Глава 24
Мы сидим с мамой на диванчике, прижавшись друг к другу и вслушиваясь в короткие приглушенные фразы, доносящиеся до нас с кухни.
Разговаривать не хочется. Мы с ней по разные стороны баррикад. Это ощущается все сильнее с каждым разом. Она все более послушная, я все сильнее сопротивляюсь.
В конце концов я не выдерживаю напряженного накала и подкрадываюсь к двери, чтобы подслушать, о чем же они говорят.
— Лис… — говорит мама с укором, но я лишь отмахиваюсь от нее.
Не ее судьба решается, ей не так тяжело как мне. Ей не понять. Никогда. Она же не была на моем месте.
— Тебя не продавали! — рявкаю я ей и она поспешно отворачивается, пряча взгляд.
Так-то лучше. Я прислушиваюсь.
— …только так, — слышу голос отца. — По-другому, извини, ты солидный человек, я вижу, но мне нет профита.
Он что-то упрямо затирает Яну, убеждая его. В чем только?
Становится неудобно, что я так себя повела с мамой. В груди сдавливает от стыда.
Кошусь на блондинку с огромными голубыми глазами в темном платье, которая поджимая губы, следит за мной с тревогой.
Ее же всегда подавлял отец. Она, наверное, и жизни настоящей не знает. Чего я на нее срываюсь. Она такая же марионетка, как я.
— Прости, — шепчу я ей.
Женщина кивает, ее губы дрожат.
И я тут же забываю о ее существовании, возвращаясь к разговору за столом в кухне.
— … Не вешай мне на уши лапшу…Евгений Борисович, — узнаю твердый голос Яна, — не девственница. Замуж Сегмузов ее не возьмет. Хочешь дочь отдать в секс-рабыни? У него два борделя во владении. Туда ее передаст, как наиграется же.
По телу бегут мурашки. У Сегмузова бордели? Вот те на! Вот почему он так себя по-свински ведет. Вот почему, собирался меня изнасиловать. Он привычен к такому поведению!
И девственницу ясно, почему хотел…
Теперь мне к нему точно нельзя. Становится ясной моя возможная дальнейшая расплата.
Я понимаю, что боялась только Сегмузова, а это было только цветочками. Он же мог отдать меня на потеху своим друзьям…. Еще возможно, и отдаст…
Сглатываю подступивший к горлу ком. Не плакать. Взять себя в руки. Но огромный саднящий ком возвращается, не давая дышать.
— …долги мои закроет. А Алиса адаптируется, отработает и вернется, если ему неугодной станет…
Голос отца проникает прямо в душу, делая мое тело ватным. Не чувствую его.
В каком я состоянии буду, когда вернусь, козел? Ты об этом подумал? Разбитую вазу не привести в изначальный вид!
Ну за чтоооо он так со мной?
Я поворачиваюсь к матери и смотрю на нее огромными глазами полными боли. Хочется завыть от этой несправедливости. Отец хочет сбагрить меня какому-то мудаку, закрывая глаза на то, что он разорвет меня на куски, как только я окажусь в его лапах.
Моя единственная надежда Ян, который знает меня всего несколько дней. Да нафига я ему за такие деньги сдалась вообще? Никто нормальный не будет отдавать такие деньжищи за незнакомую девчонку, даже если ему понравился минет от нее. Он же может себе кучу таких, как я купить… Я прекрасно это понимаю и не надеюсь уже на счастливый хэппи энд в моем отношении.
Чертов козел.
Мои кулачки невольно сжимаются. Я прямо вижу, как беру в руки вазу и опускаю ему на голову.
— Сколько?
И этот вопрос Яна заставляет меня замереть. Они молчат.
"Ну же не томи! Миллион. Все знают ответ!"
Я напряжена, как струна. А Евгений не спешит с ответом, затягивая ответ, добавляя накала. Пока не выдает ужасное…
— Полтора…
"Да что ты городишь! Миллион! Какие полтора!" — я порываюсь вперед, чтобы заявить об этом, но вовремя спохватываюсь. Тогда мне уже дальнейшее подслушать не получится. А они меня скорее всего выгонят сразу же…
— Не хочешь, значит, по-хорошему? — вопросительный голос Яна.
Звучит более грубо и опасно, чем прежде.
Неужели он меня ему отдаст? Ну, конечно, отдаст. Чего я хотела, что он заплатит за меня все свои деньги и останется ни с чем?
Мне так страшно и плохо, что начинает тошнить.
«Пожалуйста, папочка, отдай ему меня за миллион. Ни о чем больше не попрошу никогда».
Я действительно готова броситься перед этим человеком на колени и умолять. Ползать и просить о пощаде. Человека, которого я ненавижу.
— Полмиллиона с меня требует Сегмузов, — поясняет со вздохом отец. — В качестве неустойки требует, если ему ее не верну. Она же сбежала. Она у тебя. Доказанный факт. Мне проще отдать ее ему, чем оставлять тебе. Понимаешь?
Все мое нутро опадает вниз. За что мне все это?
Я отступаю назад. Стоит ему только согласиться с отцом, как я сразу же рвану вон из дома и побегу в лес. Наплевать. Живой я этим козлам не дамся.
— Я даю тебе полмиллиона, а с Сегмузовым закрываю все ваши дела по неустойке. Он не будет иметь претензий к тебе. Последнее предложение. Либо договариваемся, либо прощаемся.
В голове шум, все кружится, что я невольно опираюсь о дверной косяк. Отец не согласится.
Думаю, если бы он хотя бы миллион ему за меня предложил, то тот бы подумал… А так.
— Все же мне не хочется с ним ругаться…
И это конец. Отец не пошел навстречу. Мои ноги подкашиваются, перед глазами все расплывается и я опадаю вниз безвольной куклой, оглушенная его ответом.
Я не чувствую боли при приземлении, все как в тумане. Ощущаю, как меня подхватывают и укладывают на твердую поверхность. Легкий шепот доносится до меня из темноты.
А у меня в голове только одна мысль: «Пожалуйста, только не в машину. Только не к Сегмузову. Прошу!»
Глава 25
Слышу глухой удар и направляюсь в сторону
