Глава 30
Андрес
Закончил дела побыстрее, выскочил из офиса, как ошпаренный, и побежал за цветами в ближайший магазин. Так и не понял до сих пор, любит ли их Пенелопа, но что еще принести беременной? Пинетки? При этой мысли взгляд сам натолкнулся на вывеску детского магазина. Зайду, может, понравится что-то…
Долго блуждать между полками не пришлось, девушка-продавец все взяла в свои руки, и вскоре я вышел из магазина с подарочной коробкой. Уверен, Поппи лишь бровью поведет и вежливо поблагодарит. Ну и пусть, главное, сам в восторге.
Когда подъехал, в доме было очень тихо. Интересно, Вроцлав здесь? Хотел бы поговорить с Пенелопой наедине. Утром заезжал к маме и забрал фамильное обручальное кольцо. Отец наверняка взбесится, когда узнает… Но сделать ничего не сможет. Я женюсь на Попс, и плевать на все остальное. Папе внуков нянчить пора, а не по девкам бегать. Аж передернуло, как вспомнил, где именно папочка проводил время. Странно, что работа Поппи в этом заведении меня по-прежнему мало волнует.
Открыл своими ключами. Пенелопу нашел на кухне, она сидела на стуле, подтянув колени к груди, и задумчиво смотрела на кастрюлю на плите. Опять готовит? Какая же она хозяйственная, оказывается…
— Привет, — почти прошептал, чтобы не напугать.
— Привет, — Попс подняла глаза и как-то неожиданно тепло улыбнулась.
— Грустишь? — не знаю, зачем спросил.
— Да, немного. Что-то накатило…
— Я принес цветы. Подумал, что нужно. Новости хорошие. Я очень рад.
Говорил с трудом, в горле пересохло. Чувствовал себя, будто подросток перед первым сексом с чахлой розой в руках.
— Давай сюда. Красивый букет. Спасибо.
Пенелопа забрала цветы и положила на стол. Поставил рядом коробку с подарком.
— Что это? — спросила, вернувшись с вазой.
— Подарок. Малышу.
— Ммм… — неопределенно протянула Поппи; поставила цветы, потом неторопливо развязала ленты и достала погремушку. — Милая.
Пенелопа позвенела игрушкой и радостно рассмеялась в ответ на ее мелодичный звук.
— Вроцлав снова гуляет? — немного расслабился, поняв, что подарки понравились, и сел за стол.
— Он уехал. Мы вчера долго разговаривали вечером. Потом утром. И он решил уехать.
— Не скажу, что опечален этим, — поежился, вспомнив дуло пистолета, направленно в лицо.
— Он все знает. О нас, о твоем отце, о клубе… Но это неважно, он не планирует ничего предпринимать, даже заставлять тебя жениться. Можем оставить все, как есть.
Пенелопа отвернулась к плите и принялась помешивать жаркое. А я потерял дар речи на какое-то время. В смысле не собирается? Я собираюсь! Мы женимся и точка! Уже и маме сказал, и кольцо привез, и только что был уверен, что мне не откажут… Что значит, оставить все, как есть?
— Ты беременна? — прозвучало несколько грубовато, но сейчас не до вежливости.
— Да. Тест положительный.
— Значит, мы женимся. А планы Яблоницкого меня не интересуют.
— Хорошо, — ответила Поппи, пожав плечами.
— Хорошо и все? Больше ничего не скажешь? — кажется, я начал не ко времени заводиться.
— А что ты хочешь, чтобы я сказала? — села напротив, спокойная, уверенная в себе, а у меня мурашки по спине от эмоций.
— Тебе совсем все равно?
— Нет, это не так. Просто я не умею проявлять эмоции. Тебе придется привыкнуть к этому, если хочешь отношений со мной.
— А ты?! Ты хочешь отношений со мной? — уставился на нее, хочу знать правду, какой бы она ни была.
— Да, Андрес, хочу. Не хотела бы, уехала с Вроцлавом.
Достал кольцо из внутреннего кармана и положил на стол перед Пенелопой.
— Вот, — сказал твердо. — Я делаю тебе предложение, Попс. Думай. Хорошо, что Яблоницкий не собирается нас заставлять, я тоже не собираюсь. Хочу закончить все это дерьмо между нами. Здесь и сейчас. Хочу честный ответ. Хочу, чтобы ты беременная чувствовала себя спокойно и уверенно, а не защищалась, не спасалась, не подстраивалась под обстоятельства.
Встал, сердце колотится как бешенное, кажется, что в комнате очень душно. Нужно выйти, прогуляться, подышать. Очень страшно давать Поппи свободу выбора, но необходимо. Не может оставаться, как было! Не хочу! Если откажет, буду только отцом ее ребенку, но рядом. Настолько близко, насколько подпустит. Буду стараться стать полезным, важным. Буду надеяться, что простит, приблизит к себе.
— Я согласна, — проговорила Пенелопа поспешно, вскакивая вслед за мной.
Не ожидал столь бурной реакции, замер в недоумении. Что случилось с моей снежной королевой?
— Почему? — прохрипел непослушными губами.
— Хочу попробовать. Если и может с кем-то получиться, то с тобой. Ты смелый, немного безумный и очень упорный. Сможешь защитить меня от самой себя, не прогнешься, как бы я ни старалась. Единственный, кто смог сохранить хотя бы остатки разума. Мне нужен именно такой мужчина. Сильный, уверенный, непробиваемый в некотором смысле. Который не будет растекаться лужей у моих ног при каждой ссоре.
— По-моему, я всегда и растекался, хотя мы и не ссорились, причин не было.
— Андрес, я привыкла к тебе. Хочу стать семьей для нашего малыша.
Пенелопа подошла близко-близко, обвила мою шею руками. Дыхание перехватило — невероятная женщина… Понимаю, что готов добровольно засунуть голову в петлю, но отказаться не смогу. Наклонился к ней и поцеловал, она страстно ответила. Не отрываясь друг от друга, поднялись в спальню. Не в ту вычурную фиолетовую комнату, а в туда, где Поппи обычно спит. По пути умудрились прилично раздеть друг друга. Повалились на кровать в одном белье. Поппи тяжело дышит и трется о меня словно кошка. Продолжаю поражаться происходящему, но физиология не позволяет думать, требуя полного погружения в процесс. Выкидываю все из головы — сегодня самый счастливый день в моей жизни, наконец-то получил желанную женщину, к чему все эти размышления?
Целую Пенелопу, ловя ответную дрожь, растворяясь в ее желании. Прислушиваюсь к тихому шепоту, лаская самые чувствительные места. Стаскиваю скромное белье и предлагаю забраться сверху, она отрицательно мотает головой. Скидывает с постели приготовленную резинку, ложится передо мной на спину и широко разводит ноги. Готов взорваться от ее вида и от того доверия, что она демонстрирует. Да, Андрес, теперь все серьезно — никакой защиты, никаких секретов. Снимаю боксеры и ложусь на Поппи сверху, обнимаю за плечи, яростно целую в губы, вхожу. Стонет подо мной, обняв мои бедра ногами. Не могу больше быть вежливым и обходительным, начинаю двигаться быстро, резко. Пенелопа такая влажная и горячая, никогда мне еще не было так хорошо. Даже с ней. Всем своим существом чувствую, что принимает, что наслаждается. Никакой игры, никакого подчинения — только мужчина и женщина, которые хотят быть вместе, хотят заниматься сексом друг с другом.
После мы лежим рядом, Попс не пытается отодвинуться, как часто делала раньше. Любуюсь на нее, приподнявшись на локте. Обвожу контуры лица — брови, губы, скулы, перехожу на ключицы. Пенелопа лениво приоткрывает глаза, чуть щурится, замечает мою самодовольную улыбку.
— Не задавайся, это всего лишь беременные гормоны, — хрипло шепчет пересохшими губами.
А я и не обольщаюсь. Ее оргазм был действительно шикарен, но разве так уж сложно периодически помогать собственной жене забеременеть? Кажется, Поппи поняла, о чем думаю, потому что насмешливо хмыкнула и шутливо царапнула мое бедро.
— Не боишься, что фигуру испорчу? — промурлыкала, по-кошачьи потягиваясь.
— Ты? Уверен, это абсолютно невозможно, — залюбовался манящими изгибами.
Пенелопа, заметив голодные взгляды, перевернулась на другой бок. Теперь могу любоваться идеальной спиной и потрясающими ягодицами. Чуть повернула голову, бросила игривый взгляд из-под ресниц — большего приглашения и не нужно. Лег рядом, прижался всем телом, поцеловал изящную шею. Как же волшебно чувствовать себя желанным, знать, что тоже хочет. Наш прошлый секс внезапно стал картонным, пресным, невыразительным. А ведь тогда мне нравилось… Как долго еще наши отношения будут иметь привкус шантажа? Сколько придется сделать, чтобы искупить вину, получить прощение и надежду на забвение?
