Рева Виссарионовна, кряхтя, подцепляет его кончиками пальцев, после чего с удивлением хмыкает:
— Неужто и впрямь настоящий? А с виду точь-в-точь, как у детей Михалыча с участка напротив. Фу, пакость какая! — и она брезгливо бросает пистолет в переполненное кухонное ведро с отходами, где громоздится вязкая лепешка прокисшей каши.
Офигеть. Значит, она реально считала, что Филин нас просто решил разыграть?! Что ж, при случае стоит аккуратно намекнуть ее внучке, что действительно неплохо бы бабушку проверить на адекватность. Если, конечно, мы с Ревой Виссарионовной вообще выживем.
Где то на крыльце непрерывно охает и матерится Филин. Судя по шумному плеску, он сунул ошпаренную руку в кадку с холодной дождевой водой, чтобы унять боль от ожога. Но скоро вспомнит и о нас.
— Скорее! — Я выскакиваю из-за ширмы и хватаю самоуверенную бабку за руку. — Надо бежать, пока он не очухался! Пожалуйста… вы не представляете, как он опасен.
— Да куда мне бежать на старости лет? — философски пожимает она плечами. — Я уже на своем веку многое повидала, не страшно. Земной путь мой ежели окончится, так ведь и новый путь будет. Отдохну там.
— Нет я вас не оставлю.
Рева Виссарионовна бросает на меня не по-старчески острый взгляд и качает головой.
— Ну и отчаянная же ты девка. Нельзя быть в жизни порядочной такой, загрызут же. Ай, ну ладно! Секундочку, — она снова с кряхтением наклоняется, чтобы подобрать валяющийся в луже варенья здоровенный увесистый половник, и заявляет. — Какое- никакое, а оружье! Идём.
Бабка вдруг проявляет удивительную прыть и так резво бежит из дома черным ходом, что я еле поспеваю за ней.
— А куда мы? — спрашиваю у нее, с пыхтением переводя дыхание.
Очень уж целеустремленно Реза Виссарионовна выскакивает в запасную калитку палисадника с другой стороны дома.
— Может, успеем до Михалыча добраться. У него машина есть и телефон фурычит всегда, не то что у внучки моей.
Всего на одно мгновение я позволяю поверить себе в заочную победу, но надежда рушится почти сразу.
— А ну стоять, а то пристрелю! — орет Филин с парадного входа. Наверное, сунулся в дом и обнаружил наше отсутствие, но задержался из-за поисков своего пистолета, невообразимо грязного и мокрого. — Я не шучу!
Его рука немного опускает дуло вниз и нажимает курок… но ничего не происходит.
Филин хмурится, трясет пистолетом, и из него вылетает несколько кусочков…
Наверное, варенья. Или скисшей каши. Ведь Рева Виссарионовна его ещё и в ведро с отходами запихала.
Мы с бабкой переглядываемся и, не сговариваясь, дружно прибавляем ходу.
Улица дачного поселка, как назло, абсолютно пустынна. Как будто все дачники именно в этот день решили остаться в городе, пережидая редкий пасмурный день обычно сухой осени.
Через несколько десятков метров бабка начинает отставать, и я притормаживаю.
На секунду оглядываюсь назад, и от страха перехватывает дыхание Филин широкими злобными шагами идёт за нами. К счастью, уже безоружный.
— Скорее, скорее! — умоляю Реву Виссарионовну. — Надо бежать.
С моей помощью ей удается довольно быстро добраться до поворота, и у ближайшего столба с дачной помойкой она решительно останавливается.
— Так, деточка, — вполголоса распоряжается она, — здесь я останусь, а ты беги дальше. Спрячься в каком-нибудь доме, а я здесь, — указывает она на массивный помойный контейнер.
В принципе, неплохое место, чтобы спрятаться. И без бабки у меня есть шанс отвлечь все внимание Филина только на себя. Пройдет мимо тут и не заметит.
Я киваю и дергаюсь дальше, но именно в этот момент Филин вырастает из-за поворота и в несколько шагов оказывается возле нас.
— Допрыгалась ты, овца! И ты, старушенция А ну пошли!
Пульс от ужаса шумно бьётся у меня в ушах и кажется безумно похожим на звук подъезжающих машин. А потом я вдруг понимаю, что так и есть — кто-то едет в нашу сторону по дороге.
— Зашибись! Ещё и гости пожаловали! — с коротким ругательством Филин хватает меня за руку и толкает в обратном направлении.
Рева Виссарионовна, которая стоит сбоку от Филина, бросает на меня всего один многозначительный взгляд. А затем без предупреждения огревает нашего врага половником по спине — не сильно, но болезненно.
— Тебе, смотрю, жить надоело?.. — поворачивается к ней Филин.
Вот он, шанс позвать на помощь.
Я срываюсь с места и бегу со всех ног в сторону приближающихся машин. Шум идет со стороны лесной развилки перед въездом в поселок, но как же это далеко.
Дышу, как загнанный зверь, под ребрами ужасно колет Но продолжаю бежать, не оглядываясь и смутно удивляясь, почему позади не слышно погони.
Сближаемся мы с первой машиной неожиданно. Просто она выруливает с развилки на такой бешеной скорости, что с перепугу я отшатываюсь на обочину и уже совсем обессиленно падаю там на колени.
В голове и перед глазами мутится от панической атаки. И очень тяжело дышать. Господи, как же хочется сейчас просто лечь ничком на землю и забыться от этого кошмара!
Где-то далеко слышен визг шин, который мгновенно затихает. Быстрый топот шагов. Кто-то бежит ко мне, резко хватает за руку и поднимает меня с земли.
Филин?
Зажмурившись, я съеживаюсь в ожидании удара. Но его нет.
— Катя… — произносит непривычно хриплый, но такой родной голос Царевичева. — Жива.
Он стискивает меня с безудержной силой, от которой я чувствую себя враз ослабевшей игрушкой в его руках. В горле мгновенно образуется горячий солёный ком, и непрошеные слезы предательски туманят зрение, мешая рассмотреть мужественное и такое любимое лицо.
— Катя-Катя. — глухо повторяет Царевичев, непрерывно гладя меня и баюкая в своих объятиях. — Как ты, маленькая? Скажи, он сделал тебе что-нибудь? Если он только посмел, если только… Я его уничтожу. Обещаю тебе!
Я утыкаюсь носом в его сильную шею, еле сдерживая желание громко всхлипнуть, чтобы не растревожить Царевичева ещё больше Выдавливаю из себя на судорожном выдохе:
— Нет не успел. Ты вовремя появился. — и тревожно отстраняюсь: — Артём! Он был вооружен, надо срочно спасать Реву Виссарионовну.
— Реву Виссарионовну?
— Бабушку одну! — я снова начинаю паниковать и цепляюсь за рубашку Царевичева, как за спасительную соломинку. — Она помогла мне, и теперь Филин ее…
Из за острого волнения у меня дыхание перехватывает и договорить я не могу. Только вздрагиваю мелко от переизбытка адреналина.
— Тише, тише, маленькая, — он выпрямляется и, бережно прижав меня к груди, несёт в обратную сторону. Туда, где остановилась машина — незнакомый микроавтобус хищно-серой защитной расцветки. — Волчарин со своими людьми уже пошел на перехват Филина. Сейчас мы найдем твою бабушку и убедимся, что она в безопасности, хорошо?
Я благодарно обвиваю руками его шею и прижимаюсь, чувствуя лёгкое головокружение и звонкую легкость растерянности.
Слишком неожиданно безумие опасности сменилось надёжностью объятий моего обожаемого босса! Словно я прыгнула в обрыв, не рассчитывая уже на спасение, а вместо острых скал внизу приземлилась на упругий комфортный батут.
Смотрю на него снизу вверх — на заросший щетиной мужественный подбородок, на решительное, невероятно красивое лицо, — и глаз не могу отвести. Какой же он классный, сильный и ошеломляюще родной Настоящий мужчина, о котором раньше можно было только мечтать.
Мой Артём. Мой любимый. Он спас меня. снова.
— Не смотри на меня так, Катя, — вдруг говорит Царевичев прерывистым голосом. — Клянусь тебе, я на пределе и сам за себя не отвечаю!
Ещё одно мгновение я позволяю себе жадно любоваться его сощуренным взглядом и напряжённо играющими желваками… а затем киваю и, прижавшись щекой к его груди, кротко и четко обещаю:
— Хорошо, Артём. Позже.
От моих слов он спотыкается буквально на ровном месте. Бросает на меня короткий изумлённый взгляд, пылающий самыми противоречивыми эмоциями, и снова смотрит вперёд.
