есть что делить?
— Нет. Делить нам нечего. Ты взяла то, что тебе уже не принадлежит.
— Звучит, как я что-то украла.
— Так и есть, милая Поля. Ты украла у меня моего мужчину. Моего жениха, если быть точнее.
— И что? Попросишь вернуть? — язвительно спросила Полина.
— А ты с коготками. Но я в этом и не сомневалась… Мне всегда хотелось сыграть свадьбу зимой. Знаешь почему?
— Нет.
— Потому что это безумно красиво. Понимаешь, все летние фотосессии уже настолько пошлые и заезженные, что я просто обязана это изменить. Как тебе такое: я в белом платье с ярко-красным букетом, мой жених, то есть Саша, в угольно-черном костюме с бутоньеркой, такого же кровавого цвета. Звучит сексуально.
— Да не особо.
— Свадьба будет, Поля. Чего бы мне это не стоило. И будет она через месяц. В январе.
— Так ты пришла со мной обсудить свою свадьбу? Или ЕГО?
— Саша…что ж…
— Ты его любишь?
— А как его можно не любить, Поля?
— И так просто его отпускаешь ко мне? Ты же понимаешь, что когда мы с ним вместе, мы не в покер играем.
— Любому мужчине иногда надо давать … возможность потрахать кого-то еще. Совсем немного.
— А если нет? Если не немного?
— Тогда тебе, дорогая моя Полина, будет очень и очень не сладко.
— Думаешь я сейчас живу на шоколадной фабрике?
— Помню случай перед одним показом, кажется это было в Нью-Йорке. Одна девушка за нашими спинами решила вопрос о том, кто будет завершать показ. Крайний выход очень важен, как для модельера, так и для модели. Он должен был быть моим. Платье было сшито по моим меркам, я даже участвовала в выборе ткани. И представь мое удивление, когда перед самым показом я узнаю, что оно, платье, у девчонки, которая в этом бизнесе без году неделя. Но уже успела стать такой хитрой и беспринципной. Совсем как я, — засмеялась Аля.
— И к чему ты вспомнила эту историю?
— Вечером после показа на нее напали неизвестные и избили. Жалко девчонку, конечно. Говорили, это были какие-то парни из Бронкса.
Полина понимала — это угроза. Завуалированная угроза. И ей следовало бы испугаться. Потому что Аля ни перед чем не остановится. Она же акула. Умеет не только общаться с такими же акулами, но и подавить их, уничтожить.
— Но мы не в Нью-Йорке. И я не модель.
— Ты права. Ты хуже. Ты помеха, которую нужно устранить. И чем раньше, тем лучше. Мне, понимаешь ли, надо к свадьбе готовиться, а не разъезжать по кафе с любовницей моего жениха.
— А если… нет? — Полине действительно стало не по себе от ее слов, от ее голоса и от ее угроз.
Алины глаза были безумны. Не нормальны. От нее исходила волна опасности. Надо бежать и спасать себя. Потому что такие как Аля не останавливаются, они добивают до последнего вздоха, до последней капли крови, до последней слезы, которая скатывается из мертвенно бледных глаз.
Но отступить — значит сдаться, значит отойти на несколько шагов назад, когда она лежала одна на пустой кровати и смотрела в потолок невидящим взглядом. Такая же психически ненормальная. Если Аля разрушает то, что находится вокруг нее, то Полина то, что находится внутри нее.
— Свой шанс ты благополучно прое…
Звук упавшей вилки не дал Але договорить: она очень звонко ударилась о плитку.
— Он не выберет тебя, — с каким-то отчаяние в голосе сказала Полина.
— Тогда оглядывайся, когда будешь идти домой, когда садиться за руль. Бойся, когда будешь пробовать еду и заказывать напитки в ресторане. Уйди с моей дороги!
Аля встала из-за стола и направилась к выходу, оставляя после себя шлейф своих духов: роза, такой невинный и чувственный аромат. Он ей не подходил.
Глава 16
Саша сидел за столом и стучал ручкой об стол. Раздраженно. Последнее время все шло в пропасть. Снова. Это заставляло его нервничать.
Только почему так колет подушечки пальцев, когда он вспоминает, как касался ими ее, как гладил? Почему так обжигает губы, когда целовал ее? Почему так резко становится жарко и невыносимо тесно, когда перед глазами возникают картинки ее танца. Ему. Она еще танцевала так для кого-то? Или Саша так и остался единственным?
Саша взял в руки телефон. На него упало сообщение с номером, который сразу же вбил для звонка.
— Слушаю, — ответили на том конце.
— Это Ярский.
— Интересно… И по какому вопросу?
— Нужно встретиться.
— Приезжай ко мне в студию. Адрес скину.
— Нет, в ресторане, мне некогда разъезжать.
— Это тебе надо.
Собеседник повесил трубку. Тот был так же раздражен. Саша уже хотел кинуть телефон об стену, раздрай внутри него никак не давал сосредоточиться, он не понимал себя. Надо бы вернуться на неделю назад, когда все было так, как он и задумывал: его невеста, такая красивая и умная. С ней он хочет строить семью, воспитывать детей. Точка.
Да, Саша понимал, что хочет дом. Свой дом, куда он будет возвращаться после работы. Дом, полный уюта и тепла, где будет ждать его женщина, преданная и верная.
Но он быстрой походкой выходит из кабинета и направляется к себе в машину, чтобы встретиться с НИМ. Чтобы что? Снова посыпать солью раны?
Она все еще под кожей, в его мыслях. Ведь такое невозможно, после такого не прощают. Он, Александр Ярский, не может простить.
Разум говорил одно, сердце другое.
Полина стояла у окна спальни. Сквозь них открывался не менее прекрасный вид, чем с террасы. Она о чем-то задумалась. Красивая, миниатюрная, с глазами цвета его моря, такого холодного, бездонного и убийственного. Но уже родного. Он был готов тонуть в них каждый день, каждый божий час, каждую гребаную секунду.
Саша подошел к ней и обнял сзади, а Полина откинула голову назад и облокотилась на его грудь. Он мог поспорить, что она слышит его сердце, размеренный стук, такой же, как и у нее, синхронный.
— Ты сегодня рано, — тихо сказала она.
— Хотелось к тебе.
— Я тут, рядом.
— Всегда?
— Всегда.
Саша вышел из своего внедорожника. Достал последнюю сигарету из пачки и прикурил. Он снова начал курить чуть больше года назад, у себя в кабинете, когда посмотрел в ее лживые глаза. Долгожданная затяжка и нервозность потихоньку проходит. Становится легче. Не здесь, где сердце, там болит постоянно, ноет. А в мыслях, они будто растворяются, исчезают.
Студией была большая двухкомнатная квартира в пределах третьего кольца. Высокие потолки, минимум мебели, кухня в стиле хайтек. Но без террасы. Упущение. Полине бы понравилось. Она была
