Оставшись один на один со своими мыслями, в совершенно не пригодной для здравомыслия среде я задумалась.
В моей голове уже давным-давно все находится на своих местах. Предыдущие отношения с Игорем — полностью пройденный этап, к которому я уже не вернусь — это однозначно.
Я не знаю, любила ли я его когда-нибудь, или это была странная привязанность, граничащая с безумным страхом потерять парня и остаться одинокой.
Хотя на самом-то деле он и не был никогда моим. Разве, приходя домой, после трудного дня я могла позвонить ему и пожаловаться? Или, заболев, могла позвонить ему и попросить привезти лекарства?
Нет. Я не имела права звонить первой. Он просто не отвечал мне. В этих отношениях старт задавал он, а я лишь должна была спрашивать — как далеко бежать?
Сейчас есть модный термин, которым можно охарактеризовать такую связь — токсичные отношения.
И вот, выпорхнув из них, я как будто стряхнула с себя дурман, и, оглянувшись назад, с сочувствием вспоминаю то время, когда я была зомбирована человеком, единственная цель которого делать хорошо только одному человеку — себе.
Загребая руками ледяную воду, от которой зубы выстукивали дикую чечетку, кончики пальцев на руках и ногах начали неметь, а горло пересохло так, будто за всю жизнь не выпила и капли воды, я вспомнила темные глаза Димы.
Разве в темноте и черноте может быть что-то хорошее? Может и даже есть. Не было ни одного дня, когда бы я чувствовала себя не комфортно рядом с Димой.
От него всегда исходит спокойствие. Это та самая гавань, куда ты заходишь после долгой дороги, и уходить обратно уже не хочешь.
Ты веришь ему безоговорочно. Боишься, но веришь. Страх ведь никуда не делся.
Наверняка, пройдет какое-то время, и я вздохну полной грудью, поняв, что больше нечего бояться.
Я гребла из последних сил, упорно не желая сбиваться с темпа, но мое бедненькое и несчастненькое тельце работало на пределах. В голове сигналила лампа “срочно катапультироваться”, но выбора у меня не было.
Впереди уже виднелся причал, и я сдалась, перевернулась на спину, давая хоть немного отдыха телу. Увидела Катю — она была совсем рядом со мной, гребла явно запыхавшись, и смотрела с тревогой.
— Романова! Собрала всю волю в кулак и начала двигать конечностями. Быстро! Рано расслабляться! — гаркнула подруга на меня.
Я посмотрела на нее, лишь усмехнулась и перевернулась обратно на живот. Начала грести уже гораздо слабее, все чаще начала хлебать воду ртом и носом. Сердце в груди не просто бешено стучало, казалось, оно хочет выскочить из меня, не выдерживая такой нагрузки.
— Давай девочка! Врагу не сдается наш гордый Варяг! — подбадривала сзади Катя.
Через несколько минут ноги почувствовали спасительное дно, сделав несколько шагов и упав на четвереньки, я попыталась ползти.
Сзади что-то кричала Катя, но из-за шума в ушах от грохотавшего сердца, я плохо слышала ее. Из последних сил я доползла до безопасного мелководья и легла на спину.
На этом, пожалуй, все. Мой мозг отключился.
Глава 29
Я была тесно прижата к горячему телу, от которого пахло древесным одеколоном. От этого я получала фантастическое удовольствие.
До того момента, как распахнула глаза.
Очнулась я от дикой тряски — не понятно меня трясло от того, что человек, у которого я была на руках, на самом деле быстро куда-то бежал. Или от того, что меня трясло от холода. А может быть по тому и другому.
— Сколько она пробыла в воде? — кричал кто-то.
— Не знаю! — взвизгнула подруга. — Хотя подожди, были же фотографии, сейчас-сейчас точно скажу. Двадцать три минуты.
Что двадцать три минуты? Мое сознание будто было за пеленой тумана, из которого я не могла выплыть. Снова прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.
— Мы отплыли далеко, но Алина гребла постоянно и быстро, вообще без передышки. Господи, — всхлипнула и заревела. — Это я виновата, я! Если бы мне не приспичило сделать сраную фотку, то Аля бы не свалилась за борт!
И завыла. Кажется, недавно кто-то точно также выл. Маша. В лесу. Точно.
Открыла глаза, вспоминая, где нахожусь.
— Все в порядке, — прохрипела я.
— Охренеть как в порядке, Русалка! Куда вас понесло вообще? Какого черта вы вдвоем уехали, никого не предупредили…
— Я же сказала, мы пойдем прогуляться, — стучащими зубами ответила я.
— Вот именно, что “пойдем прогуляться”, а не поплывем на не понятной лодке хрен знает куда. Так, ладно, потом разберемся, нужно тебя согреть, — сказал Дима, занося меня на кухню и сажая на стул. — Здесь самое теплое помещение, а тебя нужно раздеть и согреть.
— Димон, я, как чувствовал, утром баньку поставил протопиться, думал как раз вам на дорожку. Она уже должна прогреться, давай ее туда, — сказал появившийся откуда-то Вадим и бросил Диме в руки несколько пледов.
Парень укутал меня всеми ими как ребенка и сказал Вадиму:
— Веди, — и обращаясь уже к Кате. — Ты тоже идешь. И прекрати реветь, все закончилось.
— Конечно-конечно, — не переставая лить слезы ответила подруга.
Дима схватил меня на руки, совершенно не церемонясь, и понес за Вадимом.
— Ох, Бука, — спокойно подал голос Женя, идя рядом. — Вас бы отшлепать за произвол. Уплыли, никому ничего не сказали. А мы тут думаем — куда девочки ушли. Чуть ли в лес за вами не отправили спасательную бригаду в виде себя.
— Идиот! — крикнула Катя, явно перестав разводить мокроту. — Какой нахрен лес! У меня нога болит!
И для наглядности продемонстрировала ее, подняв до колена штанину.
— Это еще что такое? — шокировано спросил Женя и потянул руки к девушке.
— Иди ты в баню, — Катя быстро откинула штанину обратно и спрятала ногу, но даже я, в полудохлом состоянии увидела огромный наливающийся синяк по всей щиколотке.
— Как раз туда собирался, — парировал парень, параллельно подхватывая на руки брыкающуюся подругу. — Да успокойся ты, чокнутая. Ты что с ногой сделала? Там у тебя синева по всей конечности расплескалась.
— Упала я! Ясно? Лодку к этому причалу долбанному кое как припарковала, там Алинка еле-еле двигается, барахтается в воде, — и опять слезы по второму кругу, нет, ну точно дежавю. — Еле вылезла, побежала по причалу, а он мокрый, сволочь. Я и упала и теперь вот, нога болииит.
— Дуры, — сказал всего лишь одно слово Женя.
Дима и вовсе молча кивнул толи соглашаясь со своим другом, толи своим мыслям. Надеюсь второе, хотя маловероятно, да?
В баню залетели вчетвером. Вадим куда-то испарился.
— Катя, помоги раздеться Алине, она совсем ледышка, — и поставил меня на пол.
На самом деле, видимо из-за прилива адреналина я не чувствовала ничего. Но когда Дима сказал, что я — ледышка, то именно в этот самый момент отчетливо поняла, что не чувствую своего тела. Совсем.
Ребята вышли, а Катя принялась за работу, параллельно приговаривая:
— Прости меня, прости, прости, прости…
— Перестань, — это все, что я смогла сказать.
Вины Катерины тут не было, и быть не могло.
Подруга помогла мне раздеться, хотя сама еле стояла на ногах, быстро и завела в саму баню, в которой было безумно горячо и пахло божественно — деревом и какими-то маслами.
Пока я стояла, глядя по сторонам, Катя начала обматывать меня простыней, а потом и вовсе помогла лечь.
— Лежи так, я сейчас.
Я закрыла глаза и вдохнула полной грудью, закашлялась.
Воды-то я так и не выпила, все горло по ощущениям саднило от сухости. Открылась дверь, и зашел Дима прямо в одежде, протянул мне кружку.
— Пей. Это вода, — ну прям исполнитель желаний.
Я с благодарностью выпила все до последней капли, это была самая вкусная кружка с водой в моей жизни.
— Спасибо, — сказала уже своим обычным голосом и без зубного стука.
Только сейчас поняла, что меня отпустила дикая трясучка собственного тела.
Дима наклонился и поцеловал меня, томно, нежно. Так, что я поняла — переживал.
— Ну и напугали же вы нас, — отстранившись, но продолжая держать мое лицо в руках, сказал парень. — Думал, с ума сойду, увидев тебя, лежащую в ледяной воде, всю мокрую с головы до ног.
