Тем более, что-то в этих ее песнопениях есть. Правдивость, наверно?
Я разворачиваю автомобиль, паркуясь у небольшого домашнего кафе, и попутно вспоминая сегодняшнее утро.
Как сонная Ави неверяще терла глаза, глядя на две кружки молочного кофе на прикроватной тумбочке.
Как ее побелевшие костяшки пальцев разжались на одеяле, когда в спальню вошел я — с тарелками горячего завтрака из яиц, за которыми метнулся в шесть утра в супермаркет.
И эта ослепительная улыбка, что растеклась на ее лице после всего увиденного, и которая не покидала мою блондинку все наше совместное утро.
Кайф.
Реально, без преувеличений.
— Макс, ты столько не думаешь даже в офисе, а сейчас, вообще-то, твой выходной, — громко смеется Аврора, садясь не напротив, а рядом со мной за столик, — что случилось?
— Наш.
— Что «наш»?
— Наш выходной, — подмигиваю, пододвигая меню на глазах краснеющей девчонке, и сам внутри млея от ее счастья.
Боже, ну что я такого сказал-то? А Ави уже тихо прижимается к моему плечу, потираясь носом о толстовку, и совсем по-кошачьи жмурясь от несуществующего солнца. Мне нравится смотреть на это, настолько, что я даже не замечаю подошедшего официанта, пока он красноречиво не кашляет рядом.
— Да, простите. Нам ваших фирменных панкейков и авторский чай с облепихой.
Официант кивает, а я думаю, что не зря привел сюда Аврору. Ведь именно о ней я подумал, когда случайно зарулил в это заведение для местных с очешуительно-вкусной едой и улыбчивым персоналом. Здесь было настолько по-домашнему и уютно, что в моих мыслях мгновенно проскочила улыбающаяся блондинка, и уверенность, что ей бы тут понравилось.
И, наблюдая за быстро исчезающим блюдом на ее тарелке, я понимал, что не ошибся.
— Чем хочешь заняться? — спрашиваю, допивая чай с маленькой коричневой чашечки без ручек.
Аврора чуть улыбается уголком губ, и я предчувствую ответ с подколкой.
— Не знаю… Если честно понятия не имею, чем занимаются в выходной день «полупарочки». Может, у тебя есть опыт?
Она стреляет голубым взглядом, и я изо всех сил стараюсь сохранить серьезность на лице.
— Думаю, нам вполне подойдут занятия и для обычных пар. Так что? Кино? Зоопарк? Или, может…
Договорить я не успеваю, поскольку мой телефон неожиданно оживает, и тревожит меня «тем самым» рингтоном, не реагировать на который я не могу.
— Алло, — говорю с некоторой долей волнения, как всегда, когда мать звонит не в вечернее время.
У нас так заведено — для «поболтать» — вечер, для важных сообщений — любое время дня и ночи. Хотя, конечно, бывают и исключения.
— Максим? Ты не занят?
— Нет, мам. — Кидаю взгляд на Аврору и вижу ее расслабившееся выражение лица, — что-то случилось?
— Случилось. Я сына уже не видела больше двух недель! А еще котлет нажарила, и пирогов напекла, кто есть это все будет?
Фух. В этом вся мама. Но, главное, все в порядке, и можно не беспокоиться за ее здоровье. По крайней мере, сегодня.
— А просто позвать в гости никак нельзя?
Мать на другом конце трубки красноречиво фыркает, явно не собираясь утруждать себя ответом на это.
— Ма… А пирогов-то много? — уточняю, снова бросая взгляд на насторожившуюся блондинку.
— Много. И котлет тоже. Так что можешь на все выходные, — тут же довольно отвечает мама, а я одной рукой нащупываю маленькую ладошку Авроры.
— На все выходные никак не получится, мам. Но, можно, я приеду не один?
Тишина на том конце провода становится заинтересованной, и в какой-то мере напряженной.
— Не один?
— Угу.
— Тогда… Сейчас еще селедку под шубой настругаю, и домашней наливки достану. Жду.
Мама сбрасывает звонок, и я, стараясь сам не ржать, поворачиваюсь к Авроре.
— Я не поеду.
Паника в ее голосе похожа на растекающийся рожок, который вышел из-под контроля у ребенка. И теперь маленький человек никак не в состоянии справиться с ним, как бы ни слизывал стекающие капли.
— Да брось, — приподнимаю я брови, — чем еще занимаются парочки, как не ездят знакомиться с родителями?
— Мы не пара, Максим, — она паникует, кажется, совсем не понарошку, — и даже то, что между нами, длится ровно один день. Тебе не кажется, что нам в любом случае рановато знакомиться?»
— Ави, — я качаю головой, и покрепче сжимаю ее ладонь, — ты что, боишься мою мать?
Она смотрит с несчастьем в глазах, будто не знает, как сказать «Да» и не обидеть меня.
— Уверяю тебя, малыш, она не кусается. И уж совсем не обязательно говорить ей, что между нами и как. Она не настырная свекруха, которая полезет с длинным носом не в свое дело. А уж ее пироги и настойка… Уверяю, лучше ты нигде не попробуешь!
Ави беспомощно озирается, словно не знает, откуда взять поддержку, и тогда я пользуюсь запрещенным приемом.
Наклоняюсь, и провожу языком по сладким от сиропа губам, выбивая все глупые мысли из девчачьей головы.
Я хочу представить ее матери. Хотя бы потому, что от ее поистине рентгеновского взгляда покойный отец да и я никогда не могли ничего утаить. И, возможно, она поможет мне понять, как быть с этой девчонкой.
— Пожалуйста, — шепчу, глядя в помутневшие глаза своей крошки.
Она моргает, явно пытаясь сфокусироваться на вопросе, но я мешаю — кладу ладонь на ее колено, поглаживая и сжимая. А сам прикидывая, успеем ли мы хотя бы на час заехать домой.
— Только ради пирогов и настойки, — слышу полустон Авроры, и с победной улыбкой прошу счет.
* В машине Макса по воле Авроры играет песня Мари Краймбрери "Одинокий тип"
Глава 36
Аврора
Я не знаю, как соглашаюсь на встречу с мамой Макса при моей патологической пугливости сказать лишнее слово.
Нет, все в курсе, я не девочка робкого десятка. И даже не обычная тихоня, которая будет выглядывать из-за спины мужчины, боясь сразу показать предполагаемой свекрови на глаза.
Во мне нет такой проблемы, когда не знаешь, что сказать, но — парадокс! — это сейчас и пугает меня больше всего.
Ведь я могу прямо ляпнуть какую-нибудь колкость, и обидеть самого близкого Максиму человека. И если сам Орлов терпит мою эту особенность без каких-либо претензий (шуточные не в счет), то его мама вполне может обидеться, и вообще выгнать меня за порог.
И будет совершенно права, кстати.
Поэтому, когда мы с Максом заскакиваем в цветочный, я самолично выбираю нежно-голубые цветы в горшке, название которых продавщица произносит совершенно неповторяемо. Орлов с удивлением косится на обычный срезанный букет, но я отрицательно качаю головой.
Может, я где-то чокнутая, но ехать с мертвыми цветами в гости совершенно не согласна. И без сладкого, кстати, тоже.
— Но там же пироги к чаю, и куча всего еще, — приподнимает брови Орлов, когда я прошу зарулить в кондитерскую, но все-таки выполняет мою просьбу, не дожидаясь дальнейших объяснений.
Видимо, видок у меня и правда не очень, раз Макс так легко идет мне на уступки. Он даже позволяет снова включить свой плейлист в его машине, и всю дорогу мы молча слушаем русскую попсу вперемешку с известной иностранщиной.
Но в этот раз я не подпеваю исполнителям, а просто сижу, вжавшись в кресло, и пытаясь унять лезущие к волосам руки.
Плохая привычка — выискивать секущиеся кончики, когда особенно страшно, и с каждым поворотом все страшнее.
— Все будет хорошо, Аврора, — вздыхает Макс, выруливая к крепкому небольшому домику рядом с городом, с аккуратно высаженными по бокам цветами.
Я киваю, беру горшок в руки, нервно расправляю крупные лепестки, и выхожу из машины под звук лязгающих ворот.
— Максим! — смеется миниатюрная женщина, буквально выпрыгивая с тяпкой наперевес, — три часа ехали! Все давно остыло!
Она целует наклонившегося Орлов в щеку, обнимая его одной свободной рукой, и переводит взгляд на меня.
Судя по тому, как медлит женщина, я понимаю, что мне давали время выдохнуть. Бесполезно, сейчас, когда пара карих глаз просто впивается в мое лицо, становится совсем трудно стоять и не трястись, поэтому я поскорее спешу занять возникшую паузу.
