Поцеловав Нину, Гордон взял ее голову в свои руки и стал пристально вглядываться в ее лицо.
— Я звонил тебе, — произнес он наконец. — Я звонил тебе все выходные.
— Я убежала, — просто ответила Нина.
— Не надо больше убегать, — попросил Гордон.
— Бежать все равно некуда.
— Потому что я найду тебя везде, — прошептал Гордон.
Неожиданно Нина почувствовала, что теряет равновесие. Ей пришлось опереться рукой об одну из зеркальных стен ванной. Широкий рукав ее блузки задрался при этом, обнажив впадинку подмышки. Гордона охватила вдруг такая нежность, что он испугался прилива своих чувств, вдруг осознав, насколько же необходима ему теперь эта женщина.
— Нина, Нина! Мы увидимся еще? Когда?
— Да, — ответила Нина. — А когда — не знаю.
— Что же, сейчас достаточно одного твоего «да», чтобы сделать меня счастливым, — Гордон опять начал целовать Нину, прижимаясь к ней все крепче и крепче, но Нина выскользнула из его объятий.
— Нам надо идти. Ты — первый.
Гордон восхищался ее выдержкой и самообладанием.
— Как не хочется идти туда. Обед сегодня довольно дурацкий, — Гордон как бы извинялся перед Ниной за скучный вечер.
— Вовсе нет, — заспорила Нина. — Здесь все так хорошо друг к другу относятся. Пойдем скорее, а то все поймут, что тут происходит.
Гордон поцеловал ее в последний раз и вышел, оставив Нину наедине с ее отражением в зеркалах. Глаза Нины смотрели испуганно.
На кухне к тому времени остались только Джимми и Дженис. Джимми убирал со стола, Дженис тоже время от времени ставила в посудомоечную машину тарелки. Джимми подошел с полным подносом и поставил его рядом с Дженис.
