и виноватой в моей голодной смерти будешь ты, – говорю я, зная, что она слишком заботливая, чтобы отказать. – Я даже в знак солидарности с тобой взял себе то же самое, что и тебе, – давлю я.
– Ну хорошо! Только, если я испачкаю платье, отвечать будешь ты, – вздыхает она и пододвигает к себе тарелку.
Я же в очередной раз пялюсь. Причем самым наглым образом. Да что там пялюсь, просто поедаю эту похожую на пирожное девушку. Мою жену. Никогда бы не поверил, скажи мне кто, что такое вообще возможно. Я и женюсь? «Да никогда в жизни!» – ответил бы я еще пару месяцев назад.
– Спасибо, – вдруг говорит она. Сидит такая маленькая, беззащитная, грея о горячую кружку руки. Так и хочется затащить к себе на колени и пообещать защиту от всего того зла, что она боится.
Совершенно несвойственные мне порывы. Я ведь ни разу не защитник!
– Всё прошло так хорошо, мамы очень рады. Жаль, моя не может быть сейчас тут, но я уверена, что твоя держит ее в курсе всех событий. Наверняка послала ей кучу видео, – аккуратно отправляя порцию салата в рот, говорит Хади.
– Да, довольно неплохое мероприятие для наших гостей. Хотя я бы предпочел что-нибудь поскромнее, мне просто больно наблюдать за всеми теми женщинами, что так и норовят сделать с тобой фото. Вот какой в этом интерес? – искренне не понимаю я. – Лучше бы сидели и ели все те яства, что представлены на столах, чем мучать бедную невесту.
– Какой ты, оказывается, чуткий и заботливый, – вдруг хихикает она, удивляя меня этим мелодичным звуком. – Для молоденьких девушек невеста – это нечто эфемерное. То, о чем в глубине души они сами мечтают. Им самим хочется быть такой же нарядной, в пышном платье, иметь вокруг себя всё это внимание… Понимаешь? – Дожидается моего кивка и продолжает: – А для тех, кто постарше, это способ перенестись в день собственной свадьбы и вспомнить свой триумф.
– Логично, – соглашаюсь я. – Но всё равно глупо.
– Так почему ты сам не был занят тем, что набивал пузо? – неожиданно игриво спрашивает она, отправляя креветку в рот.
– Не лезло в горло, ведь я знал, что ты точно ничего не ела и отдуваешься за нас двоих, – улыбаюсь я тому, как она пробует кончиком языка снять с губ остатки соуса, и пытаюсь изо всех сил не реагировать физически на то, что со мной делает вид этого розового язычка.
В губах аж покалывает от желания слизать самому, заменить ее язык на свой и наконец вновь попробовать ее невероятный вкус, так непохожий на другие.
– Спасибо, я даже не понимала, как проголодалась, – делает она глоток своего любимого чая. – И так устала! У меня аж глаза слезятся от всех этих вспышек. Я просто потеряю сознание, как только избавлюсь от этого платья, – явно не думая ни о чем таком, говорит она, не представляя, какие картинки рождает в моем воспаленном от желания мозгу.
– Осталось потерпеть три часа, – прокашлявшись, говорю я, пытаясь отвлечься на свою порцию, которая совершенно не лезет в меня. – Поедем домой и расслабимся. Хотя, учитывая, что дома ждет домашний тиран, это еще под вопросом.
– Вот еще! Забота о моем Утенке только в радость, какой бы уставшей я ни была! – сияет она, а я задаюсь очередным вопросом, почему она досталась именно мне? И что мне, черт возьми, с ней такой делать?
Хади
– Я такая счастливая сегодня, дорогая! – причитает мама-свекровь, когда мы, справившись с моими вещами, которые троюродный брат Шамиля привез и занес за дверь, направились наверх.
Гостей сегодня не было, так как мама перенесла всё на завтрашнее утро. Она уверяла, что завтра нам предстоит непростой день, ведь многие, кто не смог приехать, нагрянут с утра, чтобы поздравить нас и вручить подарки.
Кстати, о подарках! Их набралось столько, что в нашем огромном холле просто не было места!
– Думаю, мы перенесем вещи в ту комнату, что в конце лестницы, а потом разберем? – предлагаю я. – Переоденусь и попрошу вашего сына о помощи.
– Вот в такие моменты я и жалею о своем упрямстве касаемо слуг, – удрученно качает женщина головой, но я лишь обнимаю ее за плечи, уверяя, что в этом нет ничего затруднительного.
Отправляю ее спать, а сама с неким волнением иду в спальню Дударова. Искренне надеюсь, что он не поставит меня в неловкую ситуацию, ведь сегодня он вел себя просто как идеальный… друг. Как, впрочем, и обещал. Правда, верить обещаниям мужчин я давно перестала.
– Ой! – войдя в комнату, с удивлением останавливаюсь я. Шамиль, устроившись на широком кресле, качает на груди нашего Утенка!
– Мы поели и раскапризничались, – улыбается мужчина. – Я подумал, что было бы неплохо уложить его до вашего приезда, но он просто неутомим, – гладит он ребенка по спинке.
– Я сейчас переоденусь и возьму его! – чувствуя, как покалывает в ладонях от нетерпения, улыбаюсь я.
– А во что? – оглядывается он кругом. – Я так и не понял, где твои вещи.
– Ох, – понимаю я свою оплошность. Ведь мои вещи, как и подарки, были в холле. – Я же как раз хотела попросить тебя помочь мне с вещами, а потом с подарками, чтобы нам убрать их пока в дальнюю комнату. Мама сказала, завтра с утра будут гости, так что… – жму я неопределенно плечами.
– Ладно, надень пока мой банный халат. Он чистый, висит после стирки в ванной. Сможешь справиться со своим платьем? – с сомнением разглядывает он мой корсет.
– Надеюсь, что смогу, – тихо говорю я себе под нос, в любом случае не собираясь пользоваться его помощью! Не хватало мне только, чтобы он раздевал меня!
С горем пополам справившись с платьем, радуюсь тому, что у Дударова такая огромная ванная, где я могу с легкостью развернуться. Мне просто чудом удается справиться со шнуровкой, и, радуясь тому, что снизу на мне надета шелковая комбинация ниже колен, я избавляюсь от чулок и, надев его халат, плотно завязываю пояс. Осматриваю себя в огромном зеркале и, оставшись довольна своим видом, вместе со своим огромным пышным платьем выхожу обратно в спальню.
– Не хочу тебя разочаровывать, но он заснул, – оглядывая меня со своего места, говорит Шамиль.
Как бы ни пыталась, я тушуюсь и отвожу взгляд, прикидываю, куда деть платье, заодно пытаясь справиться с волнением.
– Сейчас унесу его и приду тебе на помощь, – словно почувствовав мое волнение, говорит он, но я останавливаю его, не зная, что буду делать
