— Значит, приходится напоминать себе, да?
Симпатичный розовый румянец заливает ее щеки.
— Я в твоем доме. А ты — это ты. Можно ли винить меня за то, что я проявляю осторожность?
Вот теперь я разозлился. Чувствую, как гнев поднимается внутри, и скриплю зубами, борясь с желанием наорать на нее. Расставляю руки широко в стороны на прохладной поверхности столешницы и делаю глубокий вдох. Но затем внимательно приглядываюсь к Чесс. Она словно уменьшилась в размере, наглухо закрывшись внутри, на лице нет ни капли эмоций, а глаза слегка безумные.
— Ты что, пытаешься затеять ссору? — спрашиваю я. Несмотря на колючий характер, я знаю, что сейчас она очень уязвима.
На секунду кажется, что девушка вот-вот ринется в атаку, но она опускает плечи, и закрывает лицо руками.
— Прости. Ты этого не заслуживаешь. Я такая придирчивая и... сама не знаю, что говорю. Не обращай на меня внимания.
Мне хочется её обнять, но она так напряжена, глядя на меня, словно сейчас сорвется и убежит.
— Тебе просто нужно прийти в норму, вот и все.
Чесс обессиленно кивает.
— Вот что мы сделаем, — говорю я. — Давай-ка пообедаем.
— Пообедаем? — она издает забавный звук. — Сейчас только одиннадцать.
— Значит, у нас будет второй завтрак, — возражаю я. — По сути, я ем как хоббит (Хоббиты — вымышленная человекоподобная раса, центральные герои романа «Властелин Колец» и повести «Хоббит, или Туда и обратно». Также известны как любители есть по шесть раз в день.).
Она усмехается и вытягивает шею, заглядывая за кухонный островок между нами.
— Что ты делаешь? — со смехом спрашиваю я.
— Проверяю твои ноги.
Шевелю пальцами ног, все еще обутыми в кроссовки.
— Они не волосатые, но очень большие. — Приподнимаю бровь. — Я хорошо сложен.
Чесс снова усмехается, больше не выглядя расстроенной.
— Да, знаю, здоровяк. Я видела тебя голым, помнишь?
— Как я могу забыть, если ты все время напоминаешь? — Я разденусь прямо сейчас, если ты присоединишься. — Если бы не знал вас так хорошо, Мисс Куппер, подумал бы, что вы слегка зациклились.
— Тогда это замечательно, что ты так хорошо меня знаешь. — Чесс обходит кухонный остров и встаёт рядом. Она такая хрупкая по сравнению со мной, ее запястья тонкие и изящные. Черный гипс, прикрывающий правую руку, слишком громоздкий и оставляет свободными только пальцы. Я не упускаю из виду синяки на её предплечье, и то, как она хромает, наводит на мысль, что есть и другие.
Я хочу потребовать, чтобы она показала мне все ушибы, позволила взять себя в охапку и уложить обратно в кровать, где я накормлю её обедом, разотру ноющие мышцы, и сделаю все, что она захочет. Но знаю, что Чесс откажется. И вряд ли это облегчит её переживания, а именно это ей сейчас действительно необходимо.
Не говоря уже о том, что если я окажусь с ней в постели, моему контролю конец. Нет ни единого шанса, что я смогу прикасаться к ней и сохранять безразличие.
Я пытаюсь выбросить из головы мысли о моих руках изучающих Чесс.
— После завтрака, мы пойдем и купим тебе новый фотоаппарат и оборудование. Подготовим тебя к работе.
Она кладет тонкие пальцы на край столешницы.
— Спасибо, но я получу чек от страховой компании только через несколько недель.
— Именно поэтому куплю я.
На лице девушки появляется хмурое выражение, и я поднимаю руку.
— Ты сможешь вернуть деньги, когда получишь чек.
— Или могу подождать, — возражает она. — Я уже остановилась у тебя. Ты купил мне одежду. Я не могу принять больше.
— Честер, я зарабатываю неприлично много денег и трачу очень мало. Мы оба это знаем. Так что давай не будем делать вид, что ты меня финансово обременишь.
— Мы говорим об оборудовании почти на тридцать тысяч долларов, Финн.
— Я понимаю. Для меня это не имеет значения. — Она закатывает глаза, и я наклоняюсь ближе. — Помогая тебе встать на ноги, я чувствую себя счастливее. Ладно?
— А вдруг я не хочу вставать на ноги. Может мне нравится хандрить.
Не куплюсь ни на секунду. Я уже вижу предвкушение в глазах. Чесс умирает, как хочет снова заполучить камеру в руки.
— Плохо дело. В доме Мэннуса также действует закон о борьбе с хандрой. Нарушители получают подзатыльник и лишаются права просмотра телевизора на один день.
Чесс смотрит на меня, словно я болтаю чепуху. Так и есть. Но ей явно это нравится.
— Есть еще какие-нибудь правила, которые я должна знать?
— Сборник на твоем прикроватном столике. — Открываю холодильник и достаю немного жареной свеклы, козий сыр и салат из булгура.
Чесс озадачено наблюдает.
— Выглядит... изыскано. Ты сам это приготовил?
— Я могу приготовить только самое необходимое, но у диетолога команды есть в штате шеф-повар, который готовит для нас несколько приёмов пищи на неделю. Ну, знаешь, второй завтрак, ланч, второй ланч и так далее.
Чесс хочет что-то сказать, но её прерывает звонок в дверь. Я расторопно открываю и вижу Чарли с коробкой в одной руке и большим букетом цветов в другой. Охапка оранжевых роз такая огромная, что за ней едва видно его голову.
— Чарльз, — говорю я, впуская парня в дом. — Тебе не следовало этого делать. Я больше люблю цветы в горшках.
Прежде чем, он успевает сострить в ответ, входит Чесс и издает изумленное:
— Вау.
Чарли проходит мимо, как будто меня там вообще нет.
— Это для тебя. — Парень ставит нелепый букет на столик в прихожей, потому что он слишком тяжелый для нее. — Цветы от ребят из команды нападающих.
Мои парни купили цветы и ничего мне не сказали? Вот мелкие жополизы. Я бы сказал им, что Чесс не из тех, кого можно впечатлить цветами.
— О! — её лицо сияет от удовольствия. — Как приятно.
Подождите. Что?
— Ну, — говорю я, стараясь не скрипеть зубами. — Да, мы такие.
Чесс нюхает розу, читая открытку, испещренную подписями.
— Не пытайся заслужить награду Финнеган. Здесь нет твоего имени.
Сдерживая усмешку и демонстративно не глядя в мою сторону, Чарли протягивает ей в руки коробку. Белая, глянцевая упаковка не скрывает содержимого. Долбаный MacBook Pro?
— А это от команды защитников.
Девушка выглядит ошеломленной.
Чесс никогда его не примет. Ни за что.
Но затем она широко улыбается, такая взволнованная, её глаза слегка затуманены. Точно как вчера вечером.
— Это так... мило. — Она прижимает коробку к груди, словно драгоценность.
Я разрываюсь между благодарностью своим товарищам по команде за её счастливый взгляд и желанием врезать им всем по морде, потому что не успел купить ей компьютер первым.
Я закрываю дверь, хлопнув чуть сильнее, чем требуется.
— Чесс. Познакомься, это Чарли Бошан. — Местный предатель. — Когда он не помогает мне и другим ребятам, он учится на предпоследнем курсе в Тулейне.
— Ты играешь в футбол, Чарли? — спрашивает Чесс.
Это вполне обоснованный вопрос. При его росте под два метра и почти ста килограммах мышц, он легко мог бы играть в защите.
Чарли, привыкший к этому вопросу, криво улыбается.
— Нет, мэм. К большому огорчению, обе мои ноги левые и сделаны из свинца. По крайней мере, так говорит каждый тренер, к которому я пробовался. — Его гаитянский акцент немного усиливается. — Моя специализация спортивный менеджмент.
— Я хотела бы поблагодарить, — говорит Чесс. — За то, что купил мне одежду и все остальное. Я очень тебе признательна.
Щеки Чарли становятся цвета розового дерева. Если бы я не стоял здесь, ни за что бы не поверил, что он способен краснеть. Обычно парень — невозмутимый оазис спокойствия рядом со мной.
— Это самое малое, что я мог сделать, мэм. Хотя, прошу прощения, если что-то не... — он откашливается. — Если некоторые вещи немного не в твоем стиле.
Низкий смех срывается с губ Чесс, и хотя в выражении лица нет ни намёка на непристойность, для моих ушей этот звук — чистый секс.
— Ты прекрасно справился.
Я ловлю себя на том, что представляю её в одних из тех скучных трусиков, выбранных Чарли. Только в них и ничего больше. Чистый белый хлопок, натянутый на её упругой, дерзкой попке, облегающий каждый изгиб и округлость.
