Уже жестче, почти на всю длину. И еще…
Чтобы не закричать, я со всей силы вонзила ногти в мускулистую спину. Чтобы не выдохнуть умоляющее «еще», я нашла приоткрытые губы Клима и впилась в них жадным поцелуем.
Это завело Клима до предела. Ему всегда нравились мои напористость и отчаянность.
— Когда ты уже поймешь, что мы нужны друг другу, — прохрипел он, вколачиваясь в меня мощными безжалостными ударами.
Судорожно хватая воздух ртом, я простонала:
— Ты сумасшедший придурок!
Моя злость мешалась с диким желанием. Я плавилась и двигалась Климу навстречу, оплетая его руками и ногами. Несмотря на боль, мне хотелось еще глубже, еще пронзительнее…
Я не слышала ничего — ни грома, ни шума дождя, ни яростных порывов ветра. Кровь шумела в ушах, голова кружилась, в глазах темнело.
Только черные безумные глаза удерживали меня по эту сторону реальности. Только горячие сильные руки не давали мне рухнуть в пропасть.
— Зачем я тебя встретил… — с отчаянием в голосе выдохнул Клим, резко вторгаясь в меня влажным напряженным телом.
Его острые, как жало, слова чередовались торопливыми голодными поцелуями в шею, в висок, в губы.
Он снова был со мной. Невыносимый, непонятный, полный жизни…
Мурашки бежали по моей коже вслед за горячими ладонями — по рукам, спине, бедрам. От мощных толчков Клима я практически теряла сознание.
— Зачем я тебя встретила… — вторила я, царапая широкую, прорисованную напряженными мышцами спину.
— Мы попали, — хрипло усмехнулся мне в губы Клим.
Он был в шаге от финиша. И оттягивал этот момент, как мог, сходя с ума от ошеломительных ощущений.
— Мы попали... — пробормотала я, судорожно сжимаясь от подкрадывающихся жарких волн самого невероятного в своей жизни оргазма.
Взахлёб. Снова и снова. Волна за волной.
И даже когда мое тело обмякло, и я обессиленно повисла на Климе, он продолжал крепко сжимать меня в объятиях, не давая отстраниться. Горячие губы мягко касались моего влажного виска, а руки нежно поглаживали уставшее тело.
И в этот момент я была счастлива.
— Ты когда-нибудь любила? — тихо спросил Клим, кончиками пальцев лаская мою обнаженную спину.
Мы всё еще стояли под дождем посреди крыши и неторопливо изучали тела друг друга.
Мне нравилось ощущение жилистого сильного тела под ладонями, сплетение упругих мышц. То, как равномерно поднималась широкая грудная клетка, как напрягался пресс, когда я случайно касалась его, как покрывалась пупырышками смуглая кожа, стоило мне прикоснуться к ней губами.
В свои восемнадцать я многое пропустила, но, может, поэтому так остро чувствовала теперь.
— Нет, — коротко ответила я, скользя бесстыжими ладонями по влажной рельефной спине, к пояснице и ниже — к крепким спортивным бедрам.
— Это просто, — улыбнулся Клим, крепко сжимая меня в своих объятиях.
Наклонившись, он нежно поцеловал меня в грудь. Я прерывисто вздохнула и, воспользовавшись моментом, Клим тут же обвил мою талию жилистыми руками и сладко поцеловал в губы.
— Расскажи это философам и поэтом, умирающим за любовь, — пробурчала я, зарываясь пальцами в густые короткие волосы.
Парень усмехнулся и, обхватив широкой ладонью мое запястье, поднес к губам и мягко поцеловал в самое уязвимое место — туда, где под тонкой кожей сплетались бледно-голубые вены.
— Любовь с рассудком редко живет в ладу, — тихо проговорил он, короткими поцелуями поднимаясь по моей руке к плечу.
— С каких пор студенты-математики цитируют Шекспира? — рассмеялась я, млея от щекотных прикосновений.
Клим добрался до шеи и, прихватив горячими губами нежную кожу, одновременно сжал ладонями мою попу.
Я ахнула от неожиданности и покорно выгнулась Климу навстречу. Он снова был возбужден, и это сводило меня с ума.
— С тех самых пор, как научились любить, — хмыкнул Клим, скользя губами по моей обостренной коже.
Чувствуя, как разум постепенно покидает меня, я прошептала:
— А ты умеешь?..
Что я хотела услышать? Сама не знаю.
— Еще как. Хочешь сонет Шекспира в оригинале? — жарко прошептал Клим, припадая к моим приоткрытым губам.
Боже, какой он еще мальчишка…
Чередуя слова с поцелуями, я со стоном выдохнула:
— Боюсь, я кончу прежде, чем ты закончишь.
Клим громко расхохотался, подставляя лицо усиливающемуся дождю.
— Я постараюсь быстро, — наконец, проговорил он, наклонив ко мне смуглое влажное лицо.
Я во все глаза смотрела на широкую безудержную улыбку и понимала, что попала окончательно и бесповоротно.
Как глупо с моей стороны.
— Надо помедленнее, — улыбнулась я. — Это же про любовь.
Клим задумчиво посмотрел на меня. Его лицо еще светилось от смеха, но темные мерцающие глаза снова стали неподвижными и сосредоточенными.
Как быстро менялось его настроение.
— Если хочешь, я буду любить тебя долго и медленно… — тихо проговорил Клим.
Широкая ладонь скользнули по моей обнаженной спине вверх. Кончиками подрагивающих пальцев Клим коснулся шеи с наливающимися синяками и засосами.
Его рука замерла. Я почувствовала, как Клим напрягся. Он смотрел на некрасивые следы на моей коже и не мог оторвать от них взгляда.
Что он чувствовал в этот момент? Возбуждение? Сожаление? Презрение к себе или ко мне?
Внутри меня всё переворачивалось. Мне хотелось заслониться от внимательного взгляда, спрятать синяки под ворохом одежды, будто их и не было. Только вряд ли это что-то изменило бы.
Я могла потратить годы, пытаясь приручить Клима своей нежностью, но исход один — синяки на моем теле, перемешанные со следами страстных поцелуев.
По-другому не будет. Готова ли я к этому?
— А что мне делать, когда твои глаза темнеют, и ты готов причинить мне вред? — тихо спросила я, чувствуя, как мужские пальцы осторожно касаются кровоподтеков на шее.
Мои руки еще обнимали мужское тело, но я могла в любой момент сорваться с места и побежать.
Хотя больше всего мне хотелось только одного — поцеловать Клима. Горячо, отчаянно, вкладывая всю свою незрелую душу и все представления о настоящей любви…
— Знаешь, что Ева делала в такие моменты? — Клим навис сверху, пытаясь укрыть меня от холодного дождя.
— Что?
Я не хотела слышать ответ, но всё равно задала этот вопрос.
Может, в нем ключ к моему счастью?
— Она уходила к другим мужчинам и принимала наркотики.
Голос Климы был таким тихим и спокойным. В его глазах не мелькнуло и искры ненависти. Сколько времени прошло прежде, чем он смирился?
Я ошеломленно замерла, вглядываясь
