Плеер остался в сумке, Этери не хотелось вставать за ним, она начала напевать по памяти:
Думал, я развалюсь на части?
Думал, я просто лягу и умру?
О нет, только не я.
Я выживу,
Ведь, пока я умею любить,
Я знаю, я буду жить.
У меня вся жизнь впереди,
Мне нужно дать столько любви!
Я выживу, я буду жить!
На следующий день к вечеру у Этери возникло наконец долгожданное чувство возвращения в ритм нормальной жизни. Нормальным жизненным ритмом для нее была кипучая деятельность.
Отправив сыновей в школу на «Мазерати», как и было обещано, она с помощью Мадины, еще не подозревающей о предстоящем ей повышении, и Валентины Петровны вымыла и расчесала шерсть собакам. Довольные холей ньюфы ходили за ней по пятам, пока она – с помощью все тех же Мадины, Валентины Петровны и приехавшего из школы Игоря – снимала со стен картины для реставраторов.
Она спросила Игоря, торчат ли по-прежнему репортеры за воротами. Он сказал, что торчат, но их ряды заметно поредели. Этери удовлетворенно кивнула. Вернувшись в гостевой дом, она села к компьютеру и составила опись картин, отправляющихся на реставрацию.
Приехали реставраторы и увезли картины. Это было долгое дело: у каждого полотна свой паспорт, описание… Пришлось составлять многостраничный договор. Мальчики к тому времени успели приехать из школы, Этери попросила Валентину Петровну покормить их без нее, хотя накануне дала себе слово питаться регулярно. Но что уж тут поделаешь? Форсмажор!
Наконец картины увезли. С ремонтниками Этери тоже заключила договор и внесла в него особый пункт: ремонт будут делать известные ей и охране дома люди, и впускать их будут пофамильно, только с паспортом. Никакого новичка, никого «на подмену» она не впустит, а если кто-то соблазнится и подсунет вместо себя чужого, договор расторгается и вознаграждение не выплачивается.
– Видели, что творится у ворот? – спросила Этери. – Вчера еще хуже было, а уж позавчера… Вас будут подкупать, готовьтесь. Соблазнитесь – я не только не заплачу, еще и ославлю на весь свет, с вами никто дела иметь не захочет.
Ремонтники поклялись, что чужих не пустят. Договорились, что к ремонту приступят через неделю, когда стены и перекрытия окончательно просохнут. Помогли Этери перенести в гостевой дом всю одежду, какую еще можно было спасти, книги и технику. Посуду и утварь перенесли в хозяйственную пристройку, сняли уцелевшие светильники и уложили в почти не пострадавшем спортзале.
После ухода ремонтников Этери осмотрела мебель. Она ходила по дому с диктофоном, записывая, что можно будет перетянуть и отреставрировать, а что придется продать за бесценок. Два черных острова с блестящими глазами и лоснящейся шерстью упорно следовали за ней, всем своим видом выражая любовь и поддержку. Этери велела сыновьям вывести их погулять.
Она страшно вымоталась, но, засадив Сандрика и Никушку делать уроки, вызвала Игоря и съездила в ближайший книжный магазин. Купила аудиокниги, купила, как и обещала, книги по собаководству. Накупила методической литературы и наглядных пособий по рисованию. Игорю пришлось сделать две ходки, чтобы перетащить все это в машину. Зато Этери почувствовала себя довольной и впервые за долгое время поела с аппетитом.
Больше всего Этери боялась выходных. На нее давила пустота времени и пространства. Раньше у них всегда бывали гости или они ехали к кому-нибудь в гости, а теперь… «У тебя есть дети, – одернула она себя. – К родителям можно съездить. Или их к себе позвать».
Нет, звать родителей в гостевой дом – это, пожалуй, плохая идея. Лучше самой напроситься в гости вместе с детьми. Но Этери не хотелось никуда ехать, отвечать на мамины встревоженные расспросы. Она провела два дня с детьми, играла с ними, проверяла, как они знают школьный материал, опять расчесывала черную и блестящую собачью шерсть. Никушка убежал к себе наверх, ему хотелось поиграть на компьютере, а Сандрик ей помогал, почесывал собак за ухом, чтоб стояли смирно.
– Смотри, как Лорд вырос! Мне раньше казалось, что Леди ужасно большая, а рядом с ним она совсем малютка. Вот и вы у меня такие вырастете. Большие-пребольшие!
– Скорей бы, – вздохнул Сандрик.
– Не торопись, сынок. Потом будешь вспоминать, как было хорошо, когда маленьким был.
– Чего ж хорошего, когда ничего нельзя? – проворчал сын.
– А чего бы тебе хотелось?
– Ну… я не знаю, – смутился Сандрик. – Самому машину водить.
– Сначала подрасти хоть немного, – засмеялась Этери, – а то ты пока и до педалей не достанешь!
Сандрик немедленно обиделся, надулся. Этери ласково погладила его по волосам.
– Ты вырастешь и даже не заметишь. Оглянуться не успеешь. А знаешь, мне бы так хотелось вернуться в детство!
– Это ты из-за папы? – догадался Сандрик. – А если он вернется? Ты его простишь?
«Только правду», – напомнила себе Этери.
– Я не знаю, Сандрик. Честное слово, не знаю. Вряд ли он вернется.
– Ну а вдруг!
– Не знаю. Ты хочешь, чтобы он вернулся? Если хочешь, я его прощу.
«Или сделаю вид, что прощаю», – добавила она мысленно.
Опять сын насупился.
– Я тоже не знаю.
– Ну и славно. Давай не будем загадывать. Три дня назад ты дом поджег, чтобы он вернулся, а сегодня уже не знаешь… Одно могу тебе сказать: ни завтра, ни через месяц он не вернется. А может, и вообще никогда. Так чего ж мы сейчас будем решать, простим мы его или нет?
Сандрик уткнулся ей в плечо и заплакал.
Этери не стала его стыдить, говорить, что он большой мальчик, а плачет, как маленький. Дала ему поплакать, а потом прошептала:
– Не надо, сынок. Мне тоже хочется плакать, а нельзя, глаз болит.
Он шмыгнул носом и перестал.
– Пойди погуляй с Леди и Лордом. Только ботиночки им обуй, хорошо? – У Леди и Лорда были специальные бахилы для прогулок, чтобы каждый раз лапы не мыть по возвращении. – Сейчас я тебе помогу, только Никушку позову. – Этери подошла к лестнице и позвала: – Нико!
Никушка глянул вниз с верхней площадки.
– Мам?
– Иди погуляй с собаками. Хватит сидеть за компьютером. Это вредно.
– Ну, ма-а-ам…
– Спускайся, я сказала.
Сын неохотно сошел вниз.
– Я не доиграл…
– Потом доиграешь. Помоги брату обуть Леди и Лорда. И зачем я тебе подарила этот дурацкий нетбук?..
Этери тут же прикусила язык, но было поздно.
– Это мне папа подарил!
– Ты тупой! – тут же накинулся на брата Сандрик. – Ты что, не понимаешь? Он о нас думать забыл!
– Все ты врешь! – крикнул в ответ Никушка.
И опять это звенящее «р». Милый отзвук детства.
Не успела Этери оглянуться, как закипела драка. В прихожей стало тесно от сплетенных в клубок мальчишеских тел и мельтешащих, уворачивающихся от них, оглушительно лающих собак.
