— Куда будем ехать? — спросила ее диспетчер.
— Я бы хотела проехаться по мебельным магазинам. Кое-что выбрать. Это возможно?
— У нас все возможно! — деловито откликнулась женщина. — У нас даже есть водитель, который в недалеком прошлом сам изготавливал мебель и знает о ней все! Если вы подождете полчаса…
— Подожду, — откликнулась Таня. И подумала про себя: «Вот это, я понимаю, сервис!»
— Через полчаса машина будет стоять у ваших ворот, — пообещали ей.
Как же Таня отстала от жизни всего за пять лет! Поскольку ей не разрешалось одной выходить из дома, Таня не могла бродить по магазинам, как другие женщины. И не подозревала, как расцвела в городе система обслуживания.
Оказалось, что за деньги можно было получить практически любую услугу. Да и в этих услугах прежде Таня не нуждалась.
Время от времени Леня вывозил Таню с Сашей на барахолку, где можно было купить практически все. Многокилометровые ряды «опта», раскладные, навесные, легко перемещающиеся, с одной стороны, соседствовали с капитально оборудованными рядами розницы — с другой. В рознице вещи были качественнее, но и дороже порой в два-три раза. Обычно за два часа Таня и находили все, что нужно, и бдительный Леня отвозил их домой.
Продукты Каретников покупал сам. В его крови наличествовала приличная часть греческой крови. Только этим Таня объясняла себе тот факт, что он был уверен: по базару должны ходить мужчины.
Обычно в выходной день Каретников бросал в багажник своего «форда» две огромные спортивные сумки и уезжал. Причем наскоро завтракал и советовал Тане, если она была дома, а не в том до зубовного скрежета надоевшем магазине:
— Поваляйся в постели, отдохни, я буду не раньше чем через два часа.
Таня не знала, насколько умелыми в делах закупки продуктов были настоящие греки, но привозил Ленька и вправду продукты лучшие. Ей оставалось только «встать к станку», то бишь к плите, и готовить. Тут уж Леня ни к чему не притрагивался. За исключением шашлыков.
Таня все годы жизни с Каретниковым плыла по течению, с этим она уже разобралась, но почему он, по сути дела, ведущий их небольшое хозяйство, никогда о мебели не заговаривал, она не знала. Может, надеялся получить в конце концов тот самый недостроенный дом, в который и собирался завезти все новое?
В общем, ровно через полчаса у их калитки просигналила машина, Таня вышла и поехала в такси, с водителем которого тут же познакомилась. Это был мужчина примерно одного с ней возраста, очень коммуникабельный, который представился:
— Иван Григорьевич. Можно просто Иван. Вы какую мебель хотите: дешевую или добротную?
— А то и другое нельзя? — поинтересовалась Таня больше для прикола.
— Только по отдельности, — покачал он головой.
— Тогда лучше добротную, — сказала она.
— Вот это я одобряю! — воскликнул Иван и посмотрел на нее с симпатией. — Чувствую, у меня сегодня удачный день.
Можно сказать, ей повезло. Иван и вправду оказался специалистом. Он оттаскивал ее за руку от мебели, в которой ее привлекала расцветка или дизайн.
— Эти стулья развалятся через полгода, — безапелляционно обещал он.
Или:
— Этот диван начнет скрипеть и терять запчасти через три месяца эксплуатации.
Но в конце концов купили все, что Таня объявила нужным, и ей не только привезли все выбранное на дом, но собрали и расставили так, как она хотела. За отдельную плату, разумеется, но теперь она могла себе это позволить.
Она заплатила Ивану по двойному тарифу и еще прибавила от себя сотню. Так что расстались оба довольные друг другом.
Нет, все-таки в богатстве что-то есть притягательное. Просто чувствуешь себя какой-то всемогущей. Этаким халифом на час, хотя обычно халифы — мужчины, но понять их можно.
Всего за каких-то три часа Таня купила и расставила мебель в спальне, как мечтала когда-то, ковер с длинным ворсом у кровати. Для Шуркиной комнаты приобрела мягкий уголок и угловой шкаф-купе, сразу наполовину увеличив свободное пространство. В гостиной установила новый телевизор с огромным экраном, купила микроволновку, новый японский холодильник зеленого цвета и поняла, что ее фантазия бедновата. Она, что называется, не заточена под настоящие деньги.
Во всех ее широких жестах все равно пыталось принять участие благоразумие хозяйки, привыкшей считать и планировать свои расходы.
Старую мебель — кое-что осталось еще от родителей — пришлось пока сложить во дворе и просто накрыть пленкой на случай дождя. А ведь будь она по-настоящему богатой, просто выбросила бы ее на свалку. Приплатила бы тем же сборщикам мебели, они бы все и вывезли…
К концу дня Таня утомилась и решила оставшиеся две тысячи долларов израсходовать завтра.
Теперь после трудов праведных Таня полулежала в кресле перед не включенным телевизором, а за окнами постепенно сгущались сумерки. Она чувствовала себя так, будто целый день не просто работала, пахала. Безмерная усталость сковала все ее члены, как говаривали когда-то. Сейчас слово «члены» употребляется в основном в единственном числе, да и то применительно к одному мужскому органу.
А еще Таня напоминала себе бунтовщика, который организовал сопротивление против диктатора. Причем армия бунтовщика вооружилась до зубов и теперь ждала его появления с ружьем в руке, чтобы ответить ударом на удар, если тот последует.
Долгое бездействие этого бунтовщика размягчило его стальные прежде мускулы, а мозг разучился принимать быстрые верные решения, потому он и ощущал усталость, и почти смирялся с тем, что последнее слово все же останется за диктатором…
Что-то ненадолго ее хватило. Таня целый день излучала уверенность в собственных силах, желание поставить на место зарвавшегося супруга, а теперь вдруг скисла. Слишком долго она в жизни плыла по течению, чтобы вот так, в одночасье, стать другим человеком. Это тебе не прическу сменить да волосы покрасить…
Но другой голос в ее голове замечал, что она не совсем права. Кто ее заставлял выходить замуж за Леонида? Так бывает со всеми, кто слишком много на себя берет: отчего она решила, что Леня должен быть таким же добрым и честным, как ее бывший муж… Ага, честным, а измена?.. Правильнее было бы сказать, что Леня просто не такой, как Михаил. К тому же если бы и с ним Тане было так же хорошо, как с Мишкой, это было бы ненормально. Не могло повезти два раза подряд…
О чем это она сейчас подумала? Что ей с Мишкой повезло? Определенно, у Тани не все дома, а если дома, то спят… Чего бы тогда ей бежать от него? Неужели человека нельзя прощать, пусть даже и за серьезный проступок. Разве что кроме убийства…
Однако если уж на то пошло, можно вспомнить стихи по случаю: «Убивали любовь, убивали в четыре руки…» Нет, ну почему в четыре? В две руки. Таня вообще здесь ни при чем… «Я не я, и лошадь не моя, и я не извозчик!» Если опять цитировать прабабушку.
