Притяжение тел – это лишь отражение желаний души.
– Херасе философию загнула под конец. Красиво сказано.
– Так, не увиливай от ответа, – Эрика осторожно стучит ладонью по колену моей здоровой ноги. Да я уже понял, что тут не отвертишься никак. И не собираюсь.
– Ради своего человека я всегда иду до конца, Ри. В любой ситуации.
Она делает то, от чего у меня стабильно сносит крышу, – надувает свои сочные сладкие губы. Хочется накинуться и зацеловать прямо здесь, в машине, но мы на дороге.
– Спасибо за ваш ответ, он будет учтен, – смеется Эрика, заворачивая к моему дому. От меня до стадиона ехать-то всего ничего, это было одной из причин, почему я снял квартиру именно здесь.
– Если честно, я планировала, что мы вместе приготовим победный ужин, но помощник из тебя так себе, могу сама, или отложим до другого случая. А пока можно заказать еду.
– Не напрягайся, давай закажем, – сразу достаю телефон и захожу в доставку, выбирая блюда из любимого ресторана. Я не слишком часто готовлю дома, хотя и не питаюсь исключительно привозной едой, но сегодня мне действительно не хочется, чтобы Эрика скакала вокруг плиты, пока я буду лежать с вытянутой ногой и залипать. Делаю заказ, пока мы поднимаемся в квартиру, дальше иду в душ, потому что не сделал этого на стадионе, был занят – меня медики осматривали.
Роб может уже начинать грустить, что вторая прогулка за день ему не светит, но он сегодня гораздо лучше расположен к Эрике, позволяет играть с собой, гладить себя. Так что Ри развлекается с Робертом, пока я привожу себя в порядок.
Полчаса мы выясняем, какой фильм смотреть, потом я выгоняю Роба с кровати, ведь он лезет сюда за Эрикой. Приезжает доставщик, Эрика встречает его и тащит лапшу вок прямо в кровать.
Ну, я не настолько болен, что не могу встать, но мы решили, что это будет ленивый вечер. Цепляем лапшу из картонной коробки палочками, комментируем фильм, примиряемся с тем, что Роба сегодня нам не выгнать. Щёлкает кнопка на чайнике, Ри заваривает чай и притаскивает в комнату, а когда мы заканчиваем ужин и чаепитие, она просто ложится у меня под боком, и вот так мы досматриваем кино.
– Останешься со мной? – спрашиваю, когда фильм заканчивается. Да-да, я помню ее слова про то, кто будет сверху. Но это в ее стиле, могла и просто так сказать.
– А ты думал, уеду?
– Не знаю. Родители не против, что ты ночуешь у меня?
– Должны быть? Я им просто сообщила, что твой статус поднялся с «парня, который сигналит под моими окнами» до «моего парня». И они подобрели.
– Это очень радует. Обязательно познакомлюсь с ними… потом.
Потому что сейчас мне надоело отвлекаться от главного. Пальцами поднимаю ее подбородок, тяну к себе и целую эти губы, которые не дают покоя. Наконец-то.
Эрика
Когда он меня целует, мне кажется, что мы можем вырубить электричество во всем доме – так сильно искрит между нами. Он подтягивает меня ближе к себе, целует крепче, правой рукой гладит предплечье, и я чувствую, как разбегаются по телу мурашки.
Я не скромная бедная овечка, поцелуев в моей жизни хватало, но так не было раньше. Чтобы так. Вот прям так! Мне безумно нравится дразнить, кусая его нижнюю губу, и чувствовать, что долго Кай не в состоянии продержаться, просто наглаживая кожу. Его рука уверенно задирает футболку с его же именем на спине, сжимает грудь через лифчик, а потом одним щелчком (быстрее, чем это сделала бы я!) расстегивает его. Еще несколько секунд, и я сойду с ума.
Фамильная футболка летит в сторону, владелец фамилии сам ее туда и выкидывает, а потом к ней присоединяется футболка самого Кая. Издав свое осуждающее «гав», Роберт выползает из комнаты, чтобы не подглядывать, а я сама бы с удовольствием посмотрела, как это выглядит со стороны. С моим участием, конечно! Вот не знаю, заниматься любовью перед зеркалом – это вообще нормально? Как-нибудь проверим, а пока…
Я оказываюсь сверху, как и обещала, но мы все еще частично одеты. Сама стаскиваю с него шорты, не удерживаюсь от шутки:
– Сеня, береги ногу.
– Что? – в таких случаях, как у Кая, говорят: «гость протрезвел».
– Ты с самого детства смотрел спортивный канал, не знаешь классику отечественного кино?
– Я все знаю, Ри, но мне не до шуток.
Да вы поглядите, какой серьезный мачо! Так и хочется еще что-нибудь учудить, но мои собственные бабочки против. Они там отчаянно бьют крыльями, требуя продолжения банкета. Ничего лишнего из одежды не остается, зато появляется «экипировка», а мне опять смешно, что со мной? Разве людям весело, когда они занимаются сексом? Это признак самоиронии или глупости? Да пофиг! Дурацкие несвязные мысли вышибает из меня одной ударной волной, когда мы становимся единым целым, и вместо смеха уже хочется кричать о том, что я с ним, он со мной, и мы друг в друге. Нет, не потерялись, а нашлись, и хотя мы были полноценными до этого, сейчас кажется, что нет и не могло быть других идеальных половин.
Может, слишком рано говорить «люблю», и я не буду торопить, чтобы не обжечься, но мне очень хочется в альбоме для родственников, перевязанном красной ленточкой, написать: вот так родилась любовь.
В поцелуях, от которых расплавился мозг, в прикосновениях, которые не хочется забывать, в царапинах на его ключицах (да, я старалась).
Кай – это мужская сила, которая и притягивает. Он позволяет мне побыть девочкой, не просто девочкой с маникюром и прической, а той, которая может стать за широкую спину, обнять своего мужчину в районе талии и положить голову на плечо.
Я не знаю, как все это умещается в моей голове, пока мы в процессе, но когда Кай резко тянет меня к себе, стискивает бёдра и ускоряется, дальше нет ничего. Ни одной лишней мысли, только мы здесь и сейчас. Его ладони, сжимающие ягодицы, его губы, оставляющие засос на шее, его дыхание, звучащее, как мое имя.
Если он – мое спасение от ночных кошмаров, тот, в чьих руках я могу найти успокоение и тепло, то днем я загрызу любого, кто будет против нас. За него и за себя.
* * *
– Ты поедешь на такси? – спрашивает Кай утром. Ну как утром – ближе к обеду. Из того, что отыскала в холодильнике, я приготовила ему поесть, хотя он возмущался, что ходить
