— Хорошо, Джейн. — Лоэтта начала судорожно вспоминать свой нехитрый опыт по общению с детьми. — Не волнуйся, я приеду.
Фары выхватили из темноты знакомый седан двадцатилетней давности, стоящий на дорожке перед домом, едва Бурке повернул за угол. Вчера он видел Лили в этой машине. За рулем. Как он оказался здесь, у его дома, так поздно? И почему в квартире везде свет? Что-то случилось. Может, Лили приехала поговорить с ним?
Бурке резко затормозил и выпрыгнул из автомобиля. Дурное предчувствие усиливалось с каждым шагом. А когда Джейн широко распахнула двери и выскочила на тротуар, предчувствие превратилось в настоящий страх.
— Что произошло? Алекс? Что с ним? Где он? Где Лили?
— Что? Нет. Я хотела сказать, да. Алекс заболел, но сейчас все в порядке. По крайней мере, мне так кажется. — Она добавила уже спокойнее: — Бурке, я вышла не затем, чтобы напугать тебя до смерти. Не шуми в доме, потому что Лоэтта и Алекс уже спят.
Бурке почувствовал невероятную слабость. Слишком долгим был день, слишком длинной была неделя, сейчас он ощутил накопившуюся усталость каждой клеточкой своего тела.
Он достал с заднего сиденья саквояж и вошел в дом.
— Значит, Лоэтта спит? Джейн, а ты-то куда собралась?
— Прогуляюсь. Может, загляну в «Бешеную лошадь».
— Не советую. Тебе известно, что Южную Дакоту называют штатом койотов?
— Спасибо за напоминание.
— Джейн, так оно и есть. Сейчас за полночь, и в это время ты застанешь в «Бешеной лошади» только толпу полупьяных мужиков, совершенно одичавших без женщин.
Ее лицо вытянулось.
— Буду держать баллончик с перцовкой наготове.
— Джейн, возьми хотя бы мою машину.
— Нет. Мне нужно размяться. Да не беспокойся! Большие мальчики меня не пугают. У них не подскакивает температура, и они не заходятся в плаче так, что впору уши затыкать. Лоэтта нас спасла. Она успокоила Алекса и меня привела в чувство. — Глядя вперед, Джейн пробормотала что-то еще вполголоса и сбежала по ступенькам.
— Ты что-то сказала?
— Так, ничего. Оба заснули совсем недавно. Думаю, она будет рада, когда, проснувшись, увидит тебя.
— Я в неоплатном долгу.
— Мы же одна семья, правда? Пока, Бурке. Не забудь поблагодарить Лоэтту.
За окном уютно горела лампа.
Присутствие Лили ощущалось повсюду. Ее пальто лежало на кресле. Из кухни доносился запах свежего кофе. На журнальном столике любимая кружка Алекса вместе с термометром, детской книжкой и свитером Лили.
Осторожно, стараясь как можно меньше шуметь, Бурке поднялся в комнату Алекса. У двери он замер. Его сын тихо спал на руках Лили.
Он с огорчением заметил у Алекса темные круги под глазами, ярко-красные пятна на щеках — последствия лихорадки, о которой говорила Джейн. Но сейчас дыхание малыша было ровным, а сон — глубоким.
Свет от лампы мягко падал на белую пижаму Алекса и бледное лицо Лили. Тени от ее длинных ресниц падали на щеки.
Желание волной захлестнуло Бурке. С того дня, как приехали Джейн с Алексом, они почти не виделись.
Лили избегала Бурке, но он не мог без нее жить. Он любил ее.
Но что ей дала его любовь? Горечь ожидания, потерю ребенка, бессонные ночи, наполненные слезами и одиночеством… Имеет ли он право вновь вторгаться в ее жизнь, надеяться на прощение?
Может, пройдет время…
Тяжело вздохнув, Бурке потянулся за Алексом. Стараясь быть осторожным, он все же случайно коснулся груди Лили.
Она проснулась мгновенно, открыла глаза, посмотрела на него. Громадные темные зрачки, притягивали ближе и ближе, до тех пор, пока Бурке не приблизился к ней вплотную. Ее губы были похожи на огонек свечи, и коснуться их хотелось все сильнее с каждой секундой.
Они оба не двигались, даже не дышали. Бурке хотел бы продлить это мгновение навечно, чтобы в целом мире существовали только он и она в полутемной комнате.
— Ты вернулся? — Она неуверенно попыталась нарушить пугающее, напряженное молчание.
— Да. Только что.
— А где Джейн?
— Пошла прогуляться.
Лили улыбнулась.
— Она хорошая.
Бурке медленно поднялся с Алексом на руках.
— Она разная. Думаю, Алекса надо уложить в кровать. Не хотел будить тебя. Извини.
Когда Бурке забрал Алекса, Лоэтта ощутила в руках пустоту. Теперь малыш согревал Бурке, а она дрожала от холода.
Ей было холодно. И пусто. Такого холода и пустоты Лоэтта не испытывала ни разу в жизни. Даже когда поняла, что потеряла своего ребенка. И потеряла Бурке.
Лоэтта коснулась края детской кроватки. Она разглядывала большие, мягкие руки Бурке, когда он, склонившись над кроваткой, щупал лоб Алекса и укутывал его мягким желтым одеялом.
Когда Бурке повернулся и посмотрел на нее, Лоэтта попыталась вспомнить, как ей было плохо, когда он исчез.
Он ужасно со мной обошелся, подумала Лоэтта, когда он обнял ее.
Он ужасно со мной обошелся. Но как же хорошо прижиматься щекой к его плечу.
— Прости меня, Лили.
Она чуть откинулась назад, чтобы посмотреть в глаза Бурке. Лили хотела разозлиться, обвинить его за печаль, которая поселилась глубоко в сердце. Она постаралась вспомнить, как страдала, как первые месяцы без Бурке превращались в годы. Но не смогла. Не смогла обвинить его за то, что он поступил справедливо.
— Это не твоя вина, Бурке.
— Ты действительно так думаешь?
Лоэтта шагнула назад, освобождаясь из рук Бурке.
— Да. Мне пора.
Он проводил ее вниз, стоял рядом, наблюдая, как Лоэтта забирает пальто, ботинки и сумочку. Уже в дверях она достала из кармана ключи от машины.
— Слышал, ты получила права.
Лоэтта сразу повеселела, заулыбалась до ушей.
— Один раз слишком резко вошла в поворот, но экзамен прошел на «отлично».
— В этом я не сомневался.
— Насчет Алекса не беспокойся. Температура спала примерно в одиннадцать. Я рада, что навестила вас. Малыш очень славный.
Бурке кивнул. Он выглядел уставшим.
— У Алекса две скорости, — сказал он. — «Полный вперед» и «сон».
Тут Лоэтте нечего было возразить, но она, кажется, придумала, чем можно помочь Кинсайдам.
— Бурке?
— Да?
Бурке смотрел на нее, и душа оживала. Удивительно, как мало ему нужно, чтобы убитая надежда возродилась вновь.
— Алекс может участвовать в спектакле, если хочешь.
В то же мгновение крошечная надежда погасла. Лили признала, что он поступил правильно, но не собиралась во второй раз бросаться к нему в объятия и раскрывать свое сердце.
— Что он должен делать?
— Маленькие обычно ничего не делают, они смотрят и радуются. Алекс подойдет на роль ослика или ягненка.
