Ладно, готов признать, что в этой болтовне что-то есть, раз уж она действует на женщин, как виагра.
Расправившись со своими джинсами, я переключаюсь на брюки Маши. Как только они падают на вылизанный до блеска туалетный пол, стискиваю ее круглые ягодицы, примеряясь, как лучше организовать соитие. Для начала лучше развернуть ее к себе спиной, а потом уж как пойдет.
— Придется заткнуть тебе рот, чтобы сюда не сбежались посетители, пока я буду тебя трахать, — предупредительно рычу я ей в ухо, полагая, что эта фраза произведет гораздо больше впечатления, чем жалкое «Я вам не Карлсон».
Однако что-то идет не так.
Вместо того, чтобы испытать прилив возбуждения, Маша упирается ладонями мне в грудь и морщится.
— Что случилось? — Я растерянно перевожу взгляд с нее на шлагбаум, оттягивающий мне трусы.
— Не знаю… — кряхтит она. — В животе почему-то так сильно свело. Кажется, это из-за чебурека.
Накрытый разочарованием размером с Бурдж-Халиф, я беззвучно стону. Выложил свой месячный заработок за чебурек, который впоследствии обломал мне секс. Жирафа всего-то пару раз надо было по голове потрепать и все — начал бы харкаться.
— Слишком жирный, наверное, — бормочу я, рывком натягивая на себя брюки. — Хорошо, что пломбир купить не успели.
Только ее несчастное лицо останавливает меня от того, чтобы не упомянуть еще и соленые огурцы, которыми Маша, по ее же собственным словам, могла весь это набор безнаказанно полирнуть. Для человека, во второй раз за сутки испытывающего проблемы с пищеварением, она слишком самонадеянна.
Присев на корточки, я одну за другой вдеваю ее ступни в брючины, приглаживаю волосы как ребенку и принимаюсь застегивать рубашку. Маша все это время безучастно грустит, сидя на крышке унитаза. Лишь когда я берусь за последнюю пуговицу, поднимает на меня свои полные страдания глаза и умоляюще произносит:
— Тимур, выйди, пожалуйста. Скорее.
Поняв, что медлить не стоит, я задергиваю молнию на ширинке и выскакиваю за дверь.
— Занято там, — буркаю я, ловя недоуменный взгляд араба, ожидающего своей очереди. — Человеку плохо. Вроде богатый у вас регион, а готовить нормально ни хера не научились.
Выждав пару минут, я все же решаю пойти в зал и найти нам столик. Маша появляется минут через десять, выглядя так, словно вернулась с войны.
— Давай вернемся в отель? — Она равнодушно оглядывает круассаны и кофе. — Мне нужно поспать.
С тоской взглянув на недопитый капучино, я оплачиваю счет и беру ее за руку. Была бы на ее месте Марианна, я бы с большой вероятностью вызвал ей такси, а сам бы остался. И не потому что я хам, не ценящий женщин, а потому что уверен, что Марианна в любом случае была бы в порядке. А вот оставить одну Машу рука не поднимается, даже несмотря на то, что она неоднократно демонстрировала крепкие яйца и недюжинную силу духа.
Все, что касается ее, действительно не поддается объяснению.
— Может, у меня в номере побудешь? — великодушно предлагаю я. — Под присмотром? Включим кино.
— Спасибо, но я лучше у себя останусь, — со слабой улыбкой отвечает она. — Нужно немного побыть одной. Пописать дневник эмоций, восстановить проходимость энергетических меридианов и помедитировать.
Сути ее планов я не понял, но восхищен, что Маша не имеет намерения слипнуться как две разваренные макароны и до конца поездки не расставаться. Потому что мне тоже необходимо личное пространство, чтобы привести в исполнение свои мужские ритуалы. Например, отлить, не закрывая двери, пару раз передернуть и власть почесать яйца.
Glava 44
Маша
— Погода хорошая. Немного жарче, чем в Майами. — Я машу Нике, появившейся из-за плеча Макса. — Вчера были на вилле у дедулиного друга. Было весело…
Максим саркастично кривится.
— У деда есть друзья в Эмиратах? Это ты, малышок, загнула.
— Во всяком случае, Рашид ибн Мохаммед очень тепло о нем отзывался, — поясняю я.
— Ну, он же не идиот, чтобы отзываться о нем плохо. А напарник твой как поживает?
— Ты о Тимуре? Он отдыхает у себя в номере.
— Не пристает? — Лицо Максима угрожающе приближается к экрану.
— Нет. — Я невольно отвожу глаза, зная, что брату не составит труда уличить меня во лжи. Хотя при чем тут ложь? Тимур действительно ко мне не пристает. Наш интимный контакт произошел по обоюдному желанию.
— А ну-ка повтори, малышок. И смотри в камеру.
Я заставляю себя снова взглянуть на Макса. Как самый старший, он считает своим долгом оберегать и защищать меня и Сашу. Правда, за честью Саши уже несколько лет приглядывает Кирилл, так что весь братский потенциал Максима теперь устремлен на меня.
— Тимур ко мне не пристает, — твердо повторяю я. — Но даже если бы и так, кто сказал, что я против?
Глаза брата вспыхивают неверием и негодованием.
— Ты на солнце перегрелась, что ли, малышок? Ты же Леджер и достойна самого лучшего. Точно не парня на одну ночь.
Обычно в наших разговорах именно я сглаживаю углы, но сегодня что-то идет не так. Хочется непременно настоять на своем.
— А кому решать, кто достоин меня, а кто нет? Тебе?
— Маш, я тебя не узнаю, — Максим смотрит на меня с удивлением и укором. — С уверенностью заявляю, что твой шеф мне не нравится...
— Ты чего кипишишь, Максимушка? — раздается на заднем фоне ворчливый голос деда. — Думаешь, Игорь Жданов свою внучку абы с кем к арабам отправил? Карлсон в курсе, что без пропеллера останется, если вздумает не туда его пристроить. К тому же у него на родине дюже ревнивая фрекен Бок осталась.
Мне хочется возразить, что Тимур с Марианной расстались, но шестое чувство подсказывает этого не делать.
— Я всего лишь пытаюсь ей донести, что она женщина и должна относиться к себе с уважением, — уже более спокойно произносит Макс.
— Поэтому Ника за тебя с арбузом под платьем выходила? Ты так ее сильно уважал, что в каждый обеденный перерыв на своем столе как первоклассник глобус вертел?
Максим недовольно кривится.
— Это другое.
— Другое, конечно. Свой член роднее чужих причиндал. А ты чего разулыбалась, барыга элитная? — Насупленные брови деда появляются в кадре. — Почему в номере прохлаждаешься, когда солнце высоко? И что там с Рашидом у вас приключилось, ответь-ка? Его переводчик мне все мозги набекрень свернул, пока на вас с Карлсоном жаловаться пытался. Сказал, что ты с алкоголем перебрала и к хозяину дома приставала.
Ошарашенная вероломством взрослого респектабельного человека, я на пару минут теряю дар речи. Как же тонко Тимур чувствует людей! Ему ведь Рашид сразу не понравился.
— Это неправда. Я пила только сок. И раз уж зашла речь о приставаниях, то это Рашид ибн Мохаммед грубо со мной флиртовал, несмотря на то, что у него есть две жены и пятеро детей. А он, между прочим, ровесник папы.
Лицо деда багровеет, и он решительно отодвигает от экрана возмущенного Максима.
— Этот копченый арабский огрызок пытался подкатить к моей внучке? После того, как я доверил ему быть посредником в сделке?
Я киваю.
— Да. Не хотела тебе говорить. Он назвал меня желанной женщиной и предложил стать его третьей женой.
— Вот сколько нефти им не дай, обезьяны все равно останутся обезьянами, —раздраженно бормочет дед. — А Карлсона где носило, пока этот потасканный кобель к тебе обвисшие яйца катил?
Ника, во второй раз курсирующая мимо, сочувственно морщится. Дескать, жаль, что тебе приходится все это выслушивать.
— Тимур с самого начала пытался оградить от его посягательств, но я была слишком наивна и не верила, что Рашид ибн Мохаммед видит во мне сексуальный объект. После того, как правда вскрылась, он увел меня с вечеринки.
— Ясно. Не зря ест свой хлеб. — Помолчав, дед подносит телефон к глазам. — Значит, слушай сюда, Маша. Раз уж главное действующее лицо сделки настолько попутало берега, надо его исключать из проекта. А потому продажа земельного надела переносится на неопределенный срок. С этой минуты ваши риэлторские каникулыофициально окончены. Пусть Карслон заводит пропеллер, сажает тебя в тарантайку, и оба дуйте обратно.
