— Да, — согласился Ник, вдыхая мой аромат — возможно так было бы лучше. Но я хотел уберечь тебя.
— Уберечь… И что теперь? Я смогу вернуться в Милан? А ты — обратно в Неаполь?
— Мне пришлось уйти, — угрюмо ответил мужчина и отстранился.
— Ник… Почему?
— Потому что я все это время я был нужен моей семье. Нет, я не изменил своим убеждениям и не перестал верить, просто… Мама больна, и все эти годы она была одна. Оставленная отцом и Мико… и брошенная мной.
— Но… Ты же не сможешь больше вернуться в орден! После обетов назад дороги нет!
— Ты и сама знаешь, как часто я нарушал эти обеты. И… я хочу раскаяться, попросить отпустить меня со службы. Даже, если я никогда больше не смогу быть частью церкви, хотя бы я уйду с чистой душой… И мне нужно наконец-то рассказать матери, что на самом деле случилось с Мико. Жаль лишь, что меня не было, когда отец… — он замолчал.
— Он бы простил тебя, — поспешно зашептала, взяв его лицо в ладони, — Ты не виноват в случившемся. На место Мико мог бы быть и ты! Твоя мама была бы готова потерять тебя вместе с братом?
Ник вновь замолчал. Что-то происходило сейчас внутри, чего я вновь не могла понять.
— Ты ей понравилась, — вдруг подал он голос.
— Кому?
— Моей маме.
— Разве?
— Она знает, что с тобой случилось, через что пришлось пройти. И поверь, несмотря на всю ее воспитанность, она уважает твои действия. Даже сейчас.
— Но…Как же я смогу ей деньги вернуть?
— Не беспокойся об этом.
— Но… Ладно, — поймала его останавливающий жест и оборачиваясь к ноутбуку, — Но как насчет других девушек? Других моделей? Если Мариусу было наплевать на них, то… Они ведь обречены. Разве нельзя сломать этот механизм?
— И что именно вы собираетесь предпринять?
Августина вновь неслышно зашла в комнату, уставившись на нас тяжелым взглядом. Но что-то в ее отношении четко изменилось. Я захлопала ртом, не найдя, что ей ответить.
— Эти люди вовлечены в дела, которые могут впоследствии вас убить, Николас.
— Разве не этим вы когда-то занимались с отцом? — он ей улыбнулся.
Она заметно расслабилась.
— Это были совсем другие времена. И нравы. Сейчас же о настоящем уважении стали забывать. И бояться совсем не тех, кого бы следовало.
Женщина сделала шаг ко мне, протягивая папку с бумагами.
— Что это? — невнятно посмотрела на нее.
— Если ты хочешь быть частью этой семьи, тебе следует многому научиться. И первое, с чего всегда стоит начать — с постановки цели, и изучении противника и сбора данных. С первыми двумя ты уже знакома, а вот с последним…
Я раскрыла папку. В ней были сотни распечатанных страниц с… моделями. Парни и девушки со всех уголков Италии. 18, 20, 25 лет… Чистокровные итальянцы, испанцы, венгры, немцы, украинцы… Вся папка пестрила изобилием культур и национальностей, от чего начинала кружиться голова.
— Если ты и правда хочешь сделать то, зачем ты сюда пришла, эта информация тебе пригодиться. Я может быть и буду для кого-то беспомощной старухой, но сохранила все свои навыки. А недооцененный враг — самый страшный противник.
Заглянув в ее глаза, я увидела в них моего наставника. Жесткого, уверенного в правом деле, упертом и горящем идеей справедливости. А возможно всего лишь увидела себя.
И тогда я поклялась, что уничтожение Элиты будет только началом.
