Весь в себе.
— Заеду ровно в шесть, — сказал, тормозя у дома Изотова.
— Хорошо, — я уже хотела выйти, но Олег резко заблокировал дверь.
Хулиган!
— Олег, выпусти! — потребовала, начиная нервничать.
Неужели сейчас начнёт снова свои разборки по поводу моей работы?
— Сначала поцелуй, — как ни в чём не бывало попросил Олег и у меня сердце радостно затрепетало.
Было всё так мило несмотря на тиранские замашки мужа и его попытки заточить меня в доме.
— Поцелуй? Ладно, будет тебе поцелуй, — шепнула зловеще, слишком поздно Олег сообразил, что целоваться со мной сейчас лучше не стоит.
Скользнула языком по его губам, медленно проникая в рот, сталкиваясь с его языком. И как только Олег расслабился и подался отвечать на поцелуй, я сомкнула зубы на его нижней губе.
— Ау! Пусти... — шипел муж, пытаясь вытянуть губу, но я не сдавалась.
— Дверь, — сказала сквозь зубы чувствуя соль крови на языке, и сразу услышала щелчок открываемой двери.
— Стерва! — рыкнул Олег, утирая кровь с прокушенной губы.
— Стерва — это труп коровы! — подмигнула мужу, и спокойно вышла из машины.
Настроение моё было непросто на горе, оно словно на самом солнышке отогревалось за все пасмурные дни. На работу я уже не шла, а летела как на крыльях, где меня с радостью встретили горячо мною любимые Варвара и Степан Геннадьевич.
— Что-то ты раненько, — заметил Степан Геннадьевич, посмотрев до этого на часы, — Айда с нами завтракать тогда, — пригласил в столовую, а я хоть и позавтракала плотно с Олегом дома, всё равно не стала отказываться.
— С радостью, сырниками пахнет. Знаете, как пахнет как в детском саду, — вдохнула этот аромат полной грудью, балдея от очередного тёплого ощущения детства и приятных воспоминаний о нём.
— Да-да-да, а Варвара ещё когда запеканку картофельную с фаршем делает, тоже как в садике, — поддержал меня адвокат.
— Да ладно, скажите тоже. В садике технология другая совсем, — поспорила Варвара.
— А запах такой же! — засмеялась я, садясь за накрытый стол.
— А ты Оля светишься прям вся, — с восхищением заметила Варвара, поставив ещё одну тарелку и положила мне сразу три пухлых сырника с золотистой корочкой.
— Такой чудесный день, любимая работа, поводов для грусти нет, а если и есть, то ну их, хотя бы на это утро! — я махнула рукой и с улыбкой взялась за приборы.
— Вот и правильно. Молодец! — похвалил Степан Геннадьевич.
А я специально увильнула от ответа насчёт причины моего свечения от счастья. Оно ведь, как известно, любит тишину.
После завтрака сразу принялась за работу и до обеда всё шло ровно, но после него Степан Геннадьевич заговорил со мной о разводе. Я уже вернулась из столовой за свой рабочий стол и открыла файл, чтобы набирать текст, написанный Изотовым от руки, как он лишил меня рабочего настроя.
— Оленька, а я хотел спросить, так ты будешь на развод подавать? — спросил, проходя мимо меня к себе в кабинет.
— Не знаю пока, я ещё думаю, время же есть, — почему я так сказала?
Сама сидела после этого ответа и краснела от стыда, что ли. Но говорить что мы с Олегом, кажется, услышали друг друга, я не хотела. Как раз именно потому, что мешало это чёртово «кажется». Если бы я знала наверняка что завтра всё будет как сегодня и даже лучше, я бы и слова развод не произносила вслух.
— Время есть у тебя, а у меня его на самом деле немного, — я подумала, что он намекает на возраст и скорую смерть, но Степан Геннадьевич меня тут же невольно успокоил, — Два сложных судебных процесса на носу, — Изотов постучал по кончику носа.
— И вам будет не до развода Олега? — предположила я.
— Верно, но при разводе ты ничего не потеряешь, подашь на алименты. Дом всё равно Олегу принадлежит, он по дарственной оформлен, а имущество, которое можно разделить стоит копейки, но Олег и не против его поделить. Решайся, без твоего заявления смысла нет начинать, вас не разведут.
— Хорошо, я подумаю и скажу. Завтра.
Посмотрю, что Олег скажет вечером о моём желании работать и если мне его ответ не понравится...
Освободилась раньше шести вечера. Я не специально так подгадала, просто Степан Геннадьевич уезжал и отпустил меня пораньше. Хотела подождать Олега у подъезда, но он уже ждал меня у машины.
— Сбежать хотела? — супруг посмотрел на меня серьёзно и без тени улыбки, я даже повелась и начала оправдываться;
— Нет! Я освободилась чуть раньше и собиралась подождать тебя! Подышать свежим воздухом, — говорила так быстро, что воздуха не хватило, задохнулась почти, когда Олег, рассмеявшись притянул меня к себе.
— Олька, я же пошутил, — признался Олег, крепко обняв меня.
Уткнулся носом в шею, жадно втягивая воздух, словно дышал мной.
— Дурак, я напугалась даже, — выдохнула, осознав, что всё снова хорошо, но хрупкость нашего мирного неба всё равно напрягала.
— Не сметь пугаться, — мягко потребовал Олег, осторожно поцеловал сначала шею, потом щёку и наконец-то в губы, — И так, чем мы займёмся? Домой? Телек посмотрим? Последний раз, — он задумался, вспоминал, потирая пальцами свои пересохшие губы, — На Рождество так развлекались, да? — взгляд его был тёплым, добрым, родным и я начала вновь расслабляться.
— Один дома смотрели, — заставить Олега несколько часов ничего не делать было невозможно и этот редкий момент нашей семейной жизни запомнился как один из самых счастливых дней.
— Ты печенье напекла тогда с шоколадом и изюмом, там ещё что-то цветное в нём было, — напомнил мне муж.
— Цукаты, это были, — отвечала с улыбкой, мне было так тепло от осознания того, что Олег помнит, казалось бы, для него такую ерунду.
— Ну да, вот видишь, я много что помню, а ты говоришь у меня память плохая, — с обидой вдруг выступил супруг и мне тоже стало обидно.
Не за то, что он испортил такой милый момент этой дурацкой фразой, а за то, что прав. Я ведь даже не подозревала, что ему это дорого и запомнилось. Всегда такой собранный, серьёзный и деловой, но на самом деле помнит печенье и при каких обстоятельствах оно было.
— Хорошая. Прости, я была неправа, — обняла Олега и уже сама уткнулась носом ему в шею.
— Это что за?! — муж возмутился, явно при этом матерясь, но про себя.
— Что? Где? — отпрянула от Олега и стала осматриваться вокруг, решив, что причина его возмущения точно не я.
— Да вот же! — муж поймал тёплыми пальцами меня за нос, — Ледяной нос, ты замёрзла, — заключил он, лишь по одному моему кончику носа, — Быстро в машину, — шикнул на меня и сам пошёл садиться за руль.
— Нос да, а я нисколечко не замёрзла, — и это была правда, даже несмотря на ледяные руки, а изнутри меня явно грела любовь.
Открыв дверь с пассажирской стороны, я ахнула от удивления. На сидении стоял горшок с цветами. Милейшего пурпурного цвета хризантемы. Цветы Олег хоть и дарил, но редко.
— Прелесть какая, спасибо! — взяв в руки увесистый горшочек, первым делом сунула свой замёрзший нос в ароматные цветы, а потом уже села в машину, обняв подарок.
— Там в кусте ещё кое-что, посмотри, — велел Олег, был он при этом сама серьёзность.
С любопытством и широкой улыбкой на лице начала осматривать кустик, пока не обнаружила между стебельками серый свёрточек. У меня даже предположений не было, что бы это могло быть, а развернув рассмеялась.
— Ключи, — ну да, милей вернуть их было просто невозможно, а если бы Олег вернул их просто так, осадок бы всё равно оставался, а так почти не было его.
Почти...
— Поехали домой? — спросил Олег, посмотрев на меня с тоской, и я кивнула.
Не хотелось сегодня выяснять что-то, ни к чему. Завтра скажу Изотову, что развода не будет, или попрошу Олега поговорить с ним. Но за работу всё же поборюсь и, возможно, не стану этот разговор откладывать.
После возвращения домой я буквально выпросилась у Олега на минуточку, не хотел отпускать, а мне нужно было добежать до соседской домработницы. Вернула ей деньги, которые она мне занимала и поблагодарила за помощь.
