что хоть в обморок падай! Я еще даже не осознала!
– Слишком шоколадно не бывает. В чем подвох, Кнопка?
– Ну, есть условие…
Присвистывает и плюхается на диван, закинув ногу на колено, разваливается вальяжно и кривит губы в ошеломительно порочной улыбке разгильдяя.
– А вот тут явно начинается самое интересное, да, Елецкая?
Удерживаюсь, чтобы не поморщиться. Брат проницателен, хитер и вообще еще та заноза…
– У Каца есть стандартный договор, свод правил. Один из пунктиков у магната в том, что его помощник должен работать двадцать четыре на семь. Скорее всего, я буду все время его сопровождать, учитывая, что языка он не знает, эта позиция становится незаменимой...
Присвистывает.
– Рабство вроде давно отменили, нет?!
– Прекрати ерничать! У Димитрия зарплата высокая предусмотрена для этой позиции, надеюсь, он останется в нашей глуши хоть на пару месяцев, тогда, считай, пару лет мы не будем ни в чем нуждаться. А еще… в мой контракт входит также подпункт о проживании в его особняке.
Стоит этой фразе слететь с губ, брат сдвигает широкие брови, сжимает кулаки.
Я все сказала. Замолкаю.
По лицу Федора ничего не понять, он сверлит меня взглядом.
– Я так понимаю, что эту хрень ты уже подписала, так?!
Спрашивает сухо, пробегается по мне взглядом внимательно и цепко. Сейчас мне совсем не кажется, что я старшая, доминирует он. Брат всегда заместо мужчины в доме. Младшенький, но с характером.
– Да.
– Таким людям не отказывают, так, Елецкая?!
– Федь, это работа и для меня большая удача… – опять повторяю, убеждая брата в правильности своего выбора.
Ради него я на все пойду. Федя даже не подозревает, какие ножи заточены против нас, да и если открыть все, никогда не примет от меня того, на что я соглашаюсь. Зная его, дров наломает, как пить дать.
А что может один безродный парень против людей, на стороне которых власть и деньги?!
Да будь он хоть сто раз гением, шансов нет…
– Это мое решение, Федор. Меня никто ни к чему не принуждает. Руководитель попался эксцентричный, но у миллиардеров свои критерии ведения дел.
Поверь мне, Федь. Не спрашивай ни о чем. Не нужно… я сама толком ничего не знаю, просто предчувствую, что попала в мясорубку и ножи уже пришли в действие…
Внутренне кричу и, видимо, мое обращение доходит, потому что брат хлопает ладонями по коленям.
– Лады, только ты одна не поедешь, – кивает строго, – вместе будем. Черт его знает, какие там заскоки. Пригляжу, чтобы он не сильно на тебя зарился.
Голос брата настолько уверенный, что я начинаю смеяться, как ненормальная, громко и до слез. Нервы ни к черту и облегчение от того, что Федьку даже уламывать не пришлось, чтобы он со мной ехал, накатывает. Так хоть какой-то контроль над его буйной натурой есть.
– Скажешь тоже, ты хоть понимаешь, с кем мы дело имеем?! Ты слишком льстишь моей скромной персоне, Елецкий!
Молчит мгновение, не улыбается в ответ.
– Дурында ты, Катька, вроде и умная, а такая наивная. Ты мужикам нравишься. Есть в тебе то, что цепляет.
Разжимает кулаки и челку со лба откидывает, махнув головой.
– С тобой поеду, пусть видит миллиардер твой, что за тебя есть кому вступиться и дружбана своего из штанов не выпускает.
– Федя!
– Че, Кать?! Считаешь, что недостаточно хороша и тебе не захотят присунуть?
– Что ты говоришь?! Как выражаешься?!
– Лекции оставь свои, училка. Немного глаза тебе на жизнь открою. Ты охренительная. Все в тебе. Добрая, красивая. И да… фигура у тебя под вот этой вот фигней все равно видна.
Тыкает указательным пальцем в мое платье, а я повышаю голос, не справляюсь с эмоциями, лицо горит:
– Ты про что?!
– Я про то, что этот Димитрий Кац мужик, по нему видно, а такие все замечают. И на тебя, систер, у нормального мужика естественная реакция – завалить.
– Этот разговор в никуда. Не его уровень я, Федь. Там такие рядом ошиваются, – улыбаюсь, а самой почему-то плохо, вспоминаю фотки Димитрия с женщинами. Ухоженные, элегантные, красивые дылды!
Модели, черт возьми, а не Кнопки, вроде меня.
– Я его не интересую!
Пожимает плечами.
– Ну, возможно, ты и права, систер, только я тебе как пацан говорю, может, и привык твой босс фуа-гра жрать с утра до ночи, но у нас, кобелей, плохая природа. Иногда тянет на простое, тепленькое…
– Ты балбес, Елецкий! Циничная язва!
Подмигивает и лыбится, бровь с пирсингом приподнимает.
– Поживем – увидим. Кстати, о тепленьком… пожрать дай. Не поджимай губки. И не надувайся, иначе лопнешь. Я базар фильтровать все равно не буду.
– Волшебное слово скажи, – отвечаю, уперев руки в бока.
– Дуй на кухню, систер, я черт знает сколько сидел за компом, не жрал, не спал, что ты там наготовила?
Сдуваюсь, теряя боевой запал, замечаю и усталость в темных глазах, и синяки под ними.
– Суп есть, вчерашний.
– Давай свое вчерашнее и помни – задирать тебя и мозг выносить только мне позволено.
Грею брату еду, сервирую стол, а сама есть не могу, ни крошки в горло не лезет. Иду в комнату, достаю чемодан, принимаюсь собираться.
Вещей у меня не так чтобы много. Беру то, что необходимо. Сама же, пока все складываю и укладываю, включаю старенький телевизор, чтобы отвлечься.
– Господин Кац, почему же вы все-таки обратили внимание на Сибирь? Почему не Европа, а завод в России?
Торможу, услышав знакомую фамилию, и во все глаза смотрю на экран.
Значит, интервью той блондинке Димитрий все же дал. На мгновение присаживаюсь на кровать, рассматриваю мужчину, беседующего с той самой журналисткой.
– Я бизнесмен. Для меня нет границ. Увидел перспективы развития, а также было желание заняться разработками на моей исторической родине.
Его голос, манера общения, взгляд и чуть приподнятый подбородок показывают, что бизнесмен уверен в своих решениях.
А я просто смотрю на него, где-то даже любуюсь. Димитрий завораживает, привлекает, я и мое тело откликаемся. Кожу, где он касался, начинает покалывать, и я прикусываю губу, делаю себе больно, чтобы очнуться от наваждения.
Его зеленые глаза гипнотизируют. Опять вижу в нем опасную ядовитую тварь, способную выслеживать жертву и нападать стремительно, окольцовывать и душить.
Почему у меня тело дрожит? Зачем эти бабочки в животе?
