плохого. — отвечает шейх, — а потом, значит такого пункта в их контрактах не было, и они добровольно соглашались на это. Я же сразу предлагаю подобный пункт Лидии Игоревне, чтобы она была уверенна во мне.
ЛИЛИЯ
— Ну что ты расстроилась, моя лапушка?
Я склонилась над кроваткой доченьки, которая лежала, отвернувшись к стенке, и перебирала браслет, точно четки, подаренный ей Омаром.
— Я скучаю, мамочка. — всхлипнула Дана. — Омар такой холоший, доблый… я думала он мой папа…
Мое сердце сжимается в болезненный комок. Я сажусь на кровать к малышке, и беру ее к себе на руки. Мое черноволосая, черноглазая Даночка так похода на отца, и ее маленькое сердечко чувствует. Ей не хватает папы. Тем более сейчас, когда она с ним познакомилась.
Мальчишки мои немного другие, они шумные, веселые шебутные, а вот Даночка, нежная ранимая, очень чувствительная.
Вытираю ее слезки, точно жемчужины, и готова разрыдаться сама. К черту мою гордость! К черту мои принципы, когда страдает мой ребенок!
Надо сказать Омару. Не знаю, как. Не посмеет он у меня отобрать моих детей, ведь мы живем в двадцать первом веке! Пусть приезжает, навещает их! Пусть забирает на выходные. Ведь он отец! А детям чертовски не хватает папы! Да, я не буду его двадцать пятой женой, как бы ему не хотелось, но свои отцовские обязанности исполнять он просто обязан!
— Мамочка, а что вы тут делаете? — заглядывает в комнату Амир.
— Вот, твоей сестре грустно, малыш, идем к нам. — улыбаюсь сыну.
Следом за Амиром показывается взлохмаченная мордашка Амина.
— Идите ко мне, мои самые любимые детки на свете! — зову своих детей.
Даночка пододвигается, чтобы освободить место братьям, и я обнимаю их всех троих.
Сердце рвется просто на части! Я знаю, что им нужен отец! И я могу сделать так, чтобы он у них был. Но есть большой риск оставить их в таком случае без матери. И стоит ли он того… я не знаю.
Дана успокаивается, вскоре они втроем начинают играть, и забывают о грусти. Я же весь вечер хожу задумчивая. Мама уехала к Ризвану, готовиться к свадьбе, и мне даже поговорить не с кем. Мама хотела, чтобы мы поехали все вместе, но у детей тут садик, у меня студия.
Ризван зовет нас всех переехать к нему, он намеревается обеспечивать всех нас, намеревается стать мне отцом, а детям — добрым дедушкой, но… я буду жить в одном городе с Омаром. По соседству с его домом. Видеть его с женой. Видеть его несвободным. А если он женится еще сто пятьсот раз?! И я буду как его бывшие жены, следить за нынешними? Нет, не хочу. Пока не хочу. И в то же время мои дети растут без отца.
Не знаю, что делать в этой ситуации. Все слишком сложно. И то, что между нами огромное расстояние и огромная разница в менталитетах, усложняет все в разы.
Слышу звонок телефона. Бегу в свою комнату, думая, что это мама. Мы часто созваниваемся с ней теперь. Общаемся по видеосвязи.
Но номер не ее, хотя и из Дубая.
— Алло. — поднимаю трубку.
— Алло! Госпожа Лилия… — раздается женский голос на ломанном английском языке.
— Да, это я. Что случилось? Кто вы?
— Я — Салима. Я работать в доме господина Омара.
— А, Салима, здравствуйте. — узнаю я женщину. — Что вы хотели?
— Беда! Господин Омар, его жена, беда!
— Что-то случилось его женой? — уточняю я.
— Да. Умереть. Его жена умереть. Набиха не жить больше!
— О, Боже… — бормочу я. — А что случилось?
— Жена родить и умереть! Кровь много терять. Операция не успеть…
Я еле как разбираю ломанную речь Салимы, но у меня в глазах темнеет. Неужели правда?! С другой стороны, зачем Салиме врать?! Звонить мне и врать, когда мы живем не в вакууме и эта информация проверяется в интернете за пять секунд?
— Мне очень жаль. — говорю я. — Ребенок выжил?
— Да, девочка, жить. Пока в больнице. Омар переживать.
— Передайте ему мои соболезнования. — говорю я, неуверенная, что Салима меня полностью поняла.
— Лилия, приезжать с детьми! Ваши дети — его дети, я знать! Я сразу понимать, как их видеть… Вы для господин Омар — хорошая женщина. Я понимать это. Приезжать пожалуйста…
ЛИЛИЯ
— Мама! Мамочка!
— Мама!
Моя голова просто раскалывается.
Натягиваю одеяло посильнее, хочу накрыться с головой. Меня знобит.
Кажется, дверь в мою комнату хлопает. Дети заходят и выходят, а у меня нет сил даже глаза раскрыть. Похоже, у меня жар, а может быть мне это просто снится.
Если я заболела, то это конец. Мама далеко, а у меня трое пятилетних малышей. Мне даже лекарство некому дать, а у самой нет сил подняться.
Сколько продолжается этот кошмар я не знаю.
Но вскоре дверь хлопает, и мой нос улавливает знакомый волнующий запах. Его запах. Его широкая прохладная ладонь ложится на мой лоб.
— Ты горишь, Лилия… я сейчас!
Может, я в бреду горячки вижу наяву то, чего нет, ибо как тогда объяснить появление шейха в моем доме?!
— Дядя Омар!
— Мама заболела!
— Мама лежит, не встает…
Доносятся до меня детские голоса моих малышей.
— Давно она так лежит? — спрашивает шейх с легким акцентом.
— С утра не вставала, а уже день.
— Сейчас будем вашу маму лечить. — решительно заявляет шейх.
Потом все стихает. В следующий раз я прихожу в себя, когда мне на лоб кладут мокрую марлю. Вокруг меня врачи. Я дома, в своей спальне. Кажется, мне поставили капельницу.
Мышцу жалит укол.
— Дети… дети… — еле шевелю я губами.
— С вашими детками все в порядке, с ними господин аль Шараф.
— Мама!
— Мы тебя любим!
— Выздоравливай! — слышу я родные голоса.
— Я люблю тебя, Снежная Лилия! — шепчет мне на ухо голос шейха. — Я присматриваю за детьми, не переживай!
— Госпожа, я смотреть за детьми! Они сказать, какой еда любить, я готовить! — почему-то появляется в моем сознании ломанный английский Салимы. А она-то как здесь оказалась?!
— Доченька, давай уже поправляйся! У меня скоро свадьба!
Вот на голосе мамы я окончательно прихожу в себя. Открываю глаза. Я не дома. В богато убранной спальне в роскошном стиле. Сажусь на королевской кровати. Голова кружится. В глаза бьет яркое солнце. Окна приоткрыты и оттуда льется знойный ветерок. Где-то вдали будто чудится плеск волн.
— Не так резко, доченька, — приговаривает мама, сидя рядом. — Ты еще очень слаба.
— Мама… — разлепляю я губы. — Где я? Что
