то у меня уже кишка кишке бьёт по башке. Здесь, явно, покормят чем-то вкусненьким.
– Ладно, – глубокий вдох, позволивший мне набраться решимости и, наконец, открыть дверь в родительское гнездо.
– Ой, приехали! – мама выскочила из кухни и приложила ладони к щекам. – Вдвоём! Юра, Андрюша тоже приехал!
– Как я мог пропустить знакомство с родителями Шуни? – подхалимничал Андрей и протянул большой букет ромашек, от которого у мамы едва сдержались глаза в глазницах. – Рад встречи, Алла Петровна.
– Ох, Андрюша! – выдохнула мама и с самой счастливой улыбкой бросилась мне на шею. – Шуня, ты почему такая худая?
Ну, вот. Андрею у нас – Андрюша, а я тощая кляча. Мама как всегда.
Когда Лавров перестал быть прикрытым букетом, его гавайка стала максимально видна чувствительному маминому взгляду.
– Юра! – крикнула она себе за спину, продолжая внимательно изучать моего псевдо-жениха. – Я думала ты такой один, но Шуня привела второго.
– В смысле? – не поняла я, снимая обувь.
– Сейчас поймёшь, – деловито заверила меня мама и громче крикнула себе за спину. – Юра, тебя долго ждать? Дети на пороге голодают!
– Иду я, иду, – ворчал папа, выходя из комнаты.
Статный, высокий, с густыми уложенными волосами и небольшим пузиком, скрытым… гавайкой.
– Вы с зятем одного клоуна раздели? – не удержалась от колкости мама, любящая строгость и сдержанность во внешнем виде.
– Чёй это, клоуна?! – прыснул папа. – Директора цирка. Зато сразу видно, чей Андрюха зять, – подмигнул нам папа. – Шунька-шпунька моя!
Папины объятия почти сломали мне рёбра, когда он поднял меня над полом, но я была счастлива. В отличие от мамы, он никогда не стеснялся проявлять своих чувств и распахивать душу на максимум. Открытый и простой во всём.
– Привет, пап, – поцеловала его в щёку и разомкнула объятия, чтобы он смог поздороваться с Андреем, который ждал своей минуты внимания, или славы. Это же Андрей.
– Андрюха! – пробасил папа.
– Юрий Иванович! – не отставал от него Лавров.
Звонкое рукопожатие и глухие шлепки по спинам. Медведи умеют здороваться еще и так.
– Рубаха – огонь, – хвалил папа и шепотом, чтобы мама не слышала, добавил. – Мне потом такую же привези.
– Будет сделано, – заверил его Андрей. – К ней ещё шорты есть. Потом покажу.
– Да ладно! – обрадовался папа. – Тогда точно мне такую же надо. Слыхала, мать? Это костюм.
– О, боже! – закатила она глаза и направилась в кухню. – Пойдёмте, там молодые салаты дорезают.
– Андрюх, – заговорщически обратился к нему папа. – Коньяк или дядюшка Сэм моего приготовления?
– Тут лишнее, либо «или», либо «коньяк», – не думая ответил тот.
– Молодец, Андрюха! – родитель ободряюще потрепал его по плечу и приобнял меня за шею, целуя в макушку. Вполголоса произнёс. – Я знал, что ты-то мне точно нормального зятя привезешь.
– А со вторым что? – не удержалась от любопытства.
– А второму галстук пить мешает.
– Это как это?
– За него Светка постоянно дёргает.
Злорадно хихикая, вошли в кухню.
– Саша, привет! – взвизгнула сестренка и с ножом в руке бросилась меня обнимать.
Папа аккуратно изъял у нее нож и отложил его на разделочную доску, чтобы встреча сестер не закончилась поминками одной из них.
– Привет, Светик, – обняла сестру в ответ и немного покачалась с ней.
– А я думала, ты одна приедешь, – сестринские объятия закончились, потому что Лавров перетянул на себя всё внимание.
– Знакомьтесь, – отошла я к нему и ощутила, как теплая рука уверенно легла мне на талию. – Андрей – мой… парень.
– Очень рад, – не глядя на него, я могла с точностью сказать, что один уголок его губ приподнят больше, чем другой. Это его особая обольстительная улыбка, после которой любая девушка-женщина-бабушка в радиусе двух километров будет грезить только о нем.
– Светлана, – взмахнула сестрица ресницами и пожала в ответ его руку. – Младшая сестра Саши.
Она никогда не называла меня Шуней. Возможно, ей не нравилось, что моё имя можно было исковеркать сотней разных вариантов, и каждый из них будет запоминающимся.
– А это мой жених – Тимофей, – указала она себе за спину на парня, который казался примерно моим ровесником.
Ничего особенного я в нем не разглядела. Русые волосы, светлые глаза, то ли серые, то ли голубые. Высокий, но на фоне Лаврова показался худоватым. И, конечно же, в костюме. На другого Света бы даже не посмотрела. Мама еще с самого детства хорошо втёрла ей в мозг, что самые удачные и перспективные женихи носят костюмы.
– Приятно познакомится, – подал он голос, который показался весьма приятным. – Тимофей, Светлана.
– Андрюшка, Шунька, – не остался в долгу мой гавайский кавалер, тем самым разрядив обстановку.
Напряжение, всё же, витало между нами всеми, утяжеляя воздух.
– Тимоша, а ты пюре сделал? – обратилась к нему мама.
– Да, Алла Петровна, – с гордостью заявил Тимоша и поправил галстук.
Галстук на кухне?
Не сговариваясь, переглянулись с папой, и он насмешливо показала мне жестом подергивание за галстук.
Мда, Светка дрессирует отменно.
– Что-то, Тимоша, пюре какое-то не пюре, – разочаровано выдала мама.
– Оставьте это мне, – отозвался Андрей и быстро помыл руки под краном в раковине. Забрал из маминой руки картофелемялку, которую она гордо называла толкушкой, и приступил к тому, что стал доводить пюре до идеальной, нежной консистенции без единого комочка.
– Ты такой сильный! – хвалила его мама и похлопала по плечу. – Шунь, твой жених умеет готовить?
– Это моё хобби, – самодовольно отозвался Лавров, быстрыми движениями разминая картошку в кастрюле.
– Надо же! – родительница восхищенно покачала головой и жестом поставила мне материнский лайк.
Жених одобрен, можно разъезжаться по домам.
– Так, – хлопнула в ладоши и оглядела кухню. – А мне что делать?
– Можно начать всё уносить в гостиную, – Тимоша с папой поставили стол. Так что пора его накрывать.
– Хорошо, – кивнула я и помыла руки под краном. Обсушила руки полотенцем, которое Лавров по привычке закинул себе на плечо, как делает у меня дома, и понесла парочку салатников в
