что от ласкового и страстного любовника, каким Родионов был на яхте, ничего не осталось, а на его место снова вернулся бездушный и холодный робот, которому плевать на все мои чувства и страхи.
Дмитрий усадил меня на заднее сиденье, закутанную в халат, бегло осмотрел и молча закрыл дверь. Привыкай, Катя, теперь ты будешь его девочкой для развлечений, когда появится на них время и настроение. К сожалению, выбора мне никто не предоставил.
Марат всю дорогу молчал, лишь изредка поглядывал на меня через зеркало заднего вида, а я сжалась в комок на сиденье и настороженно смотрела в окно.
— В пакете одежда. Я сейчас прижмусь к обочине. Выйду из машины, а ты переоденься, – приказал он.
— Зачем? – равнодушным и уставшим голосом спросила я.
— Настя дома. Она гуляет во дворе с ребенком. Твой вид оставляет желать лучшего.
Мой вид? А какой у меня должен быть вид? Родионов почти три дня продержал меня на яхте. И не ради красоты, а потому что без конца трахал! Почему-то наступил откат, а от эйфории ничего не осталось, кроме горечи. Пришло осознание, что я теперь с ним надолго. А если так продолжится... Не знаю, как долго смогу оставаться такой же хладнокровной и сдержанной, как эти мужланы.
— Полагаешь, мне есть дело, что она подумает?
— Не дерзи, Катя. Если ты так понравилась ему, что он приказал оставить тебя в доме, а не вышвырнуть на растерзание врагам – это еще ровным счетом ничего не значит.
Оставить в доме? Разве он изначально говорил Марату, что отпустит меня в мою квартиру? Или… Догадка, озарившая сознание, заставила исказить губы в горькой усмешке. Родионов собирался попользоваться мной и вышвырнуть из своей жизни! Неужели ему так понравился секс со мной, что он решил еще на какое-то время задержать меня в своем доме? Какой, однако, широкий жест.
Поджав губы, я отвернулась к окну. Нечто такое и следовало ожидать. В его мире все покупалось и продавалось. Глупо надеться, что у такого человека возникнет подобие каких-то чувств, кроме похоти и желания. Эти дни на яхте были своего рода тест-драйвом, который я успешно прошла.
Катя
Погода на улице стояла пасмурная. В воздухе пахло дождем. Еще чуть-чуть и от тепла не останется и намека. Я вышла из машины и взглянула в сторону Насти, державшей на руках ребенка. Малыш крутил головкой и с любопытством исследовал мир. Его личико было таким красивым, что я залюбовалась крохой, позволив себе представить, как бы выглядел мой Гриша. В груди все сжалось от боли, я вдруг поняла, что совсем без сил и хочу поскорее остаться одна. Даже на работу не хочу выходить, хотя, конечно, не откажусь от шанса вернуть кусочек своей прежней жизни.
Мы встретились глазами с девушкой. На ее невозмутимом лице не промелькнуло ни одной эмоции. Все же с Родионовым они были очень похожи. Быстро поздоровавшись, я поторопилась отвернуться и направилась в дом.
— Кристина здесь тоже жила? – спросила у Марата, когда он последовал за мной наверх.
Наверное, сейчас будет отдавать указания на завтрашний день? Куда же без них.
— Она здесь не жила. Дмитрий Сергеевич недавно перебрался в отцовский дом. Долгое время здесь обитала пустота и рабочие, делавшие ремонт.
Даже так... Ну вот и хорошо. С этими новостями и дышалось легче. Хотя мне по большому счету было все равно, кто здесь жил до меня, с кем Родионов проводил свое время или будет проводить его в будущем. Но все же я ощутила в груди неприятный укол, мне не нравилось думать о его увлечениях, поэтому тут же отсекла эти мысли и натянула на лицо равнодушную маску.
— Какие будут дальнейшие указания? Давай, побыстрее, хочу остаться одна... – немного резким тоном попросила я.
Марат прищурился и окинул меня внимательным взглядом. Неужели полагал, что начну разводить слезы и показывать свою боль? Я так не привыкла...
— Машина будет внизу в восемь утра. Я лично буду тебя отвозить и забирать. Имей в виду, с тобой все время поблизости будет человек из охраны. Если надумаешь бежать или выкинешь какую-нибудь глупость, отец из тюрьмы может не выйти, – пригрозил он, а я закатила глаза, чувствуя теперь раздражение.
— Он и так из нее может не выйти, верно?
Интересно, Родионов рассказал Марату о моем забеге после того, как мы покинули ресторан? Возможно, что нет, а вот парни из сопровождающей нас охраны вполне могли проболтаться... И я отчетливо понимала: о спокойной жизни я могла забыть до тех пор, пока Родионов сам не решит, что мне не место рядом с ним. И о побеге тоже.
— Все поняла или повторить? – грубо спросил он после минуты молчания и моих пристальных взглядов.
— Он… – я запнулась, не желая называть Родионова по имени. – Сказал, что я могу заехать на квартиру и забрать свои вещи.
— Значит заедем.
— В таком случае у меня больше вопросов нет.
Марат развернулся и вышел из моей комнаты, громко хлопнув дверью, а я опустилась в кресло у кровати и шумно выдохнула. Боже, что я творю? Как меня угораздило вляпаться в это все? И дело даже не в Карине, я сама хороша. Мне не следовало обольщаться Родионовым. Марат прав, это еще совершенно ничего не значило, если его хозяин решил оставить меня при себе. Но меня очень задевало, что изначально Родионов даже и не планировал этого делать. Собирался просто позабавиться со мной, а потом выкинуть из своей жизни? И что же изменилось?
Я поднялась на ноги и едва на них устояла, почувствовав сильное головокружение и слабость. Мне следовало принять душ и лечь в постель, если к завтрашнему дню хотела выглядеть более или менее прилично. Родионов вряд ли зайдет ко мне перед отлетом, да я бы и не хотела этого. И с момента возвращения в этот дом гнала прочь воспоминания о двух днях, проведенных в мужских объятиях. Казалось, что там он был настоящим, а холодность и сдержанность, показываемая на людях – лишь защитная оболочка и нежелание никого впускать в свой мир и душу. Но, на самом деле, он и был таким: нелюдимым, отрешенным, замкнутым. Это всё я и моя любовь идеализировать людей.
В итоге на ужин я не спустилась, потому что не было сил
