у тебя такая родственница. Пусть точка зрения несколько радикальна, но… кто его знает, что скажешь сама, когда побываешь больше трёх раз замужем?
В итоге, стройная и очаровательная, в ярко-красном вязаном платье, в сапогах на каблуках, с дизайнерской сумочкой и сногсшибательной прической, я стояла у выхода. Часы сегодня надевать не стала. Ибо… пусть смотрит и мучается. А то там позвонил, там перестал, там заработался… Имею я право покрутить хвостом, в конце концов? К тому же ничего официального он мне ещё не предложил. И вряд ли предложит. Скорее всего, хорошо проведём время, отдохнем, а потом… Потом мне скажут, что всё было круто, но он улетает, а мне оставаться здесь.
Было, конечно, горько, но в то же время я давно вышла из возраста, когда верят в неземную любовь, завязанную на физическом притяжении.
– Ну всё, пошла, – сообщила я, глянув на время.
Машина уже стояла во дворе, а настроения опаздывать что-то не было. Олег молча проводил меня взглядом, мудро не став умничать.
Когда я спустилась во двор, Эммануил уже вышел из машины. Сердце пропустило удар и забилось очень быстро.
Он снова был неизменно галантен, внимателен и… обворожителен, сволочь! Поцеловал руку, усадил в машину и привёз в ресторан. При этом последний оказался не обычным местом из тех, где можно пустить пыль в глаза и кратковременно закружить голову блеском роскоши, а совершенно особенным заведением… С этаким сдержанным достоинством и прекрасным стилем. И уровень понимаешь, только когда открываешь меню. Ну и когда пробуешь блюдо, разумеется.
– Я был бессовестно не учтив, Арина, – сказал Эммануил.
Так, начало уже ничего так. Наверное, будем извиняться.
– Поэтому понял, что с этим нужно что-то делать, – продолжил он.
И хоть лицо было совершенно серьёзно, в карих глазах появились бесенята.
У меня невольно всё сжалось внутри. Пришлось опустить взгляд в тарелку. Черт, нельзя же смотреть на мужчину с таким предвкушением, если он ещё ничего не обещал!
– Я ничего не сказал сразу про «Раэн», потому что не знал, получится ли задуманное или нет. А давать пустые обещания не в моих правилах.
Я поперхнулась вином, деликатно откашлялась и уставилась на Эммануила.
– А что… получилось-то? – осторожно поинтересовалась, понимая, что разговор пошёл явно не в ту сторону, в которую, по идее, должен был.
– Марианна Скрипка не будет распускать вашу фирму, – улыбнулся он. – Мы поговорили с Русланом и… нашли точки соприкосновения. В общем, будут некоторые изменения, придется переориентироваться на одного крупного заказчика, но, поверь, с работой будет порядок.
– Что за заказчик? – спросила я резко осипшим голосом.
– Если имя Артур Заграев тебе о чем-то говорит…
Я потеряла дар речи. Ещё как! Вообще всё, что находится рядом с тётей Сарой, говорит без умолку! Так, мысли, ну-ка собраться! Ай да ухажёр! Ай да Полковник! Сумел всё-таки, проработал свою идею! А Олег ещё сомневался. Правда, он сказал, что Артура не знает. Но при этом добавил, что Эммануил – человек дела. И если у Заграева ничего не выйдет, то надо будет снова говорить с Чехлянцем. Кто мог подумать, что поговорят без нас? Да ещё как!
Нормально соображать не получалось, а надо бы. Иначе ещё посчитает, что я не в состоянии адекватно общаться. Надо быстро о чем-то спросить… О!
– А Райский-Энгель?
– Уехал сегодня, – невозмутимо сказал Эммануил, задумчиво глядя на мою руку. – У вас сменится начальник. Думаю, в вашей конторе никто ничего не имеет против Айдара Рустамова?
Мои глаза изумлённо округлились. Однако удалось только сдавленно выдохнуть, когда его ладонь накрыла мою. По телу пробежала горячая волна, дышать стало тяжело.
– Н-никто… – пробормотала я, ещё не совсем понимая, как всё это так сходится, но уже предвкушая радость Светки.
Ибо не понять, что у них там закрутилось, но закрутилось явно, хоть подруга и делает вид, что не слишком заинтересована в горячем брюнете. А если он будет начальником, то… оу. Однозначно мы будем прямо на рабочем месте наблюдать киноленту под названием: «Начальник и подчинённая – женись или умри».
– Вот и замечательно, – кивнул он. – Но я был бы безгранично рад, если бы ты взяла на какое-то время отпуск и поехала со мной во Францию.
Хорошо, что в это время я ничего не ела. И вилку над полом не держала, иначе бы она со звоном упала на пол. Вместо этого я хлопнула ресницами и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Фантазия радостно завопила: «Уи-и-и!» – и понеслась по Елисейским полям, подкидывая образы ароматного кофе, хрустящих булок и смятых шёлковых простыней. Ужасно штампованно, пошло и… почему бы нет?
– А зачем? – осторожно уточнила я.
– А зачем мужчины и женщины ездят в романтические туры? – невинно поинтересовался Эммануил. – Я, конечно, в себе больше чем уверен, но вполне понимаю, что пока у тебя нет причин соглашаться выходить за меня замуж.
– Естественно, ты ведь не предложил! – возмутилась я.
Он вдруг аккуратно потянул меня за руку, заставляя немного перегнуться через стол, и прижался к губам, целуя до безумия сладко и так, что голова пошла кругом. Вмиг стало совершенно всё равно, что происходит рядом. И что вообще-то целоваться в людном месте всё же не совсем правильно…
– А ты сомневаешься? – шепнул он в мои губы, опаляя дыхание.
Через секунду я почувствовала, что на мой безымянный палец что-то скользнуло. Сумев наконец-то выдохнуть, перевела взгляд вниз и еле слышно ахнула. Изящное золотое кольцо с россыпью аметистов, окружённых сверкающими, словно утренняя роса, прозрачными камнями, буквально приковывало взгляд.
Во рту пересохло. Воздух превратился в раскалённую лаву, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Кажется, первый раз в жизни я оказалась в той ситуации, когда совершенно не знала, что сказать. И даже не злилась, что Эммануил откровенно наслаждается реакцией.
– Я понимаю, дорогая, ты захочешь подумать, – вкрадчиво сказал он. – Ты – девушка серьёзная, надо всё взвесить и проанализировать. Поэтому… и зову с собой. Анализировать в отеле под клубнику с шампанским или на прогулке по набережной под звуки французской речи куда приятнее, не так ли?
Вполне возможно. И даже очень! И… Впрочем, меня снова поцеловали, поэтому все разговоры на некоторое время откладывались.
И никто не посмел нарушить нашу идиллию.
