— Спи… Вечером загляну к тебе… — Виктор говорил что-то еще, но я уже перестала концентрироваться на словах, получив единственно важную информацию: долго переживать мне не придется — вечером я все узнаю.
Глава 37. Виктор
Выхожу из палаты и тихо закрываю за собой дверь.
Идиот! Видел же, что ей плохо, зачем так наседал?
— Прохор! — окликаю брата, а по совместительству хозяина клиники, в которую привез Олю.
Первоклассный диагност отчитывал молоденькую медсестру, сидевшую на посту. Девушка затравлено смотрела снизу вверх на высокого, большого Прохора, вжавшись в стул. Значит накосячила где-то, потому что брат всегда очень лояльно относился к персоналу, но требовал собранности и отдачи в работе.
Подхожу ближе, переключая внимание Прохора с запуганной медсестры на себя. Он протягивает руку для приветствия, а я с удовольствием пожимаю ее.
— Был у жены? — вместо слов приветствия произносит доктор.
— Хотел спросить: что за врач ее ведет, чем он так накачал ее? — строго смотрю на брата, но тот не реагирует на взгляд, от которого мои подчиненные приходят в оцепенение.
— Сейчас посмотрим! Таня! — обратился он все к той же медсестре на посту. — Дай мне карту Ольги Лядовой.
Девушка начала быстро перебирать наманикюренными пальчиками стопку папок, лежавших на ее столе. Со вздохом облегчения вытащила нужную и передала доктору.
Прохор пробежав глазами записи, нахмурился.
— Где это Вас угораздило… Огнестрел… — задумчиво произнес, делая паузы между словами.
Я ведь привез вчера Олю ничего не объясняя, чем поставил Прохора в неловкое положение. Ранением такого типа заинтересуется полиция, а это лишние хлопоты.
— Она у тебя в рубашке родилась… — по-прежнему исследуя карту констатировал доктор. — По поводу врача — не переживай, а препарат, что ей дали нужен, чтобы девушка отдохнула.
— Ты мне скажи одно — вечером я смогу с ней поговорить?
— Да, действие лекарства ослабеет через пару часов, а вечером Ольга полностью придет в себя. — Прохор внимательно посмотрел на меня. — Не хочешь рассказать, что происходит?
— Не могу сейчас… Есть дело важное… Вчера, вместе с моей женой привозили мужчину, также с огнестрелом, в какой палате он лежит? — быстро бормочу в надежде, что брат не начнет задавать лишних вопросов.
Брови Прохора взлетают вверх в немом вопросе, но он не произносит ни слова, указывая на дверь в конце коридора.
— Я могу поговорить с ним? В каком он состоянии?
— Я лично его осматривал только что… — он мнется, вижу, что хочет сказать что-то важное и подбирает слова, упершись взглядом в светлый кафельный пол. — Послушай, Вить, тут такое дело… — берет меня за плечо и уводит в сторону от «лишних ушей». — В общем, этому мужчине жизненно необходима операция на сердце, ее нужно делать платно, потому что бесплатная очередь слишком велика, он просто не дождется…
— Так проблема-то в чем? — непонимающе смотрю на Прохора. — Делай, я оплачу.
— Все не так просто… — вздыхает он в ответ. — Во-первых, у нас нет кардиолога такого класса — это только Москва; во-вторых, пациент наотрез отказывается от платной операции…
Да, что, черт возьми, происходит?! Мне только капризов взрослого мужика не хватает!
— Сумма для него слишком большая? — спрашиваю, чтобы понимать, как действовать дальше.
План зрел в голове всю ночь, благо было время подумать, пока дежурил у кровати жены на пару с Марго. Девушка отказалась ехать домой, пока Оля не придет в себя. Такая дружба очень ценна, тем более, что все мои попытки выведать у нее хоть что-то о семейной жизни моей жены с Иваном или о том, почему они поженились, были пресечены на корню одной фразой: «Оля захочет — сама расскажет». Другая бы вступилась, рассказала со «своей колокольни», но Марго — нет. Я ее зауважал!
— Не знаю, Витя… — Прохор в недоумении пожимает плечами. — Приблизительная сумма оговаривалась, конечно…
— Хорошо, я все улажу. Готовь документы и договаривайся с московскими докторами.
Глаза доктора просияли — он всегда пытался помочь пациентам и использовал для этого все возможности. С таким подходом к работе другой бы уже перегорел или выгорел, но не Прохор. Мой брат — «врач от Бога», это его призвание и он отлично с ним справляется.
Попрощавшись, направляюсь в палату к Владимиру Емельяновичу. Мне предстоит довольно неприятный, но, надеюсь, продуктивный разговор с ним.
Мужчина встречает меня мрачным взглядом, а на мое приветствие не отвечает. Другого я не ожидал. Я для них враг, пусть так.
— У меня есть для вас предложение. — прыгаю «с места в карьер», не вижу смысла оттягивать неизбежное, да и времени нет.
— Я не буду свидетельствовать против сына! — Владимир Емельянович повышает из без того басистый голос, который эхом раздается по небольшой палате.
Показания биения сердца на мониторе начинают скакать, и я одергиваю себя от желания сказать что-то, что спровоцирует проблемы.
— Не об этом я пришел поговорить… — начинаю максимально спокойно и убедительно, стараясь не будоражить, и без того, беспокойного пациента. — Я прекрасно понимаю, что ни вы, ни Оля не собираетесь заявлять на Ивана. Есть одно, но…
Замолкаю, понимая, что видео, хранящееся в моем телефоне совсем не то, что должен видеть человек с проблемами в сердечно-сосудистой системе. Поэтому решаю донести все словами.
Мужчина настороженно смотрит в глаза, а я продолжаю, максимально подбирая слова.
— Иван устроил саботаж на одном из моих объектов. Доказательства у меня есть, и они не опровержимы. Срок за такое… — замолкаю и внимательно смотрю на мужчину, оценивая его состояние. Только убедившись, что все в относительном порядке, продолжаю: — Поэтому у меня для вас предложение…
Глава 38. Виктор
— Вы соглашаетесь на операцию! — заявляю категорично, тоном, не терпящим возражений.
Взгляд мужчины становится встревоженным, видимо, такого исхода он не ожидал.
Прочистив горло под его подозрительным взглядом, продолжаю:
— А я, в свою очередь, решаю все вопросы, связанные с этой ситуацией. — внимательно смотрю на своего собеседника и вижу как его лицо приобретает растерянное выражение. — Вы согласны? — пытаюсь подвести ситуацию к логическому завершению.
— Зачем тебе это? — спрашивает осторожно, но с какой-то толикой сомнения. — Мы тебе никто!
— Оля… — единственное, что могу сказать и выжидаю паузу. — Вы согласны?
Мужчина не ответил, а только кивнул головой, что так тому и быть.
Я не желаю этому человеку ничего плохого, сам знаю каково это, когда жизнь человека зависит от горстки зеленых бумажек. Теперь нужно что-то решать с его сыном. С Иваном!
Да, меня злит, что Оля так слепо преданна ему. Она готова простить ему что угодно! Чем он это заслужил? Хотя я знаю чем: Иван всегда был рядом с ней, в отличии от меня… Я ревную, нужно это признать! Просто дико, до ярости, до скрежета зубов ревную! Это чувство напрочь отключает мозг и заставляет действовать на инстинктах, а этого не могу себе позволить, если хочу вернуть себе любовь жены. Нужно заткнуть этот предательский голос в голове, который говорит «Сотри с лица земли соперника и забери свое»! Необходимо заткнуть его и поступить правильно. А с Олей мы обязательно поговорим и выясним кто я для нее и что значу…
Выхожу из клиники и сталкиваюсь с Марго, которая ведет за руку Катюшу. До сих пор не верится, что эта малышка моя родная дочь. Каждый раз глядя на нее ищу свои черты, но девочка практически точная копия своей матери, только упёртостью и сообразительностью пошла в меня.
— Катя устала ждать, поэтому мы шли искать тебя. — тараторит Марго. — Она домой хочет.
— Марго, ты тоже езжай домой, поспи. — девушка устала — это заметно. — После приема лекарств Оля проспит до вечера, так что…
Да и переодеться ей не помешает, несмотря на то, что вчера она пыталась замыть пятна крови на своем светлом костюме, они все равно проступили буро-коричневыми пятнами. Я многозначительно посмотрел на ее брюки, переведя вслед за мной взгляд, девушка слегка стушевалась.
