— А в чем проблема? — Я ловлю Мишин взгляд и обращаюсь к нему.
— Хочу, чтобы Вероника съездила и купила какой-нибудь чайный сервиз и чайник заодно. Надо же создавать гостеприимную обстановку, — Усмешка играет в зеленых глазах. Мы оба понимаем, откуда растут ноги, и я полностью его поддерживаю.
— Ну вот пусть она и съездит, — Вероника кивает на меня, мечтая спихнуть работу, которая ей не нравится. Хотя, скорее, она просто не хочет оставлять нас наедине. Как и в прошлый раз.
— Да, хорошо, — я тут же соглашаюсь и получаю в ответ от Миши тяжелый вздох. — Я могу съездить. Работу доделаю позже. К тому же, я представляю, что вам подойдет.
Я не должна была брать её работу на себя и поддерживать ее, а не босса. Но это я понимаю слишком поздно. Но, что сделано, то сделано. Сейчас метаться уже поздно. А мне действительно приятно прогуляться, чем отсиживать время в офисе.
— Ну хорошо, хотя это не ваша работа, Валерия. И раз вы выполняете за других, — он акцентирует голосом последнее слово, — работу, то и премию получите вы.
Вероника тут же прикусывает губу и посылает мне ядовитые импульсы, а я, наоборот, довольно улыбаюсь. Да за премию я могу десять сервизов выбрать.
Снова она хотела со мной помериться умом и проиграла, а следом я собиралась отправить ее в нокдаун.
— Единственное, Михаил, я боюсь это будет тяжело. Может, нам вместе съездить? Я помогу выбрать, а вы занесете.
Если до этого она хотела перегрызть мне горло, то теперь просто готова была при свидетелях свернуть шею. Да, дорогая. Оказывается, так было можно. Но чтобы это не казалось очевидным флиртом, я убираю с лица все эмоции и поправляю себя.
— Ну или вы, Михаил, выделите свободного мужчину из офиса, с которым я могла бы съездить. — Этим я не компрометирую его, давая как мужчине право выбора и одновременно показываю, что мне нужна его помощь, в частности, и он сам в общем.
— Все заняты, а кто свободен, тот без машины. — Размышляет вслух. — Ладно, я сам съезжу. — Терпеливо дожидаюсь, когда он развернется к Веронике и даст указания.
Пока отчитывает ее за неисполнительность, она и глаза отвести от него боится. О да, он может быть жестким, если ему что-то не нравится. И лучше его не злить, потому что потом сам будешь чувствовать вину. Сама же поджимаю губы, представляя, как она от злости сейчас будет лак с ногтей соскребать.
Ее мимолетный взгляд, говорящий, что она мне еще покажет, я все же ловлю. Но не боюсь его. Она слишком простая для той, кто может сделать что-то серьезное.
— Подождите тогда пока тут, на диване, Валерия, я подпишу документы и можем ехать.
— Я лучше на улице, как-то там приятней.
Он засовывает руку в карман и достает ключи от автомобиля, протягивая мне.
— Тогда можете в машине подождать. Там вроде дождь моросил.
В приемной окон нет, поэтому определить, правда это или нет, никто не может.
Но я киваю в ответ и, быстро забрав ключи, ухожу раньше него, чтобы не оставаться с секретаршей наедине. С каждым днем это становится все более опасно.
17
Спустя несколько минут отыскиваю на парковке Мишин автомобиль и занимаю пассажирское сидение.
Почему мне всегда казалось, что руль — одна из самых сексуальных деталей автомобиля. Мужчины всегда так крепко его сжимают. Как будто в руках такая желанная девушка, которую никак нельзя отпустить. Тянусь левой рукой и провожу ладонью по кожаной обшивке, представляя, как он удерживает его и управляет машиной. Я даже помню, как Миша всегда сосредоточенно это делает, волнуясь за пассажиров.
Я убираю свою сумочку на заднее сидение и перебираюсь на водительское. Пару недель без машины и я понимаю, как мне ее не хватает. Прикрываю глаза, откидываясь на спинку. Как же удобно и практично с автомобилем. Насколько проще и мобильней. Когда я уже смогу вернуть свою машину…
Я так погружаюсь в свои мысли, что возвращаюсь в реальность только тогда, когда кто-то слева стучит в окно. Я резко разворачиваюсь, а следом Миша уже открывает дверь.
— Когда я давал ключи, то не имел в виду, что меня надо куда-то везти.
Хоть он и сохраняет нейтралитет, но глаза улыбаются. И я позволяю себе пошутить в ответ.
— Жаль, а я подумала, что могу быть твоим водителем.
— Нет, не можешь.
— Ну что поделать… — Пожимаю плечами, опуская одну ногу на землю, чтобы покинуть салон, и замечаю протянутую мужскую ладонь, на которую я сейчас могу опереться.
Несмотря ни какие трения, он все равно останется джентльменом. А я позволяю ему побыть им. Его рука такая привычно теплая, когда я касаюсь ее. Миша обхватывает пальцами мою ладонь и удерживает, пока я встаю. Даже легкого касания пальцев хватает, чтобы вспыхнуть. Может, от того, что это так запретно, и хочется ещё сильнее. Иногда, чтобы понять, что важно, — надо от этого отказаться и потерять.
Он отпускает мою ладонь, как только я поднимаюсь, и отступает назад, давая мне пройти. Я благодарю, не глядя в глаза и обхожу автомобиль. Миша не стремится быть рядом, даже намека не подает, что все можно вернуть. Он словно вычеркнул то, что между нами было, забыл это и не хочет оборачиваться.
Я занимаю место рядом и делаю вид, что смотрю вперёд, но на самом деле кошусь на него. Как аккуратно он ведет. Мне хочется помечтать, что он вот также подвозил бы нашего ребенка в школу или меня на работу. Или мы бы могли семьей ехать куда-то на отдых. Если бы тогда в аэропорту я не испугалась. Если бы не считала деньги и не привязывалась к ним. Сейчас у меня их нет, а все, что мне нужно — это как-то обратить внимание Миши снова на меня.
Такого случая наедине в замкнутом пространстве, которое нельзя покинуть, может больше и не быть. Я вытираю друг о друга влажные ладошки и выдыхаю, успокаиваясь. Я же смелая и никогда не боялась сказать то, что думаю, а теперь волнуюсь, как будто решается моя судьба.
— Миш, — тихо называю его по имени, — я знаю, сложно понять, почему я тогда так сделала и выбрала не тебя. Это не зависело от меня, я не могла по-другому. Прости, что сделала тебе больно.
Он молчит. А я боюсь даже голову повернуть в его сторону. Слова застревают в горле, когда я пытаюсь их подобрать. Нет волшебного слова, которое бы сгладило все, но все равно хочу, чтобы он знал.
— Я рассказала Ване про нас, не смогла его обманывать, после этого мы расстались. — Это тоже я хочу, чтобы он знал, хоть и опускаю подробности, как именно мы расставались. Потому что точно не хочу жалости. Но, как говорит психолог Маргарита, Миша должен просто знать это.
— Я думаю, надо взять светлые кружки, а еще лучше в наших корпоративных цветах. Может, надо было заказать через интернет. Что-то мы не подумали.
Он так спокойно рассуждает о цвете кружек, когда я раскрываю ему душу.
Наивно было думать, что он остановит автомобиль и накинется на меня, радуясь тому, что я теперь свободна. Понятно же, что я не просто так ему все это рассказываю.
— Да, — откашливаюсь, прочищая горло, — можно было и через интернет. Как-то мы не подумали, но это можно исправить.
— Исправить можно, но раз уж я решил ехать за ними лично, то планы менять не буду.
— Всем свойственно ошибаться и не всегда то, что мы выбираем сначала, оказывается верным.
— Если, вдруг, я ошибусь, значит дальше буду жить со своей ошибкой. По крайней мере, она будет моя, как и мой опыт, и не придется скидывать всю вину на кого-то ещё и искать виноватых, — Миша говорит так спокойно и ровно, словно проигрывал этот разговор не раз перед зеркалом.
— Может так случиться, что тех цветов, которые тебе нужны, не окажется. И ты будешь вынужден брать и делать так, как тебе подскажет ситуация.
— Ну под нее я точно прогибаться не буду.
— Легко не прогибаться и не подставляться, когда ты чайник и сам руководишь процессом чаепития, а не простое блюдце, которым каждый пользуется, как хочет.
