дверью, уткнулась лицом в ладони.
– Какого еще суда? – возмутилась Нина. – Я криминалом не занимаюсь! Никого не убивала! Все честь по чести.
– Суда о возможности лишения вас родительских прав.
Немая сцена. Нина, по-совиному моргая, потерла переносицу.
– К-каких прав? Это еще зачем прав? Почему?
– А можно… она со мной поживет? – неуверенно вмешалась я.
Четыре пары глаз: участкового, девушки в пальто, сотрудницы опеки и Нины уставились на меня.
– У меня работа есть. И комната… вот, – указала рукой за спину. – Мне уже есть восемнадцать!
– Она сама выходец из детского дома, – подсказала баб Тоня. – Вот осенью только вернулась. Девочка неплохая, но сами посмотрите, ребенок еще. Везите Кирку в интернат, там ей всяко лучше будет. Везите.
Женщина в шубе ничего на это не ответила – окинув меня презрительным взглядом, резко развернулась и, бросив своей помощнице: "собери вещи девочки, жду тебя в машине", ушла, оставив за собой шлейф приторных духов.
***
Приехала я к Беркуту в начале первого. Зареванная и опухшая. Плач Киры: "не увозите меня" так и стоял в ушах. Это невыносимо!
– Да это ж временно, Рит, не волнуйся, – пытался успокоить меня Влад – участковый. В нашем блоке он был частым гостем, с такими-то соседями, поэтому знакомы мы были хорошо. – Заседание же еще будет, может, все образуется. Хотя, – окинул печальным взглядом убогую комнату Нины, – может, так оно и к лучшему. Ну ты же сама все видишь.
Вижу! Я все вижу. А еще я знаю, что такое Яма. Это место… оно любого может сломать.
– А ты чего поздно так? – спросил Валера и, видимо, рассмотрев поближе мое лицо, стер привычную улыбку. – Случилось чего?
Бросив стандартное "все нормально" я вошла в лифт и надавила на кнопку нужного этажа.
Да, я проспала и сильно опоздала. Но это уже произошло, все, ничего не изменить. Если он решит меня уволить, ну что ж, значит, тому быть.
На фоне утреннего потрясения остальное показалось каким-то мелким и неважным. Я действительно успела прикипеть к Кире, смешно прозвучит, но она была моей единственной родной душой.
Беркут звонил мне трижды: в начале девятого утра, в десять и в одиннадцать. Оставил короткое голосовое сообщение: "у тебя все хорошо?". На которое я просто не знала, что ответить.
Мне было ужасно стыдно, ведь я снова опоздала. И действительно не знала, как оправдаться. Но то, что он не написал, что я уволена, я посчитала хорошим знаком. Может, еще обойдется…
Элвис встретил меня приветственным тявканьем, и я вдруг ощутила, что рада видеть этого визжащего колобка. Хотя странно, раньше собак я никогда не любила.
– Сейчас, подожди, потискаю тебя.
Я стянула пуховик, обувь, вошла в гостиную… и обомлела.
В центре светлой комнаты у окна стояла огромная ёлка. Большая, пушистая, живая, аромат маслянистой хвои я чувствовала даже отсюда. Украшена она была с большим вкусом, словно над ней трудился не зря жующий свой хлеб дизайнер.
Ёлка… ну ничего себе. Когда он успел все организовать?
Я медленно подошла к новогоднему дереву и дотронулась указательным пальцем до переливающегося серебряного шарика. Тот закрутился вокруг своей оси, оставляя на моей серой толстовке причудливые блики.
– Обалдеть, Элвис, да? – проговорила в пустоту. – Ты тоже это видишь?
– Более того, это вижу и я, – я обернулась – Беркут.
Почему он дома?
– Простите, я опоздала, – запихнула руки, покрытые красными пятнами раздражения, в карманы свободных джинсов. – Не спала до утра, а потом вырубилась, будильник, видимо, на автомате отключила. Знаю, я уже говорила, но такого больше не повторится. Правда.
– Могла бы написать, в чем причина. Я думал, у тебя что-то случилось, ты не отвечала.
– Да там… – сначала хотела ответить обтекаемо, не вникая в детали – проблема моих бедовых соседей не его головная боль, а потом решила, что он имеет право знать правду. Ведь это именно он помог мне вчера. – В общем, Киру забрали органы опеки. Я всю ночь убирала в их комнате, пока Нина пьяная спала с каким-то непонятным мужиком, думала, может, если будет не так грязно… Но они все равно увезли ее в детский дом. На временное содержание, пока будут разбираться, но мне кажется, что домой она уже не вернется, – ведь не хотела раскисать, а все равно всхлипнула. – Это все я виновата! Рассказала, что ее мать неблагополучная…
– Успокойся, ты чего, – он подошел ближе и… обнял меня. Наверное, тем самым он хотел проявить участие, поддержать, чтобы я не разревелась, но от его жеста слезы просто хлынули единым потоком. Видит бог, лучше бы он так не делал, потому что эта поддержка… она тронула меня до глубины души.
– Они не слепые и сами бы все увидели, без твоих слов. И рано или поздно ее все равно бы забрали, потому что дети в таких условиях жить не должны.
– Я просила оставить ее мне! – снова всхлипнула в его плечо. – Но, конечно, этого никто не сделал.
– Для нее все происходящее наверняка к лучшему.
– Вы просто не жили в Яме.
– А что с твоими руками?
Я взглянула на свои раздраженные ладони и вздохнула.
– Так убирала же… Только вот все было зря.
– У меня в аптечке была какая-то мазь, я сейчас поищу, – он разомкнул такие теплые и дарующие покой объятия. Акция в честь поддержки закончилась. – Поставь пока кофе вариться, хорошо?
– А Элвис…
– Я все уже сделал, – бросил он, скрываясь в ванной комнате.
Я послушно пошла на кухню и не без усилий разобралась, как включается его новомодная кофемашина.
То, что он не собирается меня отчитывать и увольнять я уже поняла, стало намного легче. Да и
