но какая-то внутренняя дьявольская сила подстегивала ее не отступать, все дальше и дальше лететь головой вниз в пропасть за этим пропащим человеком. Чувствовала ли она что-то к Косте? Скорее нет, чем да. Многим позже, анализируя тот период у специалистов, а посетила она таких немало за свою жизнь, она все-таки поймет, что влекло ее в этом парне. Во-первых, его ярко демонстрируемые к ней чувства. Костян, хорошенько закинув за воротник, не скупился в своих признаниях о том, какая его красотка, говорил, что она «оху… нная», что не было у него никогда такой девочки. А еще он был полной противоположностью того, с кем ее хотели видеть, кем ее саму хотели видеть – правильной, тихой, беспроблемной… чтобы если возникла проблема, то сразу можно было спрятать куда-нибудь «в шкаф» – к бабушке или в интернат. Поля зависала до поздней ночи с Костей и в душе злорадствовала, что делает это назло матери. Вот только… Боль не проходила, потому что матери, судя по всему, было плевать, где пропадает дочь. Напротив, она даже была рада, что Полина не мозолит глаз ее муженьку. Тот разговор про приставания с его стороны не остался незамеченным. Конечно, мать сделала вид, что Полина гнусная лгунья и не стала ни в чем разбираться. Но решила поступить в своих лучших традициях- просто задвинула подальше возможную проблему. От этого-то и было так отчаянно больно. Это и заставляло Полю всё дальше и дальше идти дорогой, которую бы она сама, хорошая добрая правильная девочка, едва бы выбрала, будь в тылу у нее все гладко.
Смешнее всего было то, что отчим-то как раз ей писал… Его с недавних пор стало волновать, где пропадает «доченька», неустанно предлагал подбросить до учебы или забрать из универа. Даже поехать отдыхать в Египет на зимние праздники предложил им всем вместе, на что встретил раздраженно-хмурый взгляд матери. К теме совместного отдыха они больше не возвращались, но «участливость папочки» напрягать продолжала…
– Готова, малыш? – слышит пьяный, возбужденный крик Кости, пытающегося перекричать рев мотоцикла. Руки инстинктивно сильнее сжимают его торс. Это сумасшествие. Они оба даже без шлемов. Пьяные. Зябко-пряный запах осенней листвы щекочет ноздри и дерет глаза. А может это наворачивающиеся слезы. Вот так вам, дорогие родители… Получите- распишитесь.
Почва уходит из-под ног, голова кружится в бешеном танце скорости, ветра и адреналина. Картинка по бокам становится одним сплошным полотном из желто-серо-зеленых линий. Покрышки визжат, не успевая сцепляться с неидеальным асфальтовым покрытием лучей лесополосы…
Рядом рев других мотоциклов. Он отвлекает и пугает, как дикие животные. А она красная шапочка. Совсем одна в лесу. Совсем одна в этом страшном мире. Никому не нужная и никому не интересная. И только пьяный шепот Кости «ох… нная» дает ей тонкую соломинку веры в себя, утопающей в океане неуверенности и нелюбви. Только за нее не хочется держаться…
А она и не заметила, как их мотоцикл свернул на какой-то другой луч. Оглянулась назад только тогда, когда мотоцикл сбавил скорость. Асфальтированная дорога закончилась. Тусклый свет заляпанной грязью фары их железного коня освещал дремучую чащу по бокам.
– Мы где? – немного протрезвела и не могла не почувствовать нарастающего беспокойства Поля.
– Ща все увидишь, малыш!
Пару десятков метров – и они подъехали к заброшенному дому. Вокруг все зловеще и таинственно. Именно так начинаются любые ужастики.
Костя слез с мотоцикла и дал руку Полине. Его ладони сейчас были влажными.
– Это домик лесника. В нем сейчас никто не живет, так хранится всякая утварь. Иногда бомжи залезают, ночуют.
– А мы что здесь забыли?
Костя подошел к низкому окну над завалинкой, снова сверкнул скользко-блестящей саламандрой по фигуре Полины. Снял с себя свитер, быстро обмотал его вокруг кисти и долбанул по стеклу. То разлетелось на мелкие осколки.
Протянул ту же самую руку девушке.
– Пойдем, малыш. Пора взрослеть…
Полина нервно сглотнула. Вдруг почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Вытащила его, посмотрела на дисплей.
«Ты где?»– опять вопрос от отчима. Не от матери. Внутри все сжалось. От обиды, боли и отвращения.
Откинула светлые пряди волос назад и решительно протянула руку Косте.
В домике пахло старой древесиной и плесенью. Полине даже показалось, что рядом пробежала крыса, но она постаралась прогнать от себя эту мысль.
– Ща всё будет, – пообещал ей Костя и, чиркнув зажигалкой, поднёс пламя к фитилю старой лампы. Огонь, беспокойно подпрыгивая, дал им то, что было нужно. Достаточно освещения, чтобы не сломать себе ноги и достаточно, чтобы создать интимную обстановку. Ну, так думал Костя.
А Полине тут не нравилось. Уж точно не то место, где бы она хотела потерять девственность. Телефон настойчиво вибрировал в кармане, чем вызывал новые вспышки раздражения. Она не отвечала. Знала, кто звонит. Если бы позвонила мама, она бы ответила. Она бы тут же оставила Костю и бросилась домой. Но маме было плевать.
Достала телефон, нажала на кнопку выключения.
Костя как раз установил лампу и теперь направлялся к ней.
– Ну чё, малыш? Как тебе апартаменты? – усмехнулся, Полина тоже улыбнулась.
– Нууу… так себе.
– Ну да, не особо круто. Но мы ненадолго. Дай поцелую, – схватив её за талию, дёрнул на себя.
Поля позволила поцеловать себя, но без особого желания. Не нравилось ей, когда Костя накуривался или глотал какую-то гадость. А происходило это почти каждый день. Сама она наркотики не пробовала и даже не пыталась, не желая приглашать в свою жизнь ещё одну зависимость. Достаточно и матери, зависеть от которой ей уже надоело.
– Подожди, Кость, – заупрямилась, когда его поцелуи стали настойчивее и наглее. Но он не унимался, продвигаясь всё дальше, стаскивая с неё легкую куртку, которая и так почти не защищала. Полез под юбку, схватил за ягодицы.
– Ты такая ох***нная, малыш. Дай мне шанс и не пожалеешь.
Поля Косте не очень верила. Но шанс дать хотела. Просто потому, что не было у неё в жизни другого человека, кому не наплевать. Была, конечно, бабушка, но это другое. Ей обо всём не расскажешь. А Костя… Он нормальный, когда не употребляет. Жаль только, видит она его абсолютно трезвым очень редко.
– Бросай наркотики, и я подумаю, – вывернулась из его объятий, избегая прямого взгляда, по которому он поймет, что сексом заниматься она не хочет.
– Стой, крошка, куда ты? – ловит он Полю и снова впечатывает в себя. Только на этот раз поворачивает спиной к старому комоду – отступать некуда.
– Терпеть не могу, когда ты меня
