Ей нужно было лишь уловить его шаги.
Прошло несколько часов, прежде чем ей удалось услышать, как кто-то очень тихо спускается вниз. Для верности Ефремова выждала несколько минут, а потом откинула книгу на постель, вышла из комнаты и тоже начала спускаться вниз, по пути осторожно ища глазами место, где скрылся Михаил. Найти его оказалось несложно, быть может, потому что он и не прятался.
Он сидел на стуле на кухне, массируя пальцами виски, морщась от видимых отголосков. Недалеко от него стоял пустой стакан воды. Видимо, он запивал какую-то таблетку. На нём совсем не было рубашки, а потому Кристина так легко разглядела его торс. Но не это было важно, потому что сам мужчина отчего-то выглядел измученным и обессиленным. Таким, каким его было совсем непривычно видеть.
И она почему-то, глядя на него вновь, не ушла, а сделала шаг навстречу к нему. Совсем тихо, как мышка. Подошла совсем и совсем близко, выдохнула, а потом обхватила его голову своими ладонями, прижимая к своей груди, и губами коснулась макушки. Ожидала, что мафиози оттолкнёт, а он отчего-то не оттолкнул, только удобнее устроил свою голову на её груди, прислушиваясь к стуку маленького сердца.
И этот миг был интимнее, чем всё, что было между ними до этого. Особенно, когда Михаил обнял её за талию.
Так они и замерли вдвоём. Мужчина, одетый в одни свои джинсы, и девчушка в его белой рубашке, прижимающая его непутёвую голову к своей груди, перебирающая прядки волос своими тонкими пальцами и невесомо касающаяся их поцелуем с тихим шепотом:
— Сейчас будет легче…. Сейчас….
19. Всё в порядке.
Первый раз Кристина увидела Михаила ещё в тринадцать лет. Мельком и случайно, когда неосторожно вышла из своей комнаты, в то время как её отец вновь вёл очередную карточную игру, в которой ему совершенно не везло.
Тогда несколько мужчин сидели за круглым столом и играли, делая свои ставки. Все в отглаженных костюмах с серьёзными и противными лицами, совершенно одинаковые, кроме одного мужчины или даже парня, сидевшего поодаль с совершенно равнодушным выражением лица.
Со стороны ей в тот миг сразу показалось, что он совершенно не подходил под антураж этого места. Даже одежда его была не той. Белая рубашка и потёртые джинсы вместо какого-то брендового костюма. А вдобавок ко всему его лицо украшала совершенно презрительная усмешка, выделявшего его среди остальных, возвышающая и определённо делающая несколько высокомерным.
Настолько, что от одного взгляда на него маленькая девчонка вдруг резко оробела и убежала в свою комнату, ощущая приступ какого-то беспричинного и внезапно нахлынувшего страха в его присутствии. Хотя смотрела на него Ефремова, кажется, не долее пары секунд, но именно эти мгновения почему-то на некоторое время врезались ей в память, но позже были стёрты куда более жестокими и страшными событиями, вытесняющими из головы всё остальное.
Наверное, именно поэтому Кристина и не вспомнила его в ту ночь, памятуя лишь обрывки высказываний о нём и преобразовывая их в единое целое. Она совсем не знала, что её образ не покидал головы мафиози, оставаясь где-то в сознании. Просто потому что эти зелёные перепуганные глаза ещё тогда запали в душу, оставляя в ней что-то совершенно неправильное. Кажется, уже в тот момент мужчина охарактеризовал её довольно метко.
Испуганная маленькая лань.
Очень красивая. Но слишком маленькая, чтобы нагнуть её раком прямо на этом столе и заставить стонать его имя. Так тогда решил Михаил. Пожалел её, но другие, как оказалось потом, не жалели. Ведь позже поразвлечься с этой некогда невинной девчонкой могли почти все из этого «карточного общества» в счёт долга её отца. Мафиози тоже мог сделать так, но не хотел.
Он никогда не был святым и идеалом добропорядочности, но унижать так ту, что недобровольно пошла на это, не посмел. Никогда не бл насильником. Михаил помнил эти глаза, эту робость и смущённость от долгого разглядывания мужчины, и это не было так по-шлюшачьи, как уже после в гостиничном номере, где они остались вдвоём. И именно в ту ночь ему почему-то так захотелось вновь увидеть ту «испуганную лань», а не умелую дешёвую проститутку. И он сам дал ей выбор.
Позвал — она пошла за ним.
Хорохорилась несколько недель, а сейчас тихонько стояла на его кухне, гладила жёсткие мужские волосы и что-то шептала, прижимая непутёвую голову мафиози к своей часто вздымающейся груди, и смотрела таким взглядом, что что-то в груди начинало противно ныть.
Голова Михаила ныла, боль мешала толком соображать, спутывая мысли, а перед глазами отчего-то появлялись чёрные пятна. Началось это ещё с обеда и не думало отступать. Выпитые за день таблетки почему-то не помогали, и только лишь несмелые девичьи прикосновения немного снимали эти давящие ощущения. Совсем чуть-чуть, но даже это казалось облегчением.
Его руки сами по себе опустились на тонкую талию, притягивая ближе, а его глаза, цвета тёмного шоколада, благодарно заглянули в зелёные. От этого Кристина улыбнулась краешком губ, наклоняя голову вбок, чтобы не прервать зрительный контакт просто потому, что ей нравилось смотреть на него.
Хотя всё происходящее всё ещё виделось ей странным. Тёмная ночь. Они вдвоём на просторной кухне. Полуобнажённый мужчина и девушка в белой рубашке, совершенно не прикрывающей её достоинств. Но вместо вполне логичного секса, они просто стоят рядом и смотрят друг на друга.
— Что старость пришла неожиданно? — чуть съязвила Кристина, улыбаясь своей фирменной улыбкой. Она рассчитывала услышать ответный подкол, но его почему-то не последовало, вместо этого мафиози лишь пожал плечами.
— Старость никогда не приходит по-другому, — усмехнулся он, но тут же зажмурился. Неожиданная боль снова полоснула, как тонкое лезвие по венам. — Наверное, она вообще один из самых нежеланных гостей. Уж точно, мало кто её ждёт или просит прийти.
Михаил сказал это, улыбнулся и встал. Понимал, нужно было лечь спать. За окном было уже совсем темно, да и по времени довольно поздно, а завтра у него ещё достаточно дел, требующих личного участия, поэтому нужно поспать хотя бы пару часов, чтобы совсем уж не выглядеть идиотом.
А дальше всё на автомате. Подъём по лестнице. Касание пальцев ручки двери, И вдруг неожиданное, осторожное прикосновение девичьей ладони к его плечу, заставляющее обратить внимание на нарушительницу спокойствия. Стоит. Смотрит на него и отчего-то мнётся. Нет. Не боится. Не решается.
— Зайдёшь ко мне? — спрашивает Ефремова, прикусывая свою пухлую губу и округляя свои невыносимо красивые глаза. Переминается с одной ноги на другую. Почему-то оттягивая край белой рубашки. — Обещаю не приставать.
Смеётся. Отходит назад к двери своей комнаты. Выжидает. Чёртова хищница. Но мафиози не до этого. Единственное, чего желает тело просто упасть. Желательно в одиночестве. Поэтому его рука цепляется за ручку двери, ещё секунда — и он сам скрывается за дверью.
Гулкий хлопок. Простое движение. А в теле Кристины это почему-то отдаётся каким-то физическим ударом. Неожиданно. И совсем неприятно. Ефремова разочарованно выдыхает, грустная улыбка расползается на губах. Разворачивается к своей комнате, но неожиданно застывает, как фарфоровая статуэтка, услышав неожиданный скрип двери. Вновь поворачивается и опускает голову.
Михаил стоит перед ней, держа в руках чёрное одеяло. Подходит ближе и идёт к комнате Кристины, зная, что она идёт за ним. Хотел побыть в одиночестве, а потом подумал, что, и так скоро уже больше не увидит её, успеет побыть один.
— У тебя прохладно, — вскользь заметил он, немного грубовато, девушка же не придала этому значения. — Не мёрзнешь здесь
— Подмерзаю, ведь иначе бы тебя не позвала, — цедит с лёгким раздражением Кристина, но заметив его вновь прищуренные глаза, замолкает. — Так болит?
Садится рядом. Тянется холодными пальцами к его лицу, но мужчина останавливает. Не хочется выглядеть уж совсем жалко в собственных глазах. Просто перегрузка. Он откидывается головой на подушки, прикрывает глаза, стараясь провалиться в сон. И через недолгое время чувствует, как Кристина укладывается рядом и укрывает их одеялом. В принципе для неё он этого одеяло и притащил, самому то после того, как спал ночами на снегу уже мало, что доставляет дискомфорт.
