Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

Он хмыкнул в задумчивости и удивлении.

- Довольно много. Уже можно было бы что-то решить. Если бы хотелось.

Я кинула на него многозначительный взгляд.

- Считаете, что я держу его при себе? Ничуть не бывало. У моего бывшего мужа вот даже девушка появилась. Как я слышала.

- Чудно, - усмехнулся Филатов, причём, совсем не на наши с Серегой чудесные отношения он намекал, поверьте.

- Не у всех денег достаточно для того, чтобы взять и сразу разъехаться. Сергей платит ипотеку, и съемную квартиру позволить себе не может, а я… А я живу в своей квартире, за которую ничего не должна, и не понимаю, почему должна уезжать и тратить на чужое жилье лишние деньги. Вот и вся странность нашей с ним ситуации.

- И долго это ещё будет продолжаться?

- Ну… - Я подняла глаза к потолку, делая вид, что не на шутку призадумалась, - если он как-то неожиданно не решит свои денежные затруднения, то ещё год и три месяца. Он выплатит ипотеку, мы продадим квартиру и разъедемся. Без лишних проблем с банком.

- Понятно. Невесело.

Я пожала плечами. Не знала, что на это ответить.

- А родители тебе помочь не могут? – заинтересовался Иван Олегович.

Я отпила из бокала с вином. Наконец, подняла глаза к его лицу, и мило, но чуть грустно улыбнулась.

- Я сирота.

- Извини, - тут же среагировал он. Я же великодушно повела рукой.

- Не нужно извиняться. Моих родителей давно нет в живых, поэтому это не больная тема для меня. Я давно привыкла.

- И в каком же возрасте ты осталась одна?

- Мама погибла, когда я была ещё совсем ребёнком, а отец… Мне исполнилось чуть больше двадцати к тому моменту.

- Ясно.

Я улыбнулась в сторону.

- Странный вечер.

- Почему?

- Я никогда не была ни с кем так откровенна при первой встрече. А с вами мы сидим и обсуждаем родственников, взгляды на жизнь, на семью…

- Ты права. И я надеюсь, что на фоне этого ты перестанешь мне «выкать». Я чувствую себя глупо.

- Хорошо, - легко согласилась я. И решила сменить тему: - Тогда расскажи мне, как ты оказался вчера за карточным столом в нашем подвале.

Филатов откинулся на спинку стула и рассмеялся.

- Всё время удивляюсь тому, как ты умеешь задавать вопросы.

- Ты знаком с кем-то из присутствующих там?

- Да нет. Познакомился вчера в ресторане с Апостольным, совершенно случайно. Разговорились на улице у ресторана, оказалось, что я живу в его гостинице. Потом слово за слово, и он предложил интересно провести вечер в компании него и его друзей. Как видишь, вечер прошёл не столько интересно, сколько прибыльно для меня.

- А тот лысый человек… мужчина такой неприятный, он тоже друг нашего Коленьки?

Иван Олегович весело фыркнул.

- Вот уж понятия не имею, с кем дружит ваш Коленька. Но то, что Роберт, если не ошибаюсь, так его зовут, тип неприятный, это точно. С такими людьми лучше дело не иметь. Поиграть в карты по малым ставкам ещё можно, а вот всерьёз с ним связываться не стоит.

- Это точно, - пробормотала я. Филатов услышал, глянул проницательно.

- Ты с ним знакома?

Я беспечно улыбнулась.

- Да нет. Точнее… он очень хочет свести со мной более близкое знакомство, а я упираюсь.

- Ах вот в чём дело. Что ж, это неудивительно. Ты девушка красивая.

- Спасибо.

- Но ты занимаешься не своим делом.

- В каком смысле?

- В том, что тебе стоило бы стать юристом. Или следователем. У тебя к этому все задатки есть.

- У меня нет высшего образования, - легко отозвалась я. – Как-то не сложилось.

- Бывает. Но никогда не поздно.

- И ты возьмешь меня на работу?

Филатов рассмеялся.

- Будет видно. Давай выпьем, - предложил он. И спросил: - Десерт тебе заказать?

- Конечно, - удивилась я. – Когда меня ещё пригласят в этот ресторан? Хочу попробовать десерт.

- Меня умиляет твоя непосредственность и открытость.

Ну да, ну да, я самый открытый человек на свете. По крайней мере, в этом городе. Но в то же время, это так приятно, быть для кого-то объектом восторженности. Пусть и несколько надуманной.

Мы довольно долго просидели в ресторане, выпили бутылку вина, после чего Иван Олегович заказал ещё одну. Внутренний голос подсказывал мне, что пить лишнего мне не стоит, нужно держать ухо востро, не в той ситуации я сейчас нахожусь, нужно быть начеку двадцать четыре часа в сутки, но моя рука сама тянулась к бокалу с вином под приятный разговор. Я чувствовала легкость, расслабленность и, кажется, смеялась больше, чем было необходимо. Но Иван Олегович меня смешил, и я смеялась от души. Заставила себя встряхнуться и вернуть себе настороженность только тогда, когда поняла, что наболтала лишнего. Например, о своём отдыхе на Кубе и в Доминикане, рассказала о путешествии по Бразилии. Во всех этих странах и на курортах я была в сопровождении первого мужа, поэтому никогда об этих поездках не заикалась, вот уже десять лет, даже того загранпаспорта, с отметками, у меня давным-давно нет. Всем нынешним знакомым я порой жаловалась, что за границей ни разу не была. А Филатову вот проболталась. Наверное, потому, что мне показалось, что он очень внимательно, очень заинтересованно меня слушает, а ещё улыбается. Как-то по-особенному. И я от его улыбки, от мягкого взгляда из-за стекол очков, буквально таю.

- Бабушка с дедушкой сильно удивились, когда я решил стать юристом, - говорил он мне, с лёгкой, ностальгической улыбкой на губах. – В нашей семье все, без исключения, люди безобидные. Даже отец, с его политической направленностью, человек весьма мягкий, всегда ищет компромисс, каменного стержня в нём нет. Я, когда рос, считал, что бабушка самый авторитетный человек в нашей семье. И она мне пророчила совсем другое будущее.

- Какое же? – заинтересовалась я.

Иван Олегович усмехнулся. Чуть смущённо.

- Она мечтала, чтобы я стал пианистом.

- Пианистом? – не удержалась я от изумлённого выдоха.

Филатов покивал. И признался:

- Восемь лет в музыкальной школе. Я, между прочим, подавал серьёзные надежды. Выигрывал всяческие конкурсы. Бабушка была уверена, что я сделаю отличную карьеру музыканта.

- А ты что же? Разочаровал бабушку?

- Выходит, что так. Как только школу закончил, сразу уехал в Европу к родителям, а там уже принял решение поступать на юрфак. Но я нисколько не жалею. Плохо представляю себя в сорок лет за пианино.

Филатов вдруг из-за стола поднялся. Я удивлённо на него посмотрела, а он ткнул пальцем в потолок.

- Подожди. Сейчас я тебе покажу.

В зале было пианино, на данный момент живая музыка отсутствовала, пианино стояло закрытое, но мужчину, который собирался поразить женщину, остановить было невозможно. Иван Олегович даже разрешения ни у кого не спросил, сел за инструмент, поднял крышку, легко пробежался пальцами по клавишам, затем кивнул, видимо, довольный звучанием. А после заиграл.

Я наблюдала за ним с удивлением. Честно. А потом от сказочной музыки, от плавности и красоты мелодии, моя душа наполнилась трепетом и восторгом. Я смотрела на Ивана Олеговича, слушала красивую мелодию, и не видела больше никого вокруг. Словно я была в зале одна, и он играл только для меня. Он и играл для меня, и это было самым приятным, что для меня когда-либо делали, честно. По крайней мере, на свидании, каким бы по счёту оно ни было.

Уже когда мелодия подходила к концу, а за пианино Иван Олегович провёл не меньше десяти минут, я заметила управляющего и парочку официантов, что стояли в стороне и слушали. Но я понимала, что управляющего пригласили не просто так, а потому что один из захмелевших посетителей без спроса уселся за музыкальный инструмент, и официанты не знали, как им правильнее поступить. Но когда Филатов начал играть, все замерли и заслушались. А когда он закончил, посетители ресторана, да и сам управляющий, зааплодировали. Иван Олегович же довольно разулыбался, поднялся с низкого стульчика и смешно раскланялся. Было понятно, что когда-то для него это было привычным, но сейчас он больше потешался над ситуацией.