- Быстро спускайся, - шутливо ворчит Герман. – Не то позавтракать не успеешь.
- А ты? – усевшись за стол, улыбаюсь во все тридцать два. – Так рано поедешь на работу?
- Нормально все, - кивает он. – Отличный повод поработать в тишине. В обед приеду в клуб. Поплаваю немножко. А потом мы с тобой пообедаем…
- Конечно, - во все глаза смотрю на любимого мужчину. И мне ужасно хочется слегка коснуться чисто выбритой щеки, зарыться пальцами в черные волосы. И прижавшись к любимому, напроситься на сладкий поцелуй. Когда все внутри вибрирует, стоит только нашим языкам соприкоснуться.
- Ешь, давай, - командует Лиманский, ставя на стеклянный стол тарелки с омлетом и нарезкой. – У нас мало времени.
- Да, - снова соглашаюсь я и тянусь к Герману с поцелуем. Сама! Первая! Да спаси меня Аллах!
Он довольно накрывает мои губы своими и ласково ведет ладонью по шее.
- Алина, - бурчит, отстраняясь. – Еще минута, и мы никуда не пойдем.
- Почему? – бросаю наивно.
- Отнесу тебя в спальню и больше не отпущу. Хрен с этой работой.
- Я не могу, - шепчу, пунцовея. И под веселый смех Лиманского опускаю голову чуть ли не в тарелку.
- Я подумал о свадьбе, - самодовольно заявляет он. - Из-за Софьи Петровны мы расписаться до конца года не сможем. Ты же захочешь обязательно, чтобы она поприсутствовала. А ее в больнице продержат с месяц. Поэтому нам лучше расписаться в начале февраля. Как считаешь?
- Ты хорошо придумал, - киваю я, легко соглашаясь с Германом. Он старше и умнее. И мне нравится ему подчиняться. И замуж за него хочется. Вот прям завтра!
- Какой у тебя размер пальца? – спрашивает Лиманский, выставляя на стол блюдо с эклерами.
- Понятия не имею, - пожимаю плечами. Почему-то этот вопрос мне никогда никто не задавал. И кольцо Айрата очень плотно сидело на руке. Аж палец отекал. Оказывается, все дело в размере. А не в первом попавшемся колечке, выуженном из бабкиного сундука. Вот уж не знала!
57
Я влетаю в «Империал» без трех минут шесть. Успеваю быстренько закинуть куртку в гардероб. Поправить волосы и приколоть к черному свитерку бейджик с надписью «Администратор Алина». И когда через полчаса приходят первые клиенты, я радостно приветствую их. Впереди долгий день. Но я справлюсь. А ближе к вечеру чувствую, как гудят ноги, и все люди кажутся на одно лицо. Голова раскалывается от недосыпа, а сердце замирает, стоит лишь вспомнить Лиманского. Он приезжает только после четырех вечера. Усталый и довольный.
- Прости, не смог выбраться, - шепчет, наклоняясь над стойкой. – Завтра наверстаем.
- Что-то случилось? – интересуюсь робко. По нашим законам женщина не должна надоедать мужчине. И я мысленно корю себя, что не сдержалась.
- Да пришлось срочно к нотариусу ехать. Сделку оформляли…
- Тебя можно поздравить? – спрашиваю, набравшись смелости.
- Да, - кивает он и, забрав у меня браслет, заговорщицки шепчет. – Хозяин выставил на срочную продажу. Желающих набежало много. Но мои люди успели первыми.
- Поздравляю, - тянусь к Герману с поцелуем. И чмокнув в щеку, тут же поворачиваюсь к входящим в клуб посетителям. А Лиманский, гордый, как павлин, важно шествует к ВИП-зоне.
«Мой. Только мой», - шепчу про себя, глядя ему вслед.
Протягиваю красные браслетики беременной женщине с дочкой. И невидящим взглядом смотрю на отражение в зеркалах. Представляю себя с животом и Германа рядом…
- Кузнецова! – кричит издалека Глеб Тихомиров. – В зал антигравити влез кошак. Выгони быстрее, пока не нагадил. У Розы тренировка скоро. Если гости наступят в дерьмо, тебе не поздоровится.
- Я сейчас, - киваю на бегу. И несусь мимо ВИП-зоны к небольшому зальчику, примостившемуся невдалеке от мужской раздевалки. И даже не отдаю себе отчета, ну откуда на восьмом этаже возьмется кошка? В какое окно она умудрится запрыгнуть? И только влетев в зал, понимаю, что попала в ловушку. Двое молодых парней, пришедших еще утром, нагло скалятся, подходя ближе. Хочу выскочить, но дверь снаружи кто-то держит. Известно кто! Глеб Тихомиров! А я как дурочка угодила в расставленные сети.
- Тихо, тихо, цыпочка, - рычит один из парней и, схватив за руку, тянет меня в угол. Вижу глумливые ухмылки и наглые лица. И еще глаза со звериным блеском. Таких не разжалобишь. Ибо это не люди. – Позабавимся немного, и пойдешь дальше сниматься… - хохочут оба. – Давай, поработай хоть немного, сучка…
- Отпустите, - прошу. Нет, умоляю. Но чужие наглые руки тянутся к груди. Кто-то другой оглаживает бедро и жарко дышит в ухо. От накатившего отчаяния нет сил подумать связно. Пытаюсь вырваться. Но тем самым еще больше подзадориваю обоих мажоров.
Внезапно вспоминаю, как Айрат, да сожрут его иблисы в аду, учил моих братьев приемам самообороны. И замерев лишь на мгновение, сосредоточенно жду, когда один из нападавших приблизится почти вплотную. Чувствую, как нос закладывает от запаха пота. Но раскисать нельзя. Резко выношу колено вверх, попадая в аккурат между ног обидчика. Второго бью локтем. Никто из них не ожидает такой прыти. Они ослабляют хватку только на секунду, но мне и этого достаточно, чтобы вырваться из рук насильников и выскочить вон. Опустив голову, я несусь во весь опор к стойке ресепшена. Чувствую себя прокаженной. Прикосновения чужих рук жгут кожу. Сейчас бы в душ, что ли. Со всего маху наталкиваюсь на кого-то, хочу обойти, как стена возникает снова. Поднимаю глаза.
Герман. А рядом с ним Павел Андреевич. Сначала улыбаются. Но заметив мое заплаканное лицо, рыкают одновременно.
- Кто тебя обидел, Алина?
Показываю рукой на зал антигравити, откуда выходят, потирая больные места, отморозки.
- А ну стоять, - велит Герман. И оба моих обидчика замирают на месте.
- Пойдем, разберемся, - рычит он, взяв меня за руку. – Паша, тебя это тоже касается.
- Что произошло? – бросает он резко, когда, пропустив вперед обоих мажоров и управляющего, входит в тот самый злосчастный зал и тянет меня, как на буксире. – Они касались тебя? – вкрадчиво спрашивает, сверля взглядом.
- Гера, да она сама нас позвала, - подает голос один из парней. Высокий здоровяк с лысым черепом. – Телки уже совсем с ума посходили…
- Ну да, - тянет второй. – А эта крыса давно просилась ей вставить.
- Да? – ухмыляется Герман, убирая руку с моего плеча. – Точно? Сама напрашивалась?
Мне хочется закричать. Завопить.
«Герман, миленький, не верь им».
Но даже слова сказать не могу. Да и нет смысла. Лиманский все равно не смотрит на меня.
- И что же вы сделали? – давит взглядом каждого. А я готова провалиться сквозь землю от этих обсуждений.
- Да ничего, Гер, - отмахивается второй. Невысокий брюнет с брюшком. – Полапали немножко. А она что-то передумала. Мне по яйцам дала, Вадьке в солнечное сплетение угодила.
- Молодец, девочка, - шепчет мне, стоящий рядом Паша. А Герман даже головы не повернет.
- Кто держал? А кто лапал? – уточняет Лиманский спокойно. И мне кажется, что жизнь в который раз отвесила мне оплеуху. Лишила меня любимого мужчины и бросила подыхать от безысходности.
- Да мы оба, - ржут недоумки. Герман делает небольшой выпад. И схватив лысого за кисть руки, выворачивает в обратную сторону. Слышится хруст, и мажор падает на колени, хватаясь за поломанную руку.
- Давай вторую, - хрипит от ярости Герман. – Ты коснулся моей невесты, тварь. И думаешь отделаться легким испугом?
- Но мы не знали, Гера! – орут оба. – Это все Тихомиров. Он нам наплел, что девчонка эта всем дает прямо на рабочем месте. Он ее позвал. А она с радостью прибежала. Но мы же не знали, Гера! Хочешь, денег тебе заплатим? Только скажи, сколько?
- Заплатите, - цедит чуть слышно Лиманский. Но я различаю каждое слово.
Какое позорище, спаси Аллах! И как теперь объясниться с Германом? Он же ни за что не поверит в мою невиновность. Айрат за меньшее чуть не убил на месте.
«Лиманский другой, - нашептывает мне мой рассудок. – Он все понял правильно. Не бойся его и прекрати сравнивать с Айратом!»
