Клео чувствовала себя препогано. Как она могла сотворить подобное с таким открытым, таким доверчивым человеком?
— Но хоть что-то из происшедшего настоящее? — спросила Джо.
— Сарай. Мне действительно привиделся сарай. Клянусь.
— Ладно, — кивнула Джо, явно старавшаяся оценить масштабы обмана Клео, — хоть что-то.
Дольше оставаться здесь Клео было невмоготу. Рывком поднявшись с кресла и не глядя по сторонам, она устремилась к двери. Люди расступались, давая ей дорогу. Не задержавшись, чтобы собрать свои принадлежности, Клео распахнула дверь и очутилась на ослепительном солнце.
Торопливо сбежав по ступенькам, она повернула налево, помня, что Бью с Дэниэлом живут где-то в той стороне. Ей надо уехать во что бы то ни стало. Как, она пока еще не представляла. В кармане у нее было всего несколько монет — центов пятьдесят, не больше. Автостопом добираться не хотелось — это опасно и унизительно, но выбора у нее не было.
Квартала через два она услышала, как рядом затормозила машина. Ей и оглядываться не было надобности, она и так знала, кто это.
И Клео продолжала шагать, устремив вперед взгляд. Машина сбросила скорость, двинулась вровень с ней.
Дэниэл. Она в этом не сомневалась.
Он посигналил.
Что пристал? Чего ему от нее надо?
Клео шага не замедлила.
Машина остановилась. Она услышала, как хлопнула дверца. Дэниэл побежал, нагоняя ее. Это не стоило ему особых усилий. Он заступил ей дорогу и схватил за обе руки, пытаясь удержать на месте, но она упорно стремилась вперед.
— Не так резво, леди! — попросил он, слегка запыхавшись.
— Не переживай, — зло бросила Клео. — Я не собираюсь разбивать палатку на Главной улице и гадать по руке.
Она идет забрать Вестника. Ей нужен Вестник. И как только ей могло прийти в голову оставить его кому-то? Видно, затмение нашло.
— Я иду к вам забрать свою собаку. А потом уеду.
— Насчет этого я и хотел с тобой поговорить. Джо хочет, чтобы ты осталась.
Клео остановилась. Он — тоже.
— Хочет, чтобы ты попыталась еще раз.
— Но это нелепо.
Клео отстранила его и пошла дальше. Но Дэниэл опять нагнал ее.
Вынув бумажник, Дэниэл достал две двадцатки и протянул ей.
— Завтра. Она хочет, чтобы ты попробовала еще раз завтра. А пока, — он по-прежнему протягивал ей деньги, — возьми! — Дэниэл помахал купюрами, но она упорно отворачивалась. — Ты же должна есть.
Спорить с этим было бессмысленно. Выхватив деньги, Клео сунула их в карман джинсов.
— Я хочу забрать свою собаку.
Она уже бросила Вестника однажды. Второй раз поступить так она не может.
Солнце светило так ослепительно ярко, что всякий раз, оказываясь в тени, они словно ныряли в прохладный полумрак.
— Давай отвезу тебя в мотель, а попозже заеду за тобой, и поедем за псом.
— А почему не сейчас?
— Бью нет дома. Не хочется, чтобы он пришел и обнаружил, что пса нет. Пусть попрощается с Вестником.
Это Клео могла понять. Чего она не понимала, так это почему Джо захотелось, чтобы она осталась после всего случившегося. Клео заметила, что они уходят от машины Дэниэла. Она остановилась. Он — тоже.
— Не понимаю, — призналась она, глядя на него с недоверием. — Почему Джо хочет, чтобы я вернулась?
— Такая уж она, наша Джо, — без капли осуждения произнес Дэниэл. — Считает, что каждому надо дать второй шанс.
— В отличие от тебя.
— Угу, в точку, — кивнул он. — В отличие от меня.
Клео сидела на краю кровати, уставившись на стенку, испещренную жирными отпечатками пальцев. Она пыталась разобраться в своих чувствах, но, как и многое другое в жизни, они были слишком запутанные. Клео поймала себя на том, что думает о временах, которые не любила вспоминать. О прошлом, не таком уж красивом, совсем непохожем на глянцевые снимки в фотоальбоме.
Многие считали их семью идеальной. Мать, отец и двое детей — мальчик и девочка. Всей семьей они ходили в церковь. Всей семьей читали Библию и ездили на ярмарку. Они были сплочены. Но все было лишь искусно выстроенным фасадом.
Отец Клео, Бен Тайлер, был из семьи богатой и знатной. Основателей города. В семье — сплошь политики да бизнесмены. Но в отличие от выдающихся предков Бен страдал болезненной застенчивостью, что превратило его в превосходную мишень для матери Клео — Рут Диксон.
Диксоны были, пожалуй, самым неуважаемым семейством в крепко сплоченной общине Норфолка, штата Индиана. Никто из Диксонов не работал, расходуя все силы и время на мошенничество, выпивку и вранье.
Брак с Беном Тайлером, его имя и деньги позволили Рут завоевать положение в обществе, о котором она не могла и мечтать. И пока она наслаждалась тем, что даровала ей благосклонная судьба, Бен оставался где-то на заднем плане.
Он превратился в тень, так Клео всегда воспринимала отца.
Положение в обществе стало для Рут навязчивой идеей, побудительным мотивом всех ее замыслов и поступков. Поэтому, когда Клео приехала домой из колледжа в первое свое Рождество с другом, не принадлежащим к узкому кругу избранных, обернулось все как нельзя хуже. Мать набросилась на нее и на бедного, ничего не подозревающего Джордана. А ей было с ним так хорошо, он всегда умел рассмешить ее и подбодрить.
Рут отвела дочь в сторонку и стала втолковывать, что Джордан совершенно ей не подходит.
Клео уже успела убедиться, что у всякого человека есть своя жизненная программа, свои интересы, которые они ставят превыше всего. В ту минуту, когда Рут горячо убеждала ее в ничтожности Джордана, туман рассеялся, и Клео вдруг поняла свою мать, придя от понимания этого в ужас. Рут считала, что ее дети обязаны делать все ради того, чтобы она представала в наилучшем свете перед своими друзьями и обществом. Дети нужны ей лишь для того, чтобы повысить ее социальный статус. Заводить же себе друга вне пределов этого ограниченного общества не следует: в маленьком городке чужаки не приносят вам никаких очков.
— Да, жаль, что Джордан тебе не понравился, — ответила Клео на все внушения матери, — потому что мы решили жить вместе.
— Н-но… — захлебнулась негодованием Рут, не веря собственным ушам. — Я тебе запрещаю!
Ты должна слушаться меня. Я твоя мать. Я все для тебя делала! Все!
Что тоже было правдой. В детстве с Клео и ее братом нянчились даже чересчур. Позже врач объяснил Клео: мать портила их тем, что с малых лет поставила их в полную зависимость от себя, совершенно лишив их воли. Чрезмерно любя детей, Рут душила их своей заботой. Но, став взрослыми, Клео и Адриан оказались вне пределов ее досягаемости, и Рут тяжело переживала это.
— Выбирай — или Джордан, или я! — в запальчивости заявила Рут, уверенная в выборе дочери.
