А потом в машине, когда я прочитал досье на Асю, то чуть телефон не разбил. Вовремя остановился. Но Захар подлил масла в огонь.
Значит, Ася меня обманывает. Нет никакой амнезии, раз она за моей спиной встречается со своим мужем!
Чувствую себя использованным. Паскудное ощущение.
И что мне теперь с этим делать?
Смотрю, как она щебечет с Мирой, а внутри поднимается раздражение… и не только оно.
Я хочу эту женщину. Сейчас, когда знаю, что она преступница, хочу еще больше. Это заводит меня.
Но если раньше я боялся обидеть ее, то теперь моя совесть молчит. Ася использует меня втемную. Пользуется мной, чтобы скрыться от тюрьмы. Почему я не могу использовать ее?
Пересплю с ней один раз – и наваждение отпустит.
Я решаю ничего ей не говорить. Пусть продолжает верить, что она в безопасности. Но усилю охрану и дам задание своим безопасникам. Пусть следят за ней, но не вмешиваются, и по-тихому найдут ее мужа, этого Камушкина. Теперь это уже дело чести.
Ася заметно нервничает за ужином. Неужели заподозрила что-то? Я вроде веду себя как всегда. Или это встреча с муженьком так подействовала?
От этой мысли я злюсь. Другой мужик прикасался к ней. Может, они даже целовались при встрече? Вспоминаю, как мы с ней целовались после ухода Ветрова, и все – меня охватывает дикость, безумие.
Так, надо успокоиться. Иначе я просто сойду с ума.
Ухожу к себе в кабинет. Выкидываю Асю из головы и заваливаю себя работой.
Но она не дает мне покоя. Стоит увидеть ее на пороге, и все – башню срывает.
* * *
Думал, что меня отпустит, когда возьму ее на столе. Но нет. Безумие не прекращается. Хочу еще. Еще больше.
Несу ее в спальню, где и продолжаю наше общее безумие. Я предельно сдерживаюсь, чтоб не навредить ей и ребенку. Действую максимально аккуратно, стараясь не сорваться окончательно. Тону в зелени ее глаз.
Ее крики оглушают. Не хочу ее никуда отпускать. Пусть даже она мошенница, пусть замужем. Все равно будет моя. Плевать на все.
– Макс, что это? – Ася с расширенными глазами рассматривает браслет на своей тонкой руке.
Затем ковыряет застежку, пытается снять его.
Будь моя воля я бы остался сегодня дома вместе с ней. Вид Аси в одном браслете, едва прикрытой одеялом, заводит.
– Подарок. Я выбирал камни под цвет твоих глаз, – отзываюсь довольно.
Слежу за ее реакцией. Так не смотрят на драгоценности. Ее взгляд такой, будто она их боится.
– Я не могу его принять, – выдыхает через минуту.
– Ася, давай без всякого этого. Я захотел его тебе подарить – подарил, – отзываюсь раздраженно. – Как ты себя чувствуешь?
Спрашиваю о ее состоянии. Вроде у беременных есть дни когда можно, а когда нельзя. Знаю, потому что с бывшей мы тоже баловались, когда она носила Миру.
Не выспавшийся я с утра. Всю ночь пытался придумать, что делать дальше. Еще и Ася начинает включать в себе “янетакую”. Пусть берет браслет и не ноет. Девочкам же нравятся брюлики.
Достаю из шкафа выглаженную рубашку и брюки. В такие минуты особенно ценю свою домработницу. Поворачиваюсь к кровати.
В глазах Аси стоят слезы. Списываю все на радость от подарка и гормоны беременных. Первая жена, будучи беременной, тоже так смотрела, когда я дарил ей драгоценности.
– Хорошо, – отзывается она и отводит взгляд.
Лицо красное. Еще бы. Стою перед ней во всей красе, в одних боксерах.
Я ухмыляюсь. Натягиваю брюки и рубашку, стараясь поигрывать натренированными мышцами. Так и хочется покрасоваться перед ней. Мне нравится, когда она смотрит на меня вот так: широко распахнув ресницы и приоткрыв влажный рот.
Может, бросить все и остаться с ней в кровати на весь день? Нет, мне нужно выяснить все насчет ее мужа.
Сегодня же поеду к ним домой.
* * *
Спальный район новостроек. Квартиры в таких домах доступны для людей среднего достатка. Но даже в этих новомодных коробках у подъездов сборище бабок. Сидят на скамеечке в такую-то погоду.
Я подхожу к нужному подъезду. Охрану беру с собой. Пусть прикрывают на всякий случай. Не от бабок, а от того, кто может оказаться в квартире.
Домофон стоит на входе. Это плохо. У меня знакомых в этом доме нет, чтобы впустили. Включаю телефон, набираю Санчо.
– А вы к кому? – любопытствует одна из старушек на скамейке.
– К Камушкину, – хмуро отвечаю. – Знаете такого?
Еще и секретарь трубку не берет.
– А кто это? – спрашивает она.
Ей отвечают сразу трое:
– Николавна, да ты шо! Никак забыла! Жорка это с седьмого этажа. У которого жена померла недавно.
– А-а-а, такая хорошая девушка была! Всегда здоровалась!
Я прислушиваюсь к разговору.
– Он так убивался по ней, – вздыхает еще одна. – Страшная смерть! Весь белый ходил!
– Ага, так ей и надо! – вклинивается новая бабка. – Слышали, что про Настьку-то эту по телевизору говорили? Из-за нее люди погибли! Совести у нее не было!
– Да, а Жорке-то съехать пришлось! К нему тут типы подозрительные приходили. Деньги требовали.
– Ага, это все его жена виновата. Тьфу. Загубила столько людей.
– Стоп! – рявкаю, не выдержав.
Бабушки дружно смотрят на меня.
– Хотите сказать, что тут больше никто не живет? – уточняю.
– Да, Камушкин съехал. Квартиру выставил на продажу. Вчера риэлтерша с клиентом приходила.
– Что за риэлтерша? Из какой фирмы?
– А нам почем знать? – бабки пожимают плечами и теряют ко мне интерес. – Мы с ней детей не крестили.
Я возвращаюсь в машину, по пути звоню Тарану:
– Отправь парней по риэлтерским конторам в городе. Пусть узнают, кто занимается продажей квартиры по адресу…
Нужно найти этого Жорика. Найти вытрясти из него всю правду.
Не успеваю сунуть телефон в карман, как он начинает звонить.
Лариса. Пока я раздумываю, брать ли трубку, звонок обрывается. Пиликает СМС.
“Отец в больнице, в реанимации. Сердечный приступ. Стальнов, если ты не последняя сволочь, то приезжай!”
Сжимаю айфон так, что пластиковый корпус начинает угрожающе трещать. Нет, я не сволочь. Точнее, не последняя. Что-то человеческое во мне еще есть.
Набираю бывшую невесту.
– Лара…
– Макс! – перебивает меня странным голосом, и я понимаю, что она плачет. – Пожалуйста! Приезжай, мне очень страшно! Вдруг он умрет?
– Успокойся. Где ты? – перехожу на деловой тон.
– В “Эдельвейсе”. Это…
– Я знаю, где это. Сиди и жди, я скоро подъеду.
В голове бьется мысль, что нужно напомнить про документы. Но тут же одергиваю себя: еще будет время спросить, никуда они не денутся, Радзинский у меня в кулаке. Сейчас нужно узнать, что с ним случилось и постараться помочь.
2. АСЯ
Я смотрю на подарок Макса и мысленно ужасаюсь происходящему. Подарок? Подарок после такой ночи, как сегодня?
Слезы наворачиваются на глаза. Макс четко показал мое место в своем доме – содержанка. Вон за секс уже подарки идут. Я ведь не просила. Вчера это было потому что у меня гормоны шалили. А с утра отрезвляющая пилюля – дорогой браслет на запястье. И камни под цвет моих глаз. Но как же противно. Вдруг он собирался этот браслет подарить своей бывшей невесте, а отдал мне?
Я пытаюсь снять украшение, но оно не поддается. Даже зубами ковыряю застежку, но все бесполезно.
А Макс одевается. Еще и медленно так. Наверное, чтоб получше рассмотрела того, с кем спала ночью.
У-у, гад. Просто гад. Дожидаюсь, когда он уйдет, и встаю. Дрожащими руками поднимаю свою одежду. Тело приятно ломит, а я в полном раздрае. С одной стороны мне хорошо, а с другой противно.
Чувствую себя использованной. Поверила наивно, что он ко мне что-то испытывает. Решила, что между нами что-то серьезное. А по итогу – он заплатил мне за ночь. Ну, хоть не дешево оценил мои услуги.
Ничего ему не скажу! Хотела во всем признаться, а теперь…
Просто уйду. Исчезну из его жизни и все.
