Стационарный телефон звонит. Секретарша с ресепшена сообщает, что ко мне посетители.
Стараюсь быстрее покинуть свое рабочее место, чтобы не слышать восторженных причитаний Ландышевой и ее больных фантазий на тему того, что бы и сколько бы раз она сделала для президента «Оушен». Это уже слишком! Неужели она на самом деле считает, что ей что-то светит с Тереховым? «Можно подумать, нам что-то светит!», – голос здравого рассудка становится еще язвительнее. «Ой, нам и не нужно!», – отвечает тщеславие и добавляет, что все меркнет в сравнении с должностью директора департамента, которая без пяти минут наша. Но сомнение, поселившееся где-то в глубине души, скептически относится к обоим этим заявлениям.
Сворачиваю в длинный коридор, и сердце замирает: у стойки ресепшена стоит Терехов. Выглядит он более чем казуально – мотоциклетная кожаная куртка, джинсы и кеды – но как же он хорош собой! Тщеславие сразу же забывает обо всем и фокусирует внимание на Феофане Эрнестовиче. «Он сам к нам приехал, сам! Никаких курьеров, сам! Мы точно ему нравимся!», – повизгивает оно и довольно жмурится.
Я даже не сразу замечаю Алексея Константиновича, держащего в руках корзину с оранжевыми цветами – точно такую же, которую я когда-то получила вместе с подписанным договором «Оушен». Терехов впивается в меня взглядом, по своему обыкновению щуря глаза.
– Мария! – Алексей Константинович расплывается в довольной улыбке. – С наступающим!
– Спасибо, – благодарю я. – Поставьте корзину на стойку, она тяжелая, наверное.
Избавившись от ноши, он принимается нести какую-то чепуху на тему погоды и загруженности дорог. Терехов молчит и с каменным лицом продолжает осматривать меня. Под его пристальным взглядом, на который периодически приходится отвечать, я чувствую себя неуютно. Он, что, пытается найти в моем гардеробе хоть одну синюю вещь? Жалко, не знала о его визите – оправдала бы надежды! «Идиотка! Он…», – начал здравый рассудок, но тут же был прерван громкими фанфарами самолюбия.
– Я вас тоже поздравляю, – наконец произносит Терехов и протягивает мне ярко-красный бумажный пакет. – Надеюсь, вы снисходительно относитесь к шампанскому, – и он усмехается.
Но это – только начало пыток, потому что из своего кабинета выходит Рябинов. Увидев нас, он спешит присоединиться к беседе.
– Добрый день, – он обменивается рукопожатиями с Тереховым и Алексеем Константиновичем. – Феофан, ты в командировку или только что оттуда?
Тот смеряет Рябинова презрительным взглядом и, ни слова не говоря, снова смотрит на меня.
– Быть может, пройдем в мой кабинет?
– Спасибо, нам уже пора, – даже не посмотрев на него, отвечает Терехов. – Еще раз с наступающим, Мария.
Когда мои посетители уходят, Рябинов заливается смехом. И что смешного? Подумаешь, приехали поздравить. Скорее всего, это инициатива Алексея Константиновича, а Терехов просто с ним увязался – озвучиваю я свои предположения, после чего он принимается хохотать еще громче, вызывая недоумение у секретарш и мимо проходящих сотрудников.
– К тебе отнести или в машину? – наконец он успокаивается и берет со стойки корзину с цветами.
– Ко мне. И хватит смеяться, на нас уже все косятся.
Пока мы идем к моему рабочему месту, он не произносит ни слова.
– Ого, какие цветы! – Оля приоткрывает рот от изумления. – Кто подарил?
– Президент «Оушен», – с ухмылкой отвечает Рябинов. – Даже сам потрудился доставить!
Лидочка охает и, побледнев, опускается в кресло. Наверняка она желает только одного: наброситься на меня и расцарапать мне лицо, чтобы наверняка быть на свете всех милей и единолично купаться в мужском внимании, не опасаясь конкуренции. В такие моменты я искренне ей сочувствую: никто не желает ухаживаний со стороны сильного пола так, как Лидочка, и никто не хочет найти своего принца так, как она. Конечно, ухаживания она получает, но вот только среди многочисленных ухажеров, похоже, ни одного принца не водится. А ей так хочется!
– Даже сам… – оправившись от удара, произносит она. – А что в пакете?
– Не знаю, – я лишь пожимаю плечами и ставлю его рядом со столом.
– Ну, так посмотри! – Оля одним прыжком оказывается возле меня. – Если сама не хочешь, можно мне? – и, получив разрешение, она извлекает из пакета коробку с шампанским Cristal Rose. – Ого!
Рябинов снова хохочет, а Лидочка краснеет и отворачивается. Аня, наблюдающая за всем происходящим, широко улыбается. А я…Я рада, что Терехов решил лично меня поздравить и даже презентовал неприлично дорогой подарок, но… Зачем мне его знаки внимания, если они ни к чему не приведут? И что только творится в его голове? Наверное, он рассматривает меня только как делового партнера: ничего личного – просто бизнес. «И нам стоит относиться к нему так же!», – строго произносит здравый рассудок. Да, конечно… Я постараюсь.
В шесть вечера весь наш департамент собрался в пивном (!) ресторане. Мужчины, видимо, решили, что это – самое подходящее место для празднования 8-го Марта. Они чокнулись! Обшарпанные кирпичные стены, грубые деревянные столы, официантки, одетые как во время проведения Октоберфест, много пива и мало еды – вся эта атмосфера подходит разве что для мальчишника!
– Один час, да? – спрашивает Аня, когда мы подходим к столу.
– Да.
Не уверена, что я сама вытерплю дольше: от неприятного запаха уже мутит, а не прошло еще и пяти минут! Но занимаемая должность не оставляет выбора: я изображаю улыбку и начинаю премило общаться с коллегами.
Я отказалась от встречи с Кириллом, желая провести остаток вечера в одиночестве и разобраться в своих мыслях. Богатая событиями неделя окончательно выбила меня из колеи. Роман Ани с главбухом, закулисные интриги Петровича, встреча с Тереховым, после которой мне пришлось выслушивать нотации Рябинова – все это чересчур! Особенно нотации Рябинова! Он битый час вещал о том, что подонок Терехов привык добиваться своего любыми путями, и я – в зоне риска, потому что его поведение прямо указывает на заинтересованность моей персоной. Если бы Рябинов знал, что этот интерес, похоже, обоюден! Но я умело изображала равнодушие, как всегда. Вот только Терехов, казалось, видел меня насквозь…
Среда, 13.03.2013.
– Долго же цветы стоят, – разочарованно произносит Лидочка, покосившись на корзину, презентованную мне Тереховым. – Их чем-то опрыскали!
Я даже не реагирую: пусть злится, ей полезно. К тому же, мысли заняты совсем другим: прошла неделя с момента аудиенции у Петровича, а меня так и не повысили в должности. Впрочем, и не уволили, что не может не радовать. Рябинов предельно расслаблен: на вчерашнем совещании у генерального его похвалили за хороший технический результат, и даже Орел был с ним весьма обходителен. Возможно, этого все лишь паранойя – ничего страшного, никакой интриги нет, и Петрович просто пошутил. Тогда почему сомнение продолжает обустраиваться в глубинах моей души?
