с женщиной, которая ему нравится.
Что это?
Чудо, которое сотворил долгожданный половой акт?
Или стратегический ход?
— Хорошо, — чуть слышно отвечаю. Как скажешь.
Терять мне нечего, останусь. В конце концов, мне действительно нравится этот хищник…
Выхожу из душа, на постели меня ждет белоснежный махровый халат. Оглядываюсь по сторонам, в комнате пусто. Захар вежливо оставил меня одну в своей спальне, чтобы я могла привести себя в надлежащий вид и переодеться.
Не знаю, для чего ему это нужно, но мне нравится, что я дала согласие и осталась в его доме на ночь, а не поскакала после секса и наших с ним утех домой, получать очередную порцию оскорблений и унижений от матери.
Ситуация в семье накаляется и давно переходит разумные границы. Родители, да и брат, словно не замечают, что я ухожу куда-то, а может быть, делают специально вид по этому поводу, чтобы не ощущать себя виноватыми в том, что они со мной творят.
Как ни крути, я никогда бы не подписалась на то, что мне приходится делать с Властным, если бы не огромный долг брата-игромана и плачевная финансовая ситуация моей семьи. Как обычно, я хотела помочь, а в итоге, еще и выслушиваю некрасивые обвинения в свой адрес.
Понимаю, что мать распалил Тимур, навешав ей лапши на уши про золотые горы и то, как любит меня. Только это все ложь, и ни о каких чувствах с его стороны речи не идет, просто потерял любимую игрушку для битья, вот и нервничает.
Слышу приглушенные стуки в дверь.
— Входите, — бормочу чуть слышно.
— Можно? — заглядывает Захар.
— Конечно, это же я твоя жертва, тебе решать, — отвечаю спокойно.
— Я предложил тебе остаться не в роли жертвы, а в качестве гостьи, если ты считаешь себя в моем доме в чем-то ограниченной или думаешь, что я силой заставляю тебя здесь быть — уверяю, нет. Наказание ты выполнила, сегодня даже перевыполнила, отработав сразу два, если чувствуешь себя дискомфортно или неприятно, я разрешаю уехать домой, Альберт завезет на авто, — учтиво предлагает Властный.
Его поведение сейчас другое, нежели вначале каждой из наших встреч. Выглядит он более добродушно и не пытается нагнать на меня страх. Ловлю себя на мысли, что я расслаблена, а не по привычке сжата и трясусь.
— Нет, — отвечаю уверенно. — Я не хочу ехать домой. Там свои проблемы, рядом с тобой, поверь, и то спокойнее. Хотя, — опускаю глаза, — я же не знаю тебя совсем, но так ощущаю.
— А что не так дома? — задает вопрос Захар и проходит вглубь комнаты. — Тебя там кто-то обижает?
— Это сложный вопрос, наверное, будет странно, если я начну жаловаться на свою семью именно тебе, — тихо произношу.
— Не вижу ничего странного, если ты хочешь поделиться, я с удовольствием выслушаю, обещаю, что этот разговор не покинет моей комнаты, — уверяет меня Захар.
Я в сомнениях. Да и что мне рассказывать? История стара как мир, я нелюбимый ребенок, Мирон любимый. Родители не испытывают ко мне тепла и ласки, бла-бла-бла. Не очень-то хочется вешать этот груз на Захара. Тем более в его руках нет той силы, чтобы изменить сей печальный факт. Так повелось и сложилось изначально и никто не в состоянии это изменить.
— Мне кажется, эта информация лишняя, — произношу аккуратно. Не хочу задеть Властного своим недоверием, но и рассказывать драму своей жизни — желания тоже нет.
— Не о том ли ты хотела поговорить, что твоя семья эксплуатирует тебя напропалую? В угоду братцу игроману? — прямо спрашивает Захар.
— Откуда ты знаешь? — шепчу еле слышно. Почему-то испытываю стыд и понимаю, что даже не удивлена его осведомленности, видимо, тут все в курсе проделок моего идиота брата.
— Алин, ну ты же умная девушка и осознаешь — это не секретная информация, к тому же Мирон продолжает играть, что тоже известно всем. То, что тебя отправили на отработку долга это один момент, но тебе не под силу его закрыть, даже если будешь усиленно стараться целый год, — заявляет мне Захар.
— Что? Что ты хочешь этим сказать? — подскакиваю с кровати, — Ты не спишешь свой долг? — мой голос дрожит. Неужели и Властный меня обманет?
— С моей стороны ты можешь не сомневаться — спишу. Однако, у Мирона этих долгов очень и очень много. К тому же за его спиной стоят люди, которые не желают тебе добра, поговори с ним, прижми к стене и потребуй сдать имена, которые решили тебя эксплуатировать именно в подобном ключе, — продолжает Захар.
— Почему ты мне подсказываешь? — удивляюсь своей смелости и этому вопросу.
— Ты мне приятна, — отвечает хрипло, — в тебе нет злобы или какой-то грязи, у меня достаточно жизненного опыта, чтобы рассмотреть ту, кем ты в действительности являешься. Я понимаю, что настоящей Алине не присуще то, чем ты со мной занимаешься ради своего брата. Будет печально, если по его вине ты скатишься до банальной проституции, — говорит мне честно, глядя в глаза.
После слов Захара чувствую, как начинают дрожать мои ресницы, еще немного и я расплачусь. Становится очень стыдно и неудобно. Как я могла докатиться до подобного? Спать за долги брата, позволять себя унижать семье, разрешать Тимуру меня бить, кто я вообще такая? Терпила?
Как не пытаюсь сдержаться, слезы предательски катятся из глаз. Властный это замечает и садиться рядом. Пальцами вытирает на моих щеках соленые капли и произносит:
— Не плачь, и не кори себя, просто возьми ситуацию под контроль и разберись, кто и что за всем этим стоит. Это будет неприятное открытие, но ты просто обязана сейчас себя отстоять, чтобы не пришлось дальше столкнуться с вещами посерьезнее, — гладит рукой по волосам. Меня никогда и никто не жалел, я поражена тем, что это делает совершенно чужой человек — думает обо мне и сопереживает.
— Спасибо, Захар, — шепчу пересохшими губами.
— У меня к тебе есть еще один вопрос, — продолжает мужчина. — Я хочу, чтобы ты была предельно откровенна, — берет меня за подбородок и заглядывает в глаза.
— Ладно, — смотрю на него, словно кролик на удава.
— Тебя избивали? Я
