– Чертовы цифровые станции. Пока соединят с нужным абонентом, час пройдет. – Он посмотрел на экран. Набрал пять цифр – 28182 – возраст Даши и его «перевертыш». Будет легче запоминать.
– О, я однажды в офис авиакомпании звонила – мне надо было билет поменять. Так меня раз двадцать переключали на вообще не пойми кого. И трижды бросали трубки. Бизнес-класс называется, – рассказала она, пока целитель сосредоточенно производил манипуляции с телефоном.
– Это точно. От этих коммутаторов одно зло. О! Алло! – громко заговорил он. – Это Ярослав. Нет, я еще не приехал. Алло, связь плохая. Сегодня не приеду. Что? Пусть перезапишутся. Нет, тут срочный случай.
Ярослав вернул телефон клиентке. О том, «подцепился» ли аппарат, узнает, только когда доберется до дома. Если синий пульсирующий сигнал с номером 28182 появится на карте – значит, крутой производитель телефона использует стандартную операционку.
– Срочный случай? – обеспокоенно переспросила она.
– А вы так не считаете? – Отвечать вопросом на вопрос было самой эффективной стратегией. Он давно вел разговоры именно таким образом и уже даже не замечал, что делает это автоматически.
– Мне так повезло, что вы позвонили именно сегодня. Этот теннис. И мой муж в Новосибирске.
– Вы ошибаетесь, – покачал головой Ярослав. – Это вовсе не везение. И не случайность. Вы же не верите в случайности?
– Я… – задумалась Дарья. – Нет, не верю. Теперь точно. – И повернула на Кутузовский проспект. Время было – час пик, и все стояло, забитое дорогими машинами, столпившимися в направлении загорода. На Рублевку, конечно же, домой. Куда же еще?
* * *
– Вот это номер! Ты как тут оказалась? Какими судьбами? – Пашка, бывший любовник и сожитель Василисы, смотрел обрадованно, как смотрят на старого знакомого или одноклассника, которого не видели сто лет. В какой-то степени они и были старыми добрыми знакомыми, учились на одном курсе, списывали друг у друга домашку. Надо же, он изменился. Одет куда лучше, чем раньше. Появилась какая-то новая, взрослая уверенность в себе. Какая неожиданность.
– Я завезла материалы.
– Что ты говоришь! А я на пять минут буквально заскочил, мне нужно забрать негативы там одни. Да не важно. Как ты? Господи, Васюта! – Он радовался так, словно и не было между ними ледяной стены, не было разговора на кухне, когда та сообщила ему, что любит другого. Впрочем, Вася тоже с удивлением отметила, что рада его видеть.
– Ну что, тебя можно поздравить?! Подалась в великосветские журналисты? Слышал про твое интервью со Стасом Михайловым, круто! Четыре полосы! Лучше только та твоя статья про «Путина».
– Издеваешься? – усмехнулась Василиса. – Да за Стаса я со дня на день жду Пулитцера.
– И за что же?
– За сохранение объективности в невыносимых условиях! – усмехнулась девушка. – Задыхаясь от гонораров, рублю правду-матку.
– Да уж, красиво жить не запретишь, – притворно вздохнул Павел.
– Ну а ты как? – спросила Василиса, все еще чувствуя улыбку на губах. Было так странно снова разговаривать с ним, обсмеивая все подряд. Это же Пашка! Человек из прошлой жизни, из того времени, когда все было просто и понятно. Она мечтала о том, чтобы они поженились, взяли ипотеку и родили ребенка. Верила почти всем вокруг и не следила за своим любимым по мерцающему жучку в «шелкопряде». Ему, Пашке, она верила.
– Поразительно! Еще пять минут, и мы бы разминулись! – Он убрал в портфель какие-то пленки и подал Василисе руку, чтобы помочь пройти свозь тяжелую редакторскую дверь.
– Случайность? – предположила она, вкладывая ладонь в его руку. Почувствовала, как тело Павла вдруг напряглось от прикосновения. Василиса знала, что тоже изменилась, и взгляды, которые бросал в ее сторону бывший парень, это только подтверждали.
Живя с Ярославом, она привыкла относиться к своей внешности, как к инструменту для достижения нужных эффектов. Умело пользовалась своей незаметностью, когда это было надо, и Ярослав научил ее, как усиливать эту неприметность, как играть цветами и формами, чтобы потом остаться в памяти людей пустой точкой на фоне бесконечной серой толпы. Когда надо – надевала шпильки и приклеивала длинные красные когти, надевала парики и наносила на лицо яркий макияж, оставляя в памяти образ вульгарной хищницы. Играла аксессуарами, собаками, сумками, большими, во все лицо, солнцезащитными очками.
Играя в игры, неминуемо стала другой.
– Брось. Уж ты-то не должна верить в случайности. Кстати, хорошо выглядишь. – Пашка сделал комплимент, как и раньше, неуклюже и без изящества. Странно все-таки, что он – штатный журналист серьезного издания, пишет о новых законах и анализирует экономические показатели. Или, впрочем, ничего странного. Сухо и по делу – это он может.
– Спасибо, – кивнула Василиса. – Ты тоже.
– Слушай, не хочешь попить кофейку? Без молока, правильно?
– Ага, – кивнула она. – Ты что, до сих пор помнишь, какой кофе пью?
– Все помню, – грустно ответил он. – Даже то, что хотел бы забыть.
Взгляд его затуманился. Они не виделись с того момента, когда Василиса сообщила, что уходит. Что хотела бы остаться друзьями. Пашка убежал из дому, слетел с крученой лестницы, где они снимали комнату в убогой коммунальной квартире. Сказала, что уходит от него, но не к Ярославу Страхову. Она уходила, потому что не хотела обманывать человека, которого уважала. С которым хотела остаться друзьями.
Следующим вечером она уперлась в запертую дверь. Ее вещи были выброшены на общую кухню, где их уже потихоньку осматривали соседи-алкоголики. За дверью была тишина. Павел сменил замок. Ему было все равно, куда Василиса пойдет, как будет жить, что будет делать с кучей коробок посреди ночи.
Девушка оправдывала его тем, что ему было слишком больно. Знала, что такое, когда тебя предает тот, кого ты любишь. Теперь знала еще лучше, было достаточно вспомнить лицо 6090, громкий смех – Василиса не слышала его, стоя снаружи за киоском. Но по тому, как 6090 запрокидывала голову, по движениям рук, взглядам, которыми обменивалась с Ярославом, все было понятно без слов.
– Это дела прошлые, – ответила Василиса после некоторой паузы. – Но тут варят жуткую бурду, я ее пить не буду.
– Пошли ко мне! У меня «Carte Noire»! – Пашка напрягся, боясь, что переборщил с приглашением.
– К тебе – это куда? – полюбопытствовала девушка, но Пашка все улыбался и молчал. – Что, ты все живешь в этой дыре?
– Во-первых, вовсе и не дыра. Во-вторых, пешком отсюда – десять минут. В-третьих – не хочешь, давай пойдем в «Шоколадницу».
