— Не она первая, не она последняя.
— Что ты имеешь в виду?
— Если бы ты знала, сколько бед натворили люди, руководствуясь благими, на их взгляд, намерениями. А родители своим детям — особенно.
— Откуда тебе знать?
— Моя мама, если подумать, ничуть не лучше твоей. Она отдала меня на воспитание своему брату и его жене, не подумав о том, что никто не сможет заменить ребенку настоящих родителей.
— Ты так и не смог ее простить? — шепотом произнесла Джесси.
— Но я смог ее понять. От этого мне стало немного легче.
Джесси закрыла лицо руками. Она не способна была и дальше терпеть тяжесть своих страданий. Ей хотелось кричать, плакать, устроить истерику, хотя она понимала, что легче ей от такого всплеска эмоций не станет.
— Я больше так не могу! — простонала она.
Род мгновенно оказался рядом. Она упала в его спасительные объятия и разрыдалась. Ей вдруг показалось, что ничто уже не вернется, как бы она ни старалась. Род никогда не станет любить ее так, как любил когда-то. Он не сможет ей доверять, не захочет быть вместе с ней.
Джесси ощутила прикосновение его губ, легкое невесомое. Она отняла ладони от заплаканного лица и взглянула в его глаза. В них было столько понимания и нежности, что ее душа болезненно встрепенулась, а сердце забилось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
— Мы можем попробовать начать все сначала, — прошептал он, почти касаясь губами ее рта.
— Ты действительно этого хочешь? — пролепетала Джесси.
— Я бы не предлагал, если бы не был уверен в своих желаниях. Просто ответь: да или нет.
— Да! — выдохнула она, и Род поцеловал ее.
В следующую секунду они уже лежали на постели, самозабвенно целуясь. Руки Рода гладили податливое тело Джесси, его прикосновения будили сладкую, ноющую боль внизу ее живота. Джесси исступленно обнимала его, растворяясь в поцелуях.
— Ничего не бойся! — прошептал он, прижимая ее к себе. — Я рядом, я всегда буду рядом.
Они замерли, наслаждаясь ощущением истомы, овладевшей их телами. Джесси положила голову ему на грудь, а Род гладил ее по волосам.
Они и не думали о сексе, физическая близость им обоим казалась пошлой. Род и Джесси просто лежали рядом, сплетясь в тесных объятиях, и слушали, как бьются их сердца.
А на столе с нетронутым ужином догорали свечи, плавящиеся от жара, как плавились два любящих друг друга человека от нежности друг к другу.
Она повернулась на бок, пошарила рукой рядом с собой и испуганно открыла глаза: Рода не было. Джесси огляделась, прислушалась и сделала вывод, что ни в комнате, ни в ванной его нет.
Немного расстроившись, она поднялась с постели, взглянула на еще вчера сервированный на двоих, а ныне пустой столик и поняла, что страшно проголодалась. Джесси подошла к окну, раздвинула шторы и ахнула: перед ней простиралась зеленая равнина, вдалеке очерченная линией гор.
Накануне Джесси некогда было осматривать достопримечательности, и она только сейчас поняла, в какой красивой местности находилась вилла матери Рода.
В дверь чуть слышно постучали. Джесси обернулась и увидела немолодую женщину с любопытным взглядом.
Неужели мать Рода решила познакомиться со мной лично? — мелькнуло в голове у Джесси.
Женщина приветливо улыбнулась и произнесла на английском языке с сильным акцентом:
— Ваш супруг ждет в столовой. Он просил разбудить вас.
— Скажите ему, что я скоро буду, — ответила Джесси, поняв, что ошиблась.
Она быстро приняла душ, надела свободные брюки и легкую рубашку и спустилась вниз. Столовую Джесси нашла сразу же, потому как Род с кем-то громко разговаривал по сотовому телефону. Увидев Джесси, он улыбнулся и жестом предложил ей сесть. У нее слюнки потекли, когда она увидела стопку дымящихся блинчиков, блюдо с булочками и несколько вазочек с джемом.
— Прости за европейский завтрак, — извинился Род, когда перестал что-то обсуждать по телефону. — Но я подумал, что привыкать к другой еде лучше постепенно.
— Ты так говоришь, словно сам являешься коренным жителем, — рассмеялась Джесси, обрадованная радушным приемом. — А ведь ты не так уж часто здесь бывал.
— В последние пять лет — довольно часто, — возразил он. — Испания не моя родная страна, но я полюбил ее всей душой. Пусть мой отец американец, но в жилах моих также течет кровь матери-испанки.
— Так тебе здесь комфортнее, чем в Америке?
— Намного, — признался Род и улыбнулся: — А вообще мне нравятся здешние вина. Вечером мы устроим потрясающий ужин, которого у нас не было вчера.
Джесси покраснела.
— Я так устала, что отключилась в одно мгновение.
— Я заметил, — лукаво подмигнул ей Род. — Я думал, что ты морально готовишься к бурной и продолжительной ночи любви, а оказалось, что ты уже крепко спишь.
— Не издевайся, Род, — взмолилась она, наливая себе кофе. — Да и не думала я о сексе.
— А я вот немного думал, — честно сказал он. — Но посчитал, что не стоит торопить события, и не стал тебя будить.
— Я рада, что ты такой понимающий.
Он подождал, пока Джесси закончит завтракать, и произнес:
— Моя мама готова встретиться с тобой. Ты не возражаешь, если мы отправимся к ней прямо сейчас?
— О, Род, я так волнуюсь! Что, если я ей не понравлюсь?
— Почти наверняка не понравишься, — сказал он уверенно. — Она дама с характером. Кстати, ее зовут Оливия. Мама настаивает, чтобы ее называли по имени. Нужно идти, Джесси.
— Что ж, чему быть, того не миновать, — философски заметила она и поднялась из-за стола. — Веди меня к ней. Возможно, все обойдется, и мы с твоей мамой станем добрыми друзьями.
Оливия возлежала на подушках, накрывшись теплым одеялом. У нее были темные длинные волосы, карие проницательные глаза и тонкие губы. По ее виду можно было сказать, что эта женщина любит власть и наверняка требует беспрекословного подчинения от всех, кто хоть как-то от нее зависит. Когда вошли Род и Джесси, Оливия уставилась на свою невестку немигающим взглядом и долго рассматривала ее. После чего неодобрительно покачала головой и вместо приветствия сказала:
— Она такая тщедушная, Род… Мог бы выбрать кого-нибудь посимпатичнее. Эта женщина ничем не больна?
Джесси, собиравшаяся поздороваться и сказать, как она рада познакомиться с матерью своего «мужа», так и застыла с открытым ртом. Род же только улыбнулся.
— Она вполне здорова, мама. Просто перелет был трудным. Я и сам плохо переношу самолеты.
— Она прилетела вчера! У нее была целая ночь, чтобы прийти в себя. Ну-ка подойдите ко мне, милочка! — потребовала Оливия.
