— Деньги, мой дорогой. Бесплатно никто не будет работать, а пока я на фирме, столь крупные платежи я могу отследить. У меня сам знаешь, как-бы любовь с главбухом.
Дэну понадобилось еще десять дней, чтобы начать действовать. Они с Оксаной некоторое время не общались по телефону, и поэтому, когда он ей позвонил, ее голос буквально взлетел от радости:
— Д-э-э-нчик, солнце мое, я уже так соскучилась, испереживалась, что ты меня забыл — две недели ни слова! Что случилось, радость моя? — ее голос был так ласков, что Дэну пришлось напомнить себе, с кем он говорит.
— Работа, дорогая моя. Работа. У меня сложности, я больше не смогу приезжать к тебе, у меня новый объект на севере, там связи нет.
— Это ты так готовишь меня к расставанию? — сразу поникла Оксана.
— Нет, это я говорю к тому, что, если ты хочешь чаще видеть меня, приезжай сама. И вообще, что ты там одна? Переводи свой бизнес сюда, и мы всегда будем вместе.
Оксана сопротивлялась недолго, Дэн просил сказать вескую причину, а причина то и не могла быть озвучена. Для помощи по продаже отеля Дэн отправил к ней юриста. Продать отель дорого не получилось, Дэн торопил ее каждый день. В целом на продаже девушка потеряла треть стоимости, ей было неизвестно, что и покупатель был подставной, и отель, по сути, купил Дэн.
Перед отъездом к ней приехал друг Ника и его правая рука.
— Ой, Макс, а я уезжаю, хорошо, что ты меня застал. Через неделю буду в Красногорске, еду к жениху, — счастливо рассказывала девушка.
— Кукла, ты же знаешь, что Ник погиб? И работать на меня ты не будешь? Так вот, наследники — мы с тобой. То есть не ты, а Милана, но это же тоже ты. У него не было семьи, он детдомовский, мы с ним вместе росли. Ну и вот, он оказывается до последней операции оформил завещание. Видимо предполагал, что может быть облом. Все пополам — и земля в Сочи, и дом, и деньги.
— Какого черта мне? Мы чужие люди! — была шокирована девушка.
— Чужие, да. Как бы не так, он сперва собирался подкладывать тебя под каждого нужного человека, а один раз увидел — взбесился. Он тебя берег, я думаю он любил тебя. И на рожон полез, потому что хотел уехать, и забрать тебя. Ты, конечно, дура, свое счастье прозевала. Ник был настоящий мужик, не чета твоему мажорчику.
— Макс, я уезжаю, ни земля, ни дом, мне не нужны. Да и деньги по большому счету тоже.
— Я не крыса, у своих не тырю. Поехали к нотариусу, вступишь в наследство. Участки, может кто выкупит, может я и возьму.
Они поехали в Сочи, у нотариуса заключили соглашение о распределении имущества, подписали бумаги, что претензий друг к другу не имеют. На счету Миланы оказалось почти два миллиона долларов. Паспорт Миланы девушка взяла с собой — в извечном двойном дне чемодана. Все остальные липовые паспорта лично сожгла на костре в уединенном месте. Это было путешествие в прошлое — имена, города, вечный бег.
В Красногорске Оксане купили не элитную, но очень большую квартиру в новом микрорайоне, машину. Чем заняться, она должна была решить сама. Оксана мало что умела, но, как ей казалось, неплохо управляла сетью салонов красоты. Она решила открыть в Красногорске подобную сеть.
Были куплены два парикмахерских салона, выполнен шикарный ремонт, закуплено оборудование, нанят персонал. Оксане помогали юристы Дэна, но и самой ей пришлось крутиться, как никогда. Она только сейчас поняла, что Борис делал за нее огромное количество дел.
Взять хотя бы поставку оборудования, договор заключили, предоплату внесли, а оборудование лишние две недели болталось на железной дороге. Фирмачи, приехавшие на установку и мастер-классы, не дождавшись, уехали. И возвращаться отказались. Такие сложности возникали на каждом шагу. В это время Оксана с Дэном виделись довольно редко, не чаще раза в месяц. Он все время ссылался на работу, да и она уставала как никогда.
Когда салоны заработали, стало легче, и Дэн предложил ей переехать к нему. Она с радостью согласилась, он часто заговаривал о будущем, но останавливал себя. И она думала, вот-вот получит предложение руки и сердца. Это грело ее душу, она летала на крыльях, готовила редкие блюда на ужин, устраивала ужины при свечах, делала Дэну массаж.
Близилась годовщина смерти Даньки — 15 лет. Черная дата приходилась на 25 ноября. Но больше тянуть Дэн не мог, ему было тяжело видеть Оксану в своем доме, и он наметил завершение операции на июль. Начал понемногу подкидывать Оксане информацию о том, что ему нужны большие деньги, и как только они у него будут, он сделает важный шаг… как любой мужчина… он тоже мечтает… и так далее.
Глава 30. Опустошение
И вот, результат достигнут. Ксения ушла раздавленной. Он видел, как сереет, и даже стареет ее лицо прямо на глазах. Как она идет к двери неуверенной походкой. И ненависть куда-то ушла. Было почему-то гадко на душе. Мерзко от своего иезуитства. От изощренной пытки самого себя за эти почти два года — близость с женщиной, которую ты ненавидишь. Улыбаться ей, касаться ее кожи, когда хочется кричать и трясти ее за плечи, за что ты так с моим братом? Это дерьмо в душе затопило все иные чувства. Теперь, когда все закончилось, он не знал, что делать.
Теперь он думал — стоило ли это того? Месть не была полной, квартира у Ксении все же осталась, не получилось вышвырнуть ее на улицу. Почему-то от этого было чуть-чуть легче.
Ксения вышла из здания, шагнула было к стоянке, вспомнила, что это машина Дэна, и водитель Дэна, резко повернулась и пошла по улице, обхватив себя руками и почти согнувшись вперед. Слез уже не было, глаза были горячечно сухие.
— Стой, Ксенька! Стой! — она с трудом обернулась, — к ней подходил какой-то потертый мужик, с помятым лицом, слегка трясущимися руками, — не узнала? Красавчик я, недавно откинулся. Гога и Бес вышли через десять лет, так-то им дали по двенадцать, да по два скостили за хорошее поведение.
— Вы живы? Бес жив? Но я же сами видела, как Беса убили? Он только вышел из подъезда, был выстрел и крик. Да я всю жизнь это в кошмарах вижу…
— Живы, мы все живы. Подстрелили тогда всех, меня в ногу, когда побежал, Гоге через сиденье в спину, в легкое попало, спасли. Беса в руку ранили, а потом опять же по ногам били. Вот, такие дела… Ты сама-то смотрю, цветешь? Бабки то так и не нашли, я слышал, они у тебя? Делиться надо, подруга…
— Делиться. Деньги я вернула, Денис, поздно, но вернула, так что…, делиться нечем. У меня осталась только квартира.
— А у нас не осталось ничего, Ксень. Ничего. Давай соберемся все вместе и поговорим.
Ксения пожала плечами, ей было все равно. Она сказала Денису адрес, махнула таксисту и поехала домой. Квартира встретила ее пылью и застоявшимся воздухом. Даже вещи ее, в основном, были на квартире у Дэна.
Она прошла в комнату, открыла балкон и села на диван. В ее ушах еще звучал голос Дэна:
«Госпожа … Валеева… точнее — Ксения Брюханова…. … пора вернуть деньги… украла … отмороженными … убили моего … брата… Ты знала его имя?»
Ксения действительно за пятнадцать лет не удосужилась узнать, что стало с тем коммерсантом, на которого напали ее одноклассники, кто он, сколько ему лет. Она даже не знала, выжил он или нет. Ей было страшно, она считала, что погибли все трое ее безбашенных дружков. Она боялась за себя, и никогда, ни разу не задумалась об этом парне, его близких. Ей было горько, и она понимала Дэна, да, да понимала. Понимала, что на его месте поступила бы хуже.
Дэн не знал о наследстве Ника, которое она получила на имя Миланы Войцеховской, и деньги не были проблемой. Только зачем ей деньги? Зачем ей жизнь без Дэна? Она все равно уже умерла. Да, тело еще ходит, а душа… душа мертва.
В дверь позвонили, пришел Денис, с бутылкой. За ним подтянулись Игорь с Борькой, все трое старые, потрепанные. Разлили водку, разговорились, мужики работали водителями на стройке.
— Хорошо, хоть сюда взяли, — пустым голосом рассказывал Игорь, — помотались мы эти три года. Приехали домой, предков нет в живых, дома завалились, да и растащили все. Туда-сюда кинулись, не берут. На вахту хотели, там бабки вроде хорошие платят, да не берут. Дворы мели, в подсобке в подвале жили. Сейчас нормалек, общагу нашли. Вот Красавчика пристроим, болтается пока…
