квасить эти несколько дней. На алкоголиков ни тот, ни другой не похожи, да и Диана никаких признаков беспокойства не проявляет.
После обеда Антон с Никитой взялись чистить рыбу, а нас отправили искать подходящие сухие ветки для костра.
— А если искра долетит до поля? — с опаской спросила я.
— Она же не самолёт, — хмыкнул Никита. — Не долетит, не волнуйся. Я подробно отчитался, чем мы собираемся заниматься на острове. Гостеприимный хозяин дал добро и на рыбалку, и на палатки, и на костёр на поляне. Правда, искренне не понимал, зачем нас несёт в этот комариный рай, но рассказом о ностальгии по студенческим временам вроде удовлетворился.
Я тоже такой отдых не понимаю, но это уже дело вкуса. Никита и Антон молодость вспоминают. Главное им этого не ляпнуть — обидятся страшно, что не считаю их молодыми. Шеф уж точно надуется. Диане интересно, как они отдыхали, для неё это после Европы вообще экзотика. И только меня раздражает комариный рой и платок, закрывающий голову. Вот сняли мы перчатки, чтобы нормально поесть — и только успеваем отмахиваться от комарья. Конопляное поле и охранники на острове усугбляют экстремальность отдыха. Но, похоже, кроме меня, никого всё это не смущает.
Костёр Никита развёл довольно быстро, причём без средства для розжига, обычными спичками, пока Антон чистил картошку и морковь. В чугунный котел побросали карасей, кусочки одного из карпов и голову кефали. Я с интересом наблюдала за приготовлением. Антон добавлял в уху лавровый лист, душистый и чёрный перец, крупно порезанные овощи. На его лице читалось откровенное удовольствие. Похоже, врач-гинеколог в свободное время любит готовить. Замечательное хобби для семейной жизни!
Никита в это время куда-то ушёл и вернулся с толстым сучком в руке. Кинул взгляд на кипящую уху и принялся разжигать сучок. Удалось не сразу, но все же через несколько минут сук в руке Никиты горел как факел.
— Вовремя, — прокомментировал Антон.
Он открыл бутылку водки и плеснул из неё в бульон.
— Это зачем? — поинтересовалась я.
— Вот сразу видно, в первый раз поехала на уху на природе, — Антон улыбнулся. — Водка отбивает запах речной рыбы, вкус придаёт интересный, да и если желчь с рыбы попадёт в бульон, нейтрализует её. Рыба становится белее, красивее и не рассыпается на части. Кстати, это очень старый обычай — добавлять в уху водку. Ещё в двенадцатом веке туда бражку лили.
— А есть ещё чисто практические соображения, — вклинился Никита. — Мы-то питьевую воду с собой привезли, но часто уху варят на воде из источников, и не всегда идеально чистых. Вот чтобы этой водичкой не потравиться, добавляют водку.
— И это тоже, — согласился Антон. — Давай, пора.
Никита подошёл и окунул горящий сук в бульон. Я сморгнула. Было полное ощущение, что присутствую при каком-то расписанном по минутам ритуале.
— А это — чтобы уха дымком пахла, — не дожидаясь вопросов, объяснил Никита.
Он достал погасший сучок и метнул на несколько метров в сторону деревьев.
Пока уха настаивалась, мужчины соорудили над догорающим костром самодельный мангал из подручных материалов — нескольких палок. Шампуры, правда, Антон привёз с собой и теперь на них нанизали куски кефали и карпа и замаринованные шампиньоны.
— Вчера подготовили, — Антон кивнул на грибы.
В том, что Никита и Антон хорошо готовят, я окончательно убедилась, когда попробовала эти шашлыки и настоявшуюся уху. Аромат стоял наверное на весь остров. Уха, на мой вкус, не уступала той, которую нам подали в ресторанчике. Грибные и рыбные шашлыки оказались хорошо прожаренными, но не подгоревшими, и стоило надкусить их, как из кусочка выделялся вкусный аппетитный сок.
Костёр снова разожгли: на поляне становилось темно. К ночи вместо мотыльков на пламя слетелись все комары острова. А может, и с берегов прилетели в надежде на угощение. Мы облились спреями с головы до ног. Вокруг зудели, пищали, вились голодные насекомые. Я мысленно благодарила Никиту, который догадался купить платки и перчатки. Как они с Антоном выдерживают без защиты на лице — не представляю.
Я между делом ввернула пару комплиментов Антону как замечательному повару, и спела дифирамб на тему: как много он знает интересного, включая даже рецепты ухи двенадцатого века. Даже не льстила, просто подчеркнула его достоинства.
— Ну и что ты таким соловьем перед ним разливаешься? — первым делом спросил Никита, как только мы забрались в палатку.
Ну и что сейчас не так? Вроде стараюсь, задание выполняю, как могу, а он недоволен.
— Шеф, ты определись, что от меня нужно, и дай чёткие инструкции, — мирно сказала я. — То хочешь, чтобы я заинтересовала твоего друга, то тебе не нравится, что я говорю ему приятные вещи. Все люди любят, когда их хвалят, особенно когда хвалят по делу.
— Меня ты, между прочим, ни разу не похвалила, — заявил Никита.
Ну что за детский сад! Вроде состоявшийся в жизни взрослый мужчина, а обращает внимание на такие мелочи.
— Разве тебе нужно моё одобрение? — уточнила я. — Ты же сам говорил, что я ничего из себя не представляющая хорошенькая девица, что я не умею анализировать…
— Так я не говорил, не передергивай, — поморщился шеф. — Звучало это несколько по-другому. И потом — хорошенькая же. Что тебе не так?
— Хотя бы то, что думать и анализировать я все-таки умею, и работать тоже, — сдержанно ответила я.
— Насчёт работы не уверен, — отрезал Никита. — Какое это теперь имеет значение? Сказал же, нормальную квартиру я для тебя сниму и с деньгами помогу.
— О! Кстати, я тебя хвалила! — вспомнила я. — Как раз перед тем, как ты предложил продлить наш договор, я говорила, что ты — мужчина-праздник.
— То есть это, по-твоему, моё единственное достоинство? — почему-то возмутился шеф.
Да что ж такое! Сейчас-то ему что не нравится?
— Не единственное, — с показным смирением начала я. — Но и немаловажное. А еще ты — замечательный бизнесмен, прекрасный повар, заботливый брат, знаешь и умеешь много интересного, вон, костёр как сегодня разжег… И между прочим, ты меня тоже особо не хвалишь. В основном, претензии высказываешь.
— Я привык так общаться, — подумав, сказал он. — С комплиментами у меня как-то туго.
— Я тоже редко их говорю, — я вздохнула с облегчением. Надеюсь, мы пришли к согласию. — Так вот, Никит, что мне все-таки делать с Антоном? Я даже пару минут поговорить с ним наедине не могу. И ещё Диана сказала…
Я выложила все свои соображения по поводу предстоящего венчания. Мы сидели в палатке, скрючившись в три погибели. Никита приобнял меня и внимательно смотрел на мое лицо.
— Насчёт венчания не знал, —
