Поторопился. Надо было сначала избавиться от Лики. Дебил!
— Либо присоединяйся, либо вали третьей лишней, — громче повторила бывшая на Вику.
— Я ухожу, — и девушка рванула вон.
— Черта с два! — поймал тортоделку за локоть и толкнул в гостиную. — Подожди минутку, ладно? — жалобно улыбнулся ей и повернулся к бывшей. — Вика — моя новая девушка! — рявкнул я. — Либо сваливаешь по-хорошему, либо выволоку отсюда за волосы!
— Надолго ли? — усмехнулась Лика. — Буду ждать твоего звонка, котёнок! — прихватила своё добро и прошествовала на выход.
Дождался звука закрытия дверей и вернулся к хмурой Вике.
— Прости. Это тот фрукт, который плохо понимает…
— И у которого до сих пор ключи от твоей квартиры, — дополнила горько.
— Завтра же с утра решу этот вопрос, — чистосердечно поклялся.
Вика устало выдохнула:
— Чего ты хочешь от меня, Гера?
Подошёл к ней и мягко коснулся овала лица, проникновенно смотрю на в миг почерневшие глаза.
— Ты сказала, что любишь меня, — уверенно констатирую факт. — Да, я не ослышался и тебе не увильнуть и не замять эти прекрасные слова. Ты не лгала…
Скованный с толикой обиды взор.
— Ну сказала, — отстранилась, и обняв себя руками, опустила глаза. — Дальше что?
— Дальше?! Дальше хочу ответить тебе тем же, — мигом подняла на меня шокированный взгляд. Снова притянул к себе. — Я — зверь, которого когда-то жестоко ранили, но я очень хочу жить дальше. Ты сумела стать лекарством. Помоги мне. Без тебя я — никто. Я пуст. Ты нужна мне. Я снова хочу любить… Тебя любить.
Смотрел в зелено-карие глаза и понимал, что она, действительно, моя, а я хочу быть её, для неё.
Вика бросилась мне на шею и жадно впилась в губы. Подхватил, усадив девушку на бёдра, и унёс в спальню.
У нас всё получится! Я хочу верить в это!
16. Нужна
ВИКА
Какого цвета счастье? Яркого, светлого и в сочных красках. Моё же несло, серостью и отчаянием. Непонятное чувство неполноценности и тревоги засело глубоко в сердечной мышце и никак не отпускало. Да, я имела неосторожность выпалить слова любви этому мужчине и была честна, но только совершив этот скачок поняла, что поспешила.
Гера не лгал и чувствовала, как он благодарен судьбе за моё появление в своей жизни, но… Я всё не могла объять ту полноту, что должна присутствовать между мужчиной и женщиной.
Лика исчезла с порога его дома, и Герман благоразумно сменил замки, но в этой квартире я по-прежнему считала себя чужой. Она не было той гаванью, куда мне хотелось стремиться, возвращаясь с работы. Да, в его объятиях по ночам я забывала о всех этих глупостях, но днём всё непременно возвращалось вновь.
Мама приняла мой новый роман в штыки, совершенно не таясь, и Герману в лицо. Мужчина, сцепив челюсть, молча принял на себя её жестокую критику, а упоминание о Савве, превратило мужчину в чёрную тучу.
— У мамы роман с этим парнем, — постаралась пошутить я.
— Значит не на ту Ларионову он смотрит, — смешок, но чересчур суровый.
— Мама всегда так реагирует. Дай ей время.
— Мне нужна ты, а не твоя мама, — притянул к себе и чмокнул в лоб.
С родней Геры тоже вышел просак. К нашему ужасу, они вспомнили моё лицо и о том злосчастном вечере, поэтому сразу же заклеймили "проституткой" и гонщицей за толстым кошельком.
Герман вне себя от ярости велел всем уважать его выбор, иначе перестанет быть членом их семьи. Я, посрамленная и униженная, плакала на мужской груди под нескончаемые поток извинений от Германа. Теперь, анализируя всё происходящее, с горечью осознала, что преград для нашего союза гораздо больше, чем неспособность моего мужчины ответить любовью на любовь.
Спокойствие и полноценность чувствовались лишь на работе и на наших совместных прогулках. Пару раз собирались компанией с друзьями, во время которых неожиданно свели мою Таню и Антона, и, в отличие от нас, эта пара выглядела более счастливой.
Я же продолжала верить в то, что наша родня — это временная трудность, а мои навязчивые выводы — просто мнительность.
Поддержку получила только от моей сестры и отца Германа. Второй был просто покорен мной и от души поздравил сына, одобрив его выбор.
— Только мнение этого человека достойно внимания, — проронил горделиво Гера.
— А если бы и он… Если бы я не понравилась и ему? Ты порвал бы со мной? — молвила, в тихом страхе ожидая ответ.
— Конечно же нет, — но напряжение в его голосе говорило совсем об ином.
И вот спустя две недели, я была вынуждена взять Германа под руку и появиться на дне рождении его отца. Выйти в свет. Войти в круги его элитного и жестокого семейства. Удавка затянулась на шее, и я безнадёжно вцепилась в Геру, как в свой единственный спасательный круг.
Гости вечера не вспомнили во мне ту позорную танцовщицу и общались со мной вполне миролюбиво. Мужчины не сводили восторженных глаз, поздравляя Германа с находкой и прекрасным выбором. К окончанию приёма, большая часть гостей покинула отчий дом. В кругу стола остались лишь самые близкие. Ловила на себе презрительный взор его матери и сестры, а так же похабный братца Марата. Петля на шее затягивалась всё сильней, не давая дышать.
— Значит, вы — шеф-кондитер, верно? — голубоглазая пожилая женщина, которая оказалась крестной Германа, с интересом смотрела на меня, добродушно и вежливо улыбаясь.
— Да, — кивнула робко.
— Поразительно. Такая калорийная профессия, но вы такая худенькая и маленькая, — милейше рассмеялась.
— Это всё тренировки, теть Нин, — хохотнул Марат. — У них там ещё услуга есть — выскакивать из торта и танцевать стриптиз для заказчиков. Здесь физическая сила нужна, — мужчина нагло заржал, вызвав смешки других.
Крестная поражённо вытянулась в лице и окинула свою семью расстеряным взором. Поняв, что слезы сейчас польются рекой, поспешила вон изо стола.
— Простите, — но стальной захват руки Германа велел остановиться.
— Извинись перед моей девушкой! — слышу спиной злобный рык своего мужчины. Затравленно оглядываю свидетелей этой грязной сцены. На лицах гостей недоумение.
— А что я такого сказал?! Это же правда, — развел руками Марат.
— В последний раз требую, живо извинись перед Викой, — пробасил так, что эхо вызвало звон хрусталя.
— А если не стану?! — издевательски отчеканил Марат.
Рука Германа резко уходит, и мужчина грозно встаёт изо стола. Мне было знакомо это выражение лица.
— Гера, не надо! — вцепилась в рукав его сорочки.
— Ладно, ладно! — Марат лениво выставил руки перед собой. — Я просто шутил! Остынь! Прости меня, Вика! — неискренне и недовольно. — Всё?! Доволен?
Пользуясь секундами свободы, всё же ушла прочь от застолья, от его семьи и из его дома. Только сбежать от любимого мужчины — не так просто, Герман поймал меня возле машины.
— Прости…, — прижал спиной к себе, коснулся губами уха, нежный поцелуй в шею. — Он — придурок, и всегда был таким! Это моя семейка, которую я, увы, не выбирал. Но выбрал тебя… Я не могу больше быть среди них в одиночестве. Ты нужна мне, Вик.
Слёзы тихо лились из моих глаз. Нужна… Снова нужна. А мне нужен покой и… ОН. Как же сложно это всё связать! Тёплые пальцы вытерли дорожки с моего лица, любимые губы подарили поцелуй.
— Поехали отсюда, — произнёс он. Благодарно закивала и прижалась к груди…
— Может вам просто сгонять куда-нибудь, отдохнуть вдвоём? — участливо посоветовала Таня, зная о моих бедах.
— Работы полон рот, — мотнула головой. — Да и Гера прикован к своему отцу. Юрию Андреевичу на днях снова было плохо.
— Тебе не кажется, что мажорчик немного гонит лошадей? — подруга слегка сощурила глаза.
— Что ты имеешь в виду? — осеклась на неё, но предугадать дальнейшее совсем не сложно.
— Вы меньше двух месяцев знакомы, но стоило тебе признаться ему в своих чувствах, как он мгновенно вцепился в тебя клещами. Все бы мужики так делали.
