Еще одной категорией были Эгоманьяки; такой мужчина явно не сомневался, что каждая женщина обязана упасть к его ногам и зарыдать от умиления перед его неотразимостью (а потом сразу же сделать ему минет). Характеристики Эгоманьяков по стилю делились на две группы: 1) беззастенчивое хвастовство (парень по прозвищу Выбери Меня: «Я только что купил себе новый дом с пятью спальнями и не сомневаюсь, что, в конце концов, стану миллионером»); 2) беззастенчивое хвастовство, неумело замаскированное под скромность (Малибу Дэн: «Меня часто спрашивают, не актер ли я и не снимаюсь ли для модных журналов, но на самом деле я, скорее, интеллектуал»).
Были, наконец, и такие послания, которые не столько внушали отвращение, сколько пугали. Один из них, Джим 555, написал так: «По всему видно, что ты – девушка моей мечты. Мне 57, рост 5 футов 5 дюймов, служил в ВВС. Я живу в Фоллоне, штат Невада, с мамой, ей семьдесят четыре. Раньше у нас была ферма…» (Это послание побудило меня отказаться от намерения отвечать на все приходившие мне электронные послания.) Экземпляр № 2 – Твой До Гроба – юрист из Сайта-Моники, написал мне через два часа после того, как я получила его первое сообщение: «Ты что, не получила мое «мыло»? Почему ты молчишь? Я что-нибудь не так сказал?»
Я рассортировала всех претендентов на группы и продолжала получать все новые письма. Теперь я уже понимала, что до встречи с любовью может пройти больше времени, чем мне сначала казалось. Но через три дня на экране появился Байк-Мен. «Похоже, ты классная девчонка!» – написал он, представившись увлеченным велосипедистом, работающим в сфере рекламы.
Следующие несколько дней мы с Байк-Меном перебрасывались «имелками», выясняя, что у нас общего, кроме страсти к велосипедным прогулкам. Оказалось, что мы оба евреи, выросли в нескольких милях друг от друга, оба посещали школу с раздельным обучением и всем играм предпочитали скрэббл. Байк-Мен представлялся мне интригующим и полным противоречий. Он мог проделать 70 миль смертельно опасного маршрута, а потом пойти на выставку скульптуры; он был программистом без компьютера. «Я люблю писать письма и читать при свечах, люблю слушать старинные радиоприемники», – сообщал он.
Скоро наши послания стали касаться более серьезных тем. Байк-Мен написал о своем не подающем вестей отце и о бывшей подружке, которая еле сводит концы с концами. Я рассказала ему об Алеке и о том, как у меня не сложилось в Бенде. Байк-Мен проявлял те качества – чувствительность, вдумчивость, – которые напрочь отсутствовали у Алека, «Похоже, когда ты решила идти своим путем, тебе пришлось несладко, – писал он. – Чего тебе больше всего не хватает? От чего бы ты рада была избавиться?»
Байк-Мен не разместил на сайте своей фотографии, и я, боясь, что он сочтет меня примитивной, не попросила его об этом. Но все же решила, что надо бы это выяснить, поскольку он буквально закружил меня в вихре посланий – лиричных, тонких и провоцирующих. «Лучшие поэты, – писал он, – как и лучшие журналисты, обладают способностью воспринимать и передавать». Как это не походило на то, чем занимался Алек: «Потерпевший утверждает, что на подозреваемом была красная куртка с капюшоном».
К тому моменту, как число наших посланий дошло до нескольких десятков, мне уже казалось, что мы и вправду встречаемся, только без лишних сложностей: не спорим о месте встречи, не ведем тех нервозных разговоров, когда каждую минуту думаешь, чувствует ли он то, что чувствуешь сейчас ты. Чтобы свидание состоялось, достаточно просто кликнуть мышкой. Это было так легко, что я ощущала ту первую стадию влюбленности, когда хочется быть вместе все время. И поскольку границ времени и пространства для нас не существовало, это было почти возможно. Не хватало одного: живой плоти, но я не сомневалась, что и это нам вскоре предстоит.
Примерно через неделю Байк-Мен вдруг прислал мне фотографию. У него была светлая курчавая шевелюра и обаятельная улыбка; я не была слишком очарована, но он нравился мне уже настолько, что его внешность особого значения не имела. Инстинкт подсказывал мне, что мы станем прекрасной парой.
Боюсь, что это я перенесла нашу переписку на ту территорию, куда Детям до восемнадцати вход воспрещен. После стольких интимных излияний я ничуть не сомневалась, что рано или поздно мы с Байк-Меном окажемся в постели, и надеялась, что скорее рано – тем более что секса у меня не было уже больше года. Но мне следовало убедиться, что того же самого хочет и он. Несколько дней я колебалась, не зная, как завести разговор об этом так, чтобы не сесть в калошу, если ему это не интересно (я очень радовалась, что общение через Интернет позволяло мне все основательно взвесить). Наконец мне в голову пришла отличная идея: обронить некое замечание, описывая, что случилось со мной за день.
«Сегодня я высидела длинную очередь к гинекологу, – писала я, – и, пока сидела, подсчитала, что потратила больше 400 долларов на противозачаточные пилюли, которые так ничему и не послужили».
Меньше чем через десять минут пришел ответ. «Ничего страшного, – писал Байк-Мен, – со всеми случается так, что что-то не пошло впрок. У самого есть просроченные презервативы».
Вот оно! Слово «презервативы» отрезало путь назад. Скоро мы уже обсуждали наши предпочтения и антипатии – и я не имею в виду музыку кантри и «конские хвостики».
Никогда бы не подумала, что займусь кибер-сексом – не далеко же я, получается, ушла от тех, кто присылает письма в раздел «Форум» журнала «Пентхаус». Но мы с Байк-Меном почти беспрестанно обменивались такими знойными имейлами, что я не могла думать ни о чем другом. В последнюю свою неделю в Бенде я бродила по улицам, улыбаясь до ушей. Однажды женщина, с которой я едва была знакома, остановила меня и сказала: «Да вы вся так и светитесь!»
Когда я рассказала о Байк-Мене членам своего Кабинета, они отреагировали по-разному. Замужние сочли, что я рехнулась. «Боюсь, тебя ждет большое разочарование, – сказала Дана, обычно первая из тех, кто предлагал искать во всем положительную сторону. – И потом, откуда ты знаешь, вдруг он – второй Бостонский Душитель?»
Вторая категория – «Давай, девка, не плошай!» – включала таких людей, как моя подруга Сара, уже познавшая притягательную власть Интернета. Несколько месяцев назад у нее завязался роман с юристом из Чикаго. Она познакомилась с ним по электронной деловой переписке. Мне тогда казалось, что если Сара и не свихнулась, то, по крайней мере, утратила способность рассуждать здраво. Месяц обменивались они пылкими имейлами, а потом он вдруг сел на самолет и прилетел к ней, в Сан-Франциско. У них был потрясающий секс, они ощутили удивительное взаимопонимание, и спустя четыре месяца она переехала к нему в Чикаго, чтобы попробовать пожить вместе. Затем они вернулись в Сан-Франциско и теперь были практически помолвлены. «Что ж, – думала я, – может, Сара и не рехнулась, но уж, во всяком случае, это не более чем счастливая случайность».
