Хочет снять с себя вину за развод?
— Бред какой-то… Ромка, я не верю.
Но его хмурое лицо лишь подтверждает его же слова. Я зажимаю рот ладонью и прыскаю со смеху.
— Кать, что смешного, три года коту под хвост… — дуется он.
Но я все смеюсь и не могу остановиться. Ну, надо же быть таким дурачком!
— Ой, уморил… Ха-ха-ха…
— Катя… — Рома останавливается и, повернувшись ко мне, нежно прижимает к своей груди.
Мой идиотский смех тут же застревает в горле. Я замираю, ожидая его дальнейших действий. Он поднимает мое лицо за подбородок, смотрит в глаза, затем опускает взгляд на губы. Понимаю, что сейчас последует поцелуй, и я жду его. Очень хочу, чтобы Рома меня поцеловал. Мне надо попробовать это с другим, сравнить. Может, с ним мне понравится не меньше.
Прикосновение его губ почти не ощутимо. Раз, два… Не встретив моего сопротивления, парень действует увереннее. Проникает руками под широкую кофту, обхватывая мою талию. А язык тем временем проникает в мой рот, осторожно исследуя его глубины.
Приятно, но не более. Мне не хватает напористости, властности в действиях. Все не то и не так… Не тот голос, не тот запах, не те руки. Мой всхлип Рома принимает за стон наслаждения.
— Поедем ко мне… — шепчет мне на ухо.
— Да, поедем, — я быстро киваю, не давая себе возможности дать заднюю.
Клин клином вышибают. И сегодня я сделаю это. Пущу в свой мир еще одного мужчину. Пусть сотрет или, хотя бы, замылит образ, преследующий в минуты одиночества и по ночам. Я доверюсь Роме и, быть может, даже попробую с ним отношения.
В машине мы едем молча, лишь Рома изредка бросает на меня осторожные взгляды. Наверное, переживает, что передумаю. Но я не передумаю.
В квартире парня я впервые. Типичное мужское логово. Современный интерьер в черно-серых тонах в стиле минимализма. И, на удивление, чисто. Я даже удивилась. Ожидала расправленную постель, разбросанные носки и грязные тарелки в раковине. Но в квартире царят чистота и порядок — ни пылинки.
— Не знала, что ты такой чистюля, — нараспев произношу я, чтобы сгладить образовавшуюся между нами неловкую паузу.
— Да это не я, это Мария Петровна из соседней квартиры. Два раза в неделю убирается за небольшую плату…
Он неслышно подходит сзади и, обнимая за талию, прижимается торсом к моей спине. Я отвожу голову в сторону, открывая ему доступ к шее. Поцелуи Ромы легкие, теплые, неспешные. Такие засосов никогда не оставят.
— Ты так вкусно пахнешь, Катя… У меня от тебя крышу сносит…
Я прикрываю глаза, силясь отдаться ощущениям, расслабиться. Но тело как деревянное, замороженное. Он разворачивает меня к себе лицом и целует в губы.
«Куколка»… — я так ясно слышу ЕГО низкий с хрипотцой голос, что мгновенно распахиваю глаза и отрываюсь от Ромы.
— Ты чего? — тяжело дыша, спрашивает он.
Я понимаю, что это все игры моего разума, отголоски той страсти. Но голос настолько реальный, что выброс адреналина едва не разрывает аорту. Я как будто проснулась и почувствовала, что моя сердечная мышца еще функционирует, а не лежит в груди холодным камнем, лишь ночами напоминая о себе тупой болью.
— Ничего, — кладу руки Роме на грудь, ласкаю его холодными ладонями через ткань рубашки — поло и начинаю медленно, одну за другой, расстегивать пуговицы.
Волна ярости поднимается во мне, заставляя действовать смелее. Я сделаю это, чего бы мне это не стоило. Докажу, что могу быть женщиной не только с НИМ.
Помогаю Роме стянуть рубашку через голову и, не мешкая сама, стягиваю с себя кофту и остаюсь перед ним в бюстгальтере. Обхватываю его за шею, сама тянусь за новой порцией поцелуев. Тороплюсь, пока ОН снова не заговорил в моей голове.
Парень, судя по виду, несколько удивлен моими действиями. Я быстро расстегиваю и снимаю джинсы, помогаю Роме с ремнем, расстегиваю ширинку и спускаю его брюки.
Я смотрю на него, он смотрит на меня. Скольжу взглядом по его фигуре, отмечая мельчайшие детали. Плечи уже, мышцы видно, но они не так прокачаны, как у НЕГО, кожа светлее и совсем нет волос на теле.
— Рома, обними меня, — зажмуриваюсь, борясь с подкатывающей паникой.
Мужские руки поднимают меня, несут на кровать. Я не перестаю целовать его в шею, гладить руками. Хочу утонуть в нем, раствориться, чтобы вытеснить из сердца, из головы надоевший образ.
Рома трясущимися руками снимает с меня лифчик. Буквально пожирает глазами грудь, касается ее, слегка сжимает, пощипывает сосок. Я пытаюсь максимально расслабиться, но чем больше думаю об этом, тем сильнее зажимаюсь.
— Рома, возьми меня уже… — молю я.
— Да — да, сейчас, Катенька, сейчас, — он торопливо стягивает с себя боксеры. Свои же трусики я сама снимаю.
Откидываюсь на подушки, тяну парня на себя. Чувствую, как в бедро упирается твердый член. Еще пару секунд и все. Я изменю ему. Освобожусь и забуду.
— Ты такая красивая, Катя. Хочу тебя… — тянет он, прикусывая сосок.
Его рука опускается на промежность, пальцы пытаются раздвинуть складки, чтобы проверить мою готовность. Я знаю, что там я сухая. «Блядь, ты вся течешь» — хрипло стонет ЕГО голос во мне. Резко дергаюсь, уворачиваюсь от рук Ромы и поднимаюсь на локтях.
Господи, да кому и что я пытаюсь доказать. Кому это надо? Зачем? Мне? Чтобы сгорать от стыда на утро?! Или Андрею?! Да срать он на меня хотел! Наверное, уже и имени моего не помнит.
Да и чего греха таить, не хочу я никого после него. Рано еще. Еще даже рана не зарубцевалась.
— …Катя?.. — голос Ромы проникает в мое сознание не сразу, понимаю, что он уже не в первый раз зовет меня.
Я соскакиваю, на ходу натягиваю на себя трусы и лифчик. Как ошпаренная вылетаю из спальни, чтобы схватить валяющиеся на полу гостиной джинсы и свитшот.
— Катя, что случилось? — парень хватает меня, прижимая к себе, — почему ты уходишь?
Я вдруг сдуваюсь как лопнувший воздушный шарик. Слезы душат, я их не сдерживаю, они ручьями бегут по лицу, капая с подбородка Роме на грудь.
— Я… я… не… могу… Не могу… понимаешь… — пытаюсь объяснить, — прости, пожалуйста..
— Я обидел тебя?.. Больно сделал?..
— Нет, Ромочка… все замечательно… — реву я, — просто… просто… мне так хреново… Рома… так плохо без… него… я не готова… я не могу…
— Ты же сама хотела…
— Прости, прости, пожалуйста!..
— Это все из-за него? Из-за твоего бывшего? — расстроенно говорит он, — Ты все еще любишь
